Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели Страница 13

— Кто видел его с оружием? — поинтересовался Гайдаев.

— Мой свидетель, — с улыбкой ответил Вавилов. — Извините, Леонид Леонидович, но я не могу говорить об этом при посторонних. Даже если один из них такой известный эксперт.

— Это справедливо, — сказал Дронго. — Только я все равно думаю, что Хасмамедов не убивал Монахова. У него просто не должно было хватить времени на это. Да и как быть со вторым выстрелом?

— С первым, — радостно пояснил Вавилов. — Именно первый выстрел люди могли не услышать. Как раз в это время в дом приехали Левшова и Апрелев. Кухарка пошла открывать дверь. Я узнал, что визитеры довольно громко спорили, выясняли отношения. Возможно, они увлеклись, не услышали первого выстрела, уловили только второй и побежали спасать хозяина дома. Вот и вся версия. Ничего особо странного не произошло. Такие люди, как Хасмамедов, опасны для общества. Еще надо учитывать, что у него была судимость. Не понимаю, как он вообще получил эту работу. Всех этих пришельцев…

— Он российский гражданин, — перебил его Гайдаев. — Судимость давно погашена. Парню было шестнадцать лет, когда он подрался и получил условное наказание.

— Какая разница! — довольно резко проговорил Вавилов и поморщился. — Все равно неуправляемый тип. Из-за него так и не родился ребенок Монахова. Прощать такого подонка нельзя. Я сделаю все, чтобы ему дали лет двадцать пять. Если он и выйдет из тюрьмы, то уже разбитым стариком. — При последних словах лицо у него изменилось. Было понятно, что он вспоминает собственную трагедию. — Этот субъект виноват даже в том случае, если он не успел выстрелить, — неожиданно добавил Вавилов. — Хасмамедов влез в чужой дом, пытался что-то украсть…

— Давайте не будем обсуждать наши проблемы при посторонних, — сказал теперь уже Гайдаев. — Господа, я надеюсь, вы понимаете, что все должно остаться в этом кабинете. О дальнейшем ходе расследования мы вам официально сообщим. До свидания.

Он был прав. Настаивать было глупо.

Дронго и Вейдеманис попрощались со следователями, пожали им руки и вышли из кабинета.

Уже на улице Вейдеманис сказал:

— Даже если Вавилов понимает, что Хасмамедов не виноват, он сделает все, чтобы доказать обратное.

— Обязательно сделает, — согласился Дронго. — Судя по всему, он помнит о трагедии со своей супругой, которая потеряла ребенка. Вавилов нисколько не сомневается в том, что Хасмамедов виноват. Переубедить его никто не сможет. Хорошо, что судья поверила адвокату. Кстати, нужно будет увидеться и с ним. У нас с тобой много работы. Мы должны переговорить с Левшовой, найти обеих жен Монахова, узнать возможные подробности у адвоката и побеседовать с водителем, который пытался задержать Хасмамедова.

— С кого начнем?

— С Левшовой, конечно. Эта барышня интересна прежде всего тем, что сможет рассказать о погибшем гораздо больше, чем даже обе его супруги. Хотя нужно будет найти к ней особый подход. Учти, что мне придется поехать одному. Она не станет откровенничать в компании двух незнакомых мужчин.

— Согласен, — с улыбкой заявил Вейдеманис. — Тебе очень даже неплохо удается обольщение дамских сердец. Такой горячий кавказский донжуан. Я, холодный прибалтийский тип, для этого не гожусь.

— В таком случае собери всю возможную информацию о супругах Монахова, водителях и адвокате. Еще насчет того грузина, о котором говорил Апрелев. Будет интересно узнать, что именно могло их связывать.

— Договорились. — Эдгар взглянул на часы.

Дронго вышел из машины, достал телефон и набрал номер Левшовой. Она ответила почти сразу. У нее был приятный, чуть низковатый тембр голоса. Ее явно не удивил звонок неизвестного человека.

— Добрый день, — начал Дронго. — Извините, что беспокою. С вами говорит эксперт по расследованиям преступлений. Меня попросили заняться убийством вашего бывшего шефа…

— Опять! — Мила была явно недовольна. — Вы из прокуратуры?

— Нет. Вы меня не поняли. Я частный детектив, действую по поручению Сергея Владиленовича Монахова. Мне очень важно с вами встретиться. Я уже беседовал с Апрелевым…

— С этим ничтожеством! — перебила она. — Представляю, что он мог вам наговорить, особенно обо мне.

— Да, мне тоже не очень понравился этот тип. Особенно его отношение к женщинам. Он даже умудрился в моем присутствии отругать Аллу.

— Бедная девочка. Ей нужно уходить от этого кретина. Что вы хотите? Зачем позвонили мне?

— Я хотел с вами увидеться. Говорят, что вы самая красивая женщина, которая была в окружении покойного бизнесмена. Буду рад сам убедиться в этом.

— Не нужно подлизываться, — заявила Мила и рассмеялась. — Ладно, приезжайте. Я продиктую вам адрес. Это офис сенатора Чиркова. Только назовите ваши данные, чтобы я выписала для вас пропуск. Сразу поднимайтесь на второй этаж. С левой стороны будет его приемная, а с правой — мой кабинет. Я — личный помощник.

«Кто бы сомневался», — подумал Дронго.

— Приеду через полчаса, — пообещал он, но немного не рассчитал и появился в кабинете Милы Левшовой лишь через сорок пять минут.

— Извините, — сказал Дронго, шагнув за порог. — Кажется, я немного опоздал.

— На пятнадцать минут. — Мила поднялась из-за стола, протянула ему руку и внимательно оглядела своего гостя.

«Высокого роста, подтянутый, широкоплечий, в лучшем для мужчины возрасте. Ему где-то в районе пятидесяти, — сразу отметила Мила. — Элегантный костюм, очень хорошая обувь, шикарный галстук. Пахнет от него чем-то очень знакомым и изысканным. С таким человеком приятно разговаривать», — решила она.

Он тоже почти сразу ее оценил. Чуть выше среднего роста, на лице видны следы пластических операций.

«Барышня подровняла носик, подкачала губки, — подумал Дронго. — Красивые темные глаза. Модная прическа. Одета в короткое черно-золотистое платье. Темные колготки. Обувь на высоких каблуках. Ей хочется быть выше. Это единственное, чем она недовольна в своей внешности. Поэтому ей нравятся высокие мужчины. Как и многим женщинам. На руках дорогие часы с бриллиантами. Такие стоят не меньше двадцати тысяч долларов. Ей лет тридцать. В первую очередь она занята собственным выживанием, желает найти себе постоянного спутника жизни, который решил бы за нее этот вопрос. Слишком много яркой и вызывающей косметики».

— Садитесь. — Мила улыбнулась и показала на столик в углу, рядом с которым стояли два кресла.

На нем уже красовались бутылки с коньяком и виски, ваза с шоколадными конфетами.

— Коньяк или виски? — спросила она. — Может, сказать, чтобы принесли лед?

— Пожалуй, коньяк, — проговорил Дронго.

— Тогда скажу, чтобы нам принесли лимон. — Мила подошла к телефону, озадачила кого-то этим вопросом, затем опустилась в кресло напротив гостя и прощебетала: — Говорят, что коньяк лучше пить с лимоном.

— Эту своеобразную моду ввел Николай Второй. Он любил коньяк с лимоном, — пояснил Дронго. — На самом же деле его лучше пить с шоколадом.

— Никогда этого не слышала, — удивилась Мила.

— Возможно, это только анекдот, — сказал Дронго.

В кабинет вошла девушка, внесла две тарелки, блюдце с нарезанным лимоном и две вилки. Она молча разложила все это на столике и удалилась.

Мила сама разлила коньяк в пузатые бокалы. Этот мужчина ей явно понравился.

— Ваше здоровье, — сказал он.

Голос у него был приятный, обволакивающий. Длинные красивые пальцы.

— Вы хотите меня расспросить о происшедшем убийстве? — уточнила Левшова.

— Если вы разрешите. Да и не только о нем.

— В таком случае первый вопрос я задам вам сама. Разрешите?

— Конечно.

— Мне очень понравилась ваша обувь. Такой красивый темно-коричневый цвет. Очень элегантно. Я не узнаю эту марку. Сшито на заказ? Какой у вас размер?

— Сорок шестой с половиной, — ответил Дронго. — Обувь обычная, не заказная. Просто фирма хорошая. — Визитер назвал компанию. — Я уже много лет покупаю именно ее продукцию.

— Я примерно так и подумала. Тогда второй вопрос. Откуда у обычного сыщика деньги на такую дорогую марку? Только не говорите, что вы получили крупное наследство. Все равно не поверю.

— Видимо, я хороший эксперт. Мне платят неплохие гонорары, на которые я могу позволить себе приобретать такую обувь.

— Не убедили. — Мила снова отпила коньяк и поставила бокал на столик. — Но мне хочется вам верить. Пока непонятно другое. Почему вы согласились взяться за это дело? Там ведь нет никаких тайн, все ясно безо всяких расследований. Еще хочу вам сказать, что вы ошиблись. Монахов‑старший не заплатит вам денег даже на одну пару вашей обуви, — предупредила Мила.

— Ничего. У меня большая коллекция. — Дронго не мог сказать ей, что эта самая фирма уже несколько лет высылала ему свою обувь бесплатно.