Галина Романова - Торговка счастьем Страница 13

– Красивенькая такая, стройная, с двумя сумочками, – глаза очкарика мечтательно закатывались, когда он вспоминал о пассажирке Зубова.

А вот куда направилась та самая пассажирка, он не запомнил.

– Разве до того было? Сел в такси и уехал. Таких красавиц вокруг полно!..

Красавиц полно, не спорил Симонов, а вот красавиц, гуляющих по городу с сумкой, набитой деньгами, – мало. Почти нет их. И красавиц, унаследовавших огромную финансовую империю, не так уж много.

– Что делать станем? – спросил он у Валентины через пару дней после допроса таксиста.

– Искать, – подергала она угловатыми плечами.

– И долго искать станешь? – он неодобрительно покосился на помощницу: слишком уж спокойной выглядела.

– Уже ищу, Геннадий Степанович. Уже ищу. – Валентина вздохнула. – Не так просто водителей разговорить. Денег не берут. Крысятся… Тут еще менты к ним пожаловали. Всю контору их вверх дном перевернули.

– Через таксиста на них вышли?

– А то как же! Он ведь трещал не только с нами. И с ментами еще. И с Дмитрий Дмитриевичем.

– Понять можно, – махнул рукой Симонов.

– Ну да, ну да. Резона молчать у него нету. На хрена ему на зад приключения, так ведь?

И она задумчиво уставилась за окна гостиной, где рыхлили землю под кустарниками два садовника. Весна напирала. Солнце временами так жгло, что Симонов приказывал включать кондиционеры в доме. И вчера осмелился пройтись по газону босиком, хотя Валентина и косилась в его сторону неодобрительно, помня о его застуженных еще в юности почках.

– Разговорчивый… – закончила вдруг Валентина, ощутимо скрипнув зубами.

– Угу… – Симонов с недоумением уставился ей в спину, на которой позвонки выступали, как массажные шарики на эспандере. – Тебе, стало быть, он тоже не нравится?

– Не нравится, – кивнула она стриженной под пацана головой.

– А что так?

– Слишком в нем все как-то, Геннадий Степанович. Все слишком. Слишком словоохотлив. Слишком услужлив. И… Слишком как-то вовремя он нам подвернулся, когда мы по той улице ехали.

– Угу…

Глаза Симонова потеплели. Не ошибся он, принимая ее к себе на службу! Не промахнулся! Ведь мыслит точь-в-точь как он! Но все равно решил подразнить ее, возразив:

– Но таксист же, Валь. У них всегда одно и то же место наезжено. И на нашей улице тоже одни и те же мужики катаются. Не обращала внимания?

– А то как же! – фыркнула она и посмотрела на хозяина, как на несмышленыша.

– Ну вот, видишь.

– Вижу. И понимаю. Но вот тут… – она поводила крепким кулаком возле сердца. – Что-то неспокойно. Свербит и свербит, как чирей. Смотрю на его рожу и… и не верю. И справки уже навела о нем, и контакты все пробила. И родню проверила до седьмого колена. Чист наш Зубов. Зубов Андрей Иванович.

– Ну вот, – он недовольно поджал губы.

Жаль, что проверка ничего не дала. Он надеялся.

– А с другой стороны, как можно верить случайным людям, с которыми он знаком год, полгода, а то и меньше? – задумчиво произнесла Валентина, безошибочно угадав настроение хозяина. – И родня…

– А что с ней не так?

– Да все вроде так. В контактных сетях сейчас всех найдешь. И жена его там имеется, и брат родной.

– Откуда они?

– Да издалека. С Оренбурга. Но в сети каждый вечер, переписываются с ним. Наш мальчик взломал их странички. Переписку прочли. Все путем. Любовь, морковь и все такое.

– Чего тогда, Валь?

– Ну не знаю! – воскликнула она и ударила кулаком себя в грудь. – Что-то не так, Геннадий Степанович. Чую нутром, что-то не так.

А может, они мудрят чрезвычайно, вдруг подумал Симонов. Ищут черную кошку в черной комнате, а ее там и нет. В другом месте надо рыть, в другом.

И он произнес вслух:

– Оставь таксиста. Ищи Настю. Это сейчас приоритетная задача. Ищи Настю…

Глава 7

– Ищем, товарищ полковник, – докладывал Алексеев начальству через неделю после исчезновения вдовы Дворовой.

– Так оперативнее ищите! – шумел полковник.

Он был классным мужиком, правильным. И шумел скорее от злости на обстоятельства, на то, что ничего не клеится в этом расследовании. А не на них, на свою команду, которой гордился и которой доверял.

– Доложи, что ли, уж… – стих он через минуту. – Что есть вообще?

Алексеев доложил, что им стало известно за минувшую неделю.

Настя покинула дом самостоятельно. Никто ее не похищал. Она собрала что-то из вещей, поймала на своей улице такси. Доехала с ним до своего банка, там забрала что-то из ячейки, арендованной на ее же имя. Ни к одному из счетов не притронулась, хотя часть из них была ее. Потом таксист доставил ее на крохотную автостанцию, где она села в пригородный автобус, купив билет прямо у водителя.

– Водитель что?

– Водитель утверждает, что ничего не помнит…

Может, и не помнил. Он за день по этому маршруту мотается раза четыре, а расстояние в оба конца почти двести двадцать километров. И остановок тьма. И народу много возит. Девушку узнал, конечно. Но багажа у нее не помнит.

– Почему? – спросил его Алексеев.

– Потому что запоминают лишь то, что сдается в багажное отделение, – признался водитель. – Ручная кладь мне по барабану. Я за нее не отвечаю. Вот если бы она в багажное отделение свои вещи сложила, тогда да. Тогда я в ответе, чтобы никто другой ее вещей не забрал. Тут хочешь не хочешь – запоминай…

Где она вышла, он не помнит тоже. Народ входит и выходит не по одному. Станет он их по головам, что ли, пересчитывать? По лицам сличать? Ему оно надо?! Ему главное, чтобы на ступеньках никто не повис, в дверях не застрял.

– Ну, а билет-то она куда покупала? У вас же билеты разной стоимости, так?

– Так, – водитель отчаянно морщил лоб, было видно, что помочь-то хочет, но не выходило. – Ведь вдруг совру, начальник, тебе надо?

Пришлось посадить Вадика на тот маршрут с фотографией Насти. И каждый день, прежде чем тронуть транспортное средство с места, водитель громко объявлял:

– Товарищи, прошу посмотреть на фотографию, которую вам сейчас покажет сотрудник полиции. Эта девушка ехала этим маршрутом неделю назад. Может, кто-то видел ее или помнит, где она вышла…

И так далее и тому подобное. Каждый день по нескольку раз. Пока ничего не выходило. Пока пассажиры лишь отрицательно качали головами.

– Слышь, Игорь, а может, водила того… Врет? Может, это он ее того… Похитил? А говорит, что на автостанцию привез?

– Да нет, товарищ полковник. Не врет. На одной из записей с камеры видеонаблюдения мы обнаружили ее на посадочной платформе. Видимость, правда, плохая. Но Настю узнать оказалось возможным. Отсюда нашли и автобус, на который она села.

– А багаж? Багаж ее виден?

– Нет. Снято по плечи. Да и свидетель имеется, которого таксист потом с автостанции забирал. Он тоже Настю видел с двумя сумками. Но куда прошла, не успел заметить.

– Свидетель – это все хреновня, Игорек, – сокрушенно вздыхал полковник. – Запись – свидетельство стоящее. А свидетель твой… Он запросто может быть соучастником таксиста, который может оказаться убийцей и… Да кем угодно он может оказаться!

– Таксист он, товарищ полковник. Работает в этом районе уже больше года. Без нарушений, взысканий и замечаний. В выходные работает на себя. Начальство не против. Он хороший работник, за него держатся. А в выходные потому калымит, что, говорит, платят щедро. Ему деньги надо на родину отправлять жене. Так что… Таксист он, товарищ полковник. Просто таксист.

– Ладно… Пусть Вадим с рейса не сходит. Пусть еще покатается.

– Так точно, товарищ полковник.

– По тройному убийству есть что-то?

– Кое-что, но мало. Очень мало.

– И что же?

– Установлены личности погибших. Установлено, на кого один из них работал. То есть по чьему приказу вел наблюдение, но…

Прослушав его «но», полковник оживленно перебил:

– Да ну! И кто же насажал вокруг дома вдовы наблюдателей?

– В доме сидел Русаков, я уже докладывал…

– Помню, помню. Чей он?

– Некто Симонов его туда посадил. Симонов Геннадий Степанович, давний конкурент Дворова-старшего. Говорил с исполнителем не часто, но говорил. Удалось получить распечатки их разговоров. Отболтаться не получится. Это человек Симонова.

– Что он говорит по этому поводу?

– Да ничего особенного. Утверждает, что охранял бедную девочку. И, как оказалось, совсем не зря. Вон что случилось!

– Н-да… – полковник снова протяжно вздохнул. – За это не судят.

Это точно! Предъявить Симонову обвинение за лишнюю опеку над бедной вдовой было невозможно. К тому же, как понял Алексеев, тот сильно нервничал из-за того, что Настя сбежала. И он нервничал, и охранница его – странная женщина, похожая на худощавого некрасивого юношу.

– А те, что в машине?