Екатерина Вильмонт - Секрет исчезающей картины Страница 13

— А вы? Вы верите?

— Знаешь, раньше не верила, а с годами начинаю верить, но не в старика на облаке, а в существование высшего разума… Впрочем, ты это поймешь сама с годами.

— Тетя Липа тоже не верит, — кивнула Степанида.

— Это не удивительно, нас так воспитывали. Помню, когда я школьницей была, у нас в классе учился мальчик, Славиком его звали, тихий, умненький мальчик, хорошо учился, и вдруг откуда-то стало известно, что его отец священник, так боже ты мой, что началось! Его задразнили, затравили буквально… Я сама по дурости дразнила его, это уж потом мне моя бабушка объяснила, что к чему…

— А что же с этим Славиком сталось?

— Перевели в другую школу… Дети ведь жестокие… А уж потом я случайно узнала, что Славик этот стал академиком. А большинство тех, кто его травил… Ах, к чему это я… Знаешь, Степушка, когда толпа или класс кого-то травит, это всегда ужасно! И ты помни… не надо к травле присоединяться!

— А если гада травят?

— Гада? Видишь ли, травля вообще страшная штука… Даже если травят, как ты выражаешься, гада… Он, может, и не гад вовсе, а так… мелкий гаденыш или просто человек, совершивший ошибку, а травля иной раз всю жизнь ему изуродовать может. А то и до самоубийства довести, не дай бог!

— Юлия Арсеньевна, вы вот говорите, что не верите, а сами все время про бога вспоминаете!

— Ну, это просто так говорят…

— Понимаю!

— Я тебя наставлениями не очень замучила? — улыбнулась Юлия Арсеньевна.

— Нет, что вы, мне с вами интересно. Со мной так никто еще не разговаривал… Ну все, вы, Юлия Арсеньевна, ступайте отдыхать, а я пока тут приберусь! А в магазин точно не надо?

— Точно!

Степанида взялась за уборку. Ей доставляло удовольствие наводить чистоту в этой уютной квартирке, и она чувствовала, что с каждым днем все больше привязывается к Юлии Арсеньевне… Ей было тепло в этом доме. Прибравшись, она решила погладить. Юлия Арсеньевна, правда, уверяла ее, что любит гладить, но горка белья на стиральной машине все росла. «Может, и любит она гладить, но ей же тяжело», — подумала Степанида и быстренько поставила гладильную доску и взялась за дело. Утюг был хороший, фирмы «Ровента», гладить им было приятно, а запах теплого свежевыглаженного белья действовал умиротворяюще на растревоженную Степанидину душу. «Как же так вышло с этой чертовой картинкой, — думала она. — И что теперь будет с Наткой? А с ее мамой?» Степанида не слишком верила в то, что они сумеют вернуть картинку. А уж как расстроится Наткин папа, ведь это его фамильная ценность, от предков досталась… А вдруг это вправду просто случайное стечение обстоятельств и Филиппок не виноват? Нет, виноват, конечно! Этот его звонок… Алка же ничего не слышала. Стоп! А ведь в квартире у Аськи сделали такой телефон, что нельзя по второму аппарату подслушать разговор. Аська еще зимой про это говорила. Вдруг и у Натки такой? А она от волнения и перепуга все забыла?

— Стешенька, да ты все перегладила! — раздался голос Юлии Арсеньевны. — Но зачем? Я и сама бы могла…

— Юлия Арсеньевна, тут уж много накопилось, а мне надо было что-то делать. И потом, когда гладишь, думать хорошо.

— Думать? Это верно, — улыбнулась Юлия Арсеньевна. — И о чем же ты думала?

— Да все о том же, о картинке этой распроклятой.

— Ну и что надумала?

— Да ничего нового, мне ужасно Натку жалко.

— Действительно, Наташеньке не позавидуешь. Но ведь вы, кажется, намерены вернуть картину? Кстати, Стешенька, картинкой ее называть не следует.

— Знаю, — буркнула Степанида, — мне уже Валерка говорил. Я просто забыла. А насчет того, чтобы вернуть… Я, честно говоря, не очень-то верю…

— А вот это, Стешенька, напрасно. Если берешься за какое-то дело и не веришь в победу, лучше и не браться.

— А вы разве верите?

— Во что?

— Что мы можем вернуть картинку… картину то есть?

— Да, верю! — убежденно сказала пожилая дама. — После твоих рассказов особенно. Я вообще в тебя верю!

У Степаниды сердце радостно подпрыгнуло в груди.

— Правда?

— Правда!

— Ух, здорово! Спасибо, мне еще никто такого не говорил! Вы… Вы не думайте, я оправдаю… — вспыхнув, потупилась Степанида.

Юлия Арсеньевна молча погладила ее по голове.

— Я гляжу, ты уже все выгладила? Тогда убери доску и ступай к Наташе. Твои друзья, вероятно, уже тебя ждут.

— Не знаю, я не слыхала, чтобы кто-то приходил…

— А ты позвони по телефону.

Степанида быстренько убрала гладильную доску, утюг и схватила телефонную трубку.

— Натка? Вы уже вернулись? Ну как мама? — забросала она Наташу вопросами.

— Мама? Ей лучше. А сюда никто не приходил?

— По-моему, нет. Валерка там?

— Да. А ты придешь?

— Ага, прямо сейчас!

— Давай скорее!

— Юлия Арсеньевна, я вправду пойду! Но вообще-то, я сегодня буду у Натки ночевать, она одна теперь боится, так что если вам что-то понадобится…

— Нет-нет, ничего мне не понадобится, иди уже!

Степанида быстренько оделась и побежала к Наташе. Открыл ей Валерка.

— Никто, конечно, не приходил? — сразу спросил он.

Степанида только головой покачала.

— Так я и думал. А между прочим, у него ключи остались.

— Валер, надо что-то делать или же заявить в милицию.

— Уже поздно!

— Почему?

— Потому что заварится такая каша, которую мы можем и не расхлебать!

— Ты про что?

— Про то, что нас же первых и обвинят, почему, мол, тянули и все такое. Нет, надо самим попробовать…

— Да что? Что пробовать-то? Мы вот пока только языком мелем, а толку чуть!

— Ничего подобного! Пока Наташа сидела у мамы, я кое-что придумал. Сейчас первым делом Наташа позвонит Филиппку.

— Зачем? — испуганно спросила та.

— Надо! Ты скажешь, что просто в ужасе, что никто из милиции не приходил, никто ни о чем не спрашивал и все такое… И послушаешь, что он тебе ответит, а мы этот разговор на магнитофончик запишем. Все его вранье беспардонное.

— Ну и чего потом с этой записью делать? — полюбопытствовала Степанида.

— Эта запись будет такой уликой против него, что…

— Я не сумею, — тихо проговорила Наташа.

— Чего ты не сумеешь? — не понял Валерка.

— Я не сумею с ним поговорить как надо… Нет, у меня не получится, его же нужно как-то разговорить…

— Не сумеешь? И не надо! Даже еще лучше. Я сам ему позвоню!

— Ты?

— Именно! Я скажу, что ты вообще в отключке с перепугу, ну и еще навру с три короба, уж у меня он, голубчик, все скажет, что требуется, а заодно внушу ему, что мы — полнейшие лохи, дурачье безголовое, которого и опасаться не стоит!

— А что дальше? — спросила Наташа.

— Дальше? Дальше я вечером попозднее позвоню двум старым друзьям, уверен на все сто, что они помогут. А если понадобится, привлечем и третьего.

— Это кому ты будешь звонить? — спросила Степанида.

— Митяю и Косте, а если машина нужна будет, Олегу звякну.

— А кто это? — полюбопытствовала Наташа.

— Митя и Костя друзья Аськи и Мотьки. А Олег — Мотькин парень.

— Это который на джипе?

— Точно!

— И они будут нам помогать?

— До сих пор, когда надо было, они всегда помогали, — с гордостью за старших друзей произнес Валерка. — К тому же у Кости отец — следователь РУОПа!

— Это ничего не значит, — пожала плечами Степанида. — Костя его никогда ни во что не вмешивает, мне Мотька говорила!

— Но зато его жучки нам сколько раз пригождались!

— Жучки? Какие жучки? — переспросила Наташа.

— Ну, подслушивающие устройства, — охотно объяснил Валерка.

— И эти ребята согласятся? — недоумевала Наташа. — Они же вроде уже студенты?

— Ну, а студенты, по-твоему, не люди? — хмыкнул Валерка. — Ладно, это все потом, а сейчас я позвоню Филиппку. Успокою его…

Наташа нашла в красивой телефонной книжке номер Филиппа Аркадьевича, но у него никто не отвечал. Наташа побледнела.

— А что, если он уже за границу уехал, а? И картину увез… — Из глаз Наташи полились слезы. — Что будет с мамой?..

В глубине души Валерка тоже испугался, но он не мог, не должен был этого показать, чтобы Наташа совсем не пала духом.

— Ерунда! Это ровным счетом ничего не значит! Может, он в гости пошел или еще по каким-нибудь делам. Мало ли… Вот что, попробую-ка я сейчас Косте звякнуть, вдруг он уже дома.

Валерка набрал Костин номер.

— Костя, ты?

— Я. А кто это?

— Костя, это Валерий Уваров!

— Валерка, привет! Какими судьбами? Что новенького? — обрадовался тот.

— Да вроде все в норме, только вот… Костя, у меня к тебе дело! Очень-очень важное!

— Что-то случилось?

— Случилось, да.

— У тебя?

— Можно считать и так…

— А что от меня требуется?

— Пока только совет! Ну и вообще…

— Валерий, ты можешь говорить толком? Что случилось, у кого?