Наталья Солнцева - Она читала на ночь Страница 13

Вдруг тревожная мысль появилась в сознании Осиан-айо:

– Как легко заблудиться в немыслимо огромном пространстве космоса и потерять надежду встретиться хоть когда-нибудь! О-о-о, нет!

Фарий поймал мысль Осиан-айо на лету легко, как это всегда у него получалось, и вздохнул. Он был готов к тому, что ей может не понравиться такая игра, и все же огорчился.

– Пространство Эльсинии растет, оно постоянно расширяется… С каждым мгновением его размеры становятся все грандиознее, но мы с тобой всегда будем вместе, Оси. Ты мне веришь?

Осиан-айо растерянно кивнула и взглянула вверх. В небе, как в огромном оранжевом зеркале, отражались их застывшие в объятии фигуры, сквозь которые скользили светящиеся желтые облака. Казалось, что все вокруг излучает любовь…

– Фарий, как красиво! – восхищенно прошептала она, мгновенно забыв свои опасения.

Фарий улыбнулся в ответ, безмятежно, как ребенок. Ему нравились захватывающие игры с пространством и временем, с чувствами и мыслями. И чем они сложнее, жестче и опаснее, тем интереснее. Но его любовь к Осиан-айо родилась раньше, чем страсть к жизни в царстве материи; раньше, чем зажглись первые звезды. Фарий поклялся самому себе уберечь это чувство от разочарований, боли и страха. Ради Оси он сумеет усмирить бушующую стихию материальности, противопоставив ей самообладание и равновесие своего духа.

Ганна с ног сбилась, стараясь угодить хозяевам. Она была не большая мастерица готовить, но Чигоренко не жаловались. Борщ, вареники, котлеты и голубцы – вот почти весь перечень ее нехитрых блюд. Алешка привык к стряпне «бабы Ганны», как он называл няньку, а Юля и Филипп оба были непривередливы. Так что домработница особо не переживала по поводу своих кулинарных способностей. Но сегодня к Юлии Марковне придет давняя подруга, с которой они бог знает сколько времени не виделись, и Ганне не хотелось ударить лицом в грязь. Как назло в последний момент обнаружилось, что нет сметаны.

– Юлия Марковна! – чуть не плача, сокрушалась Ганна. – Придется в село бежать! Сметаны нету!

– А нельзя как-нибудь обойтись?

– Нельзя! Никак нельзя! Что за голубцы без сметаны?

И Ганна, продолжая причитать, выскочила за ворота и понеслась в свое родное село Дубки, видневшееся на пригорке.

Когда она вернулась, гостья уже сидела в гостиной, и они с хозяйкой мило беседовали.

«Хорошо, что Филипп Алексеевич еще не приехал», – подумала Ганна, бегая из кухни в комнату и поспешно накрывая на стол.

К голубцам она достала из погреба соленые помидоры, огурцы и белые грузди. Соленья и маринады у Ганны получались отменные, а грибы она сама насобирала прошлой осенью, насушила и насолила вдоволь. В городских магазинах такого не купишь!

– Здравствуйте, милые дамы! – шутливо воскликнул Филипп Алексеевич, появляясь в дверях гостиной.

Ганна не сразу поняла, что галантное приветствие относится и к ней тоже, что хозяин и ее считает не кем иным, как дамой. Она густо покраснела, принимая от него большую тугую белую розу на длинном стебле, такую же, как он преподнес жене и гостье.

– Что будем пить? Шампанское или коньяк?

Господин Чигоренко поставил на стол бутылки, огромную коробку конфет и два ананаса.

– Ксения, это Филипп, мой муж, – сказала Юля, поднимаясь с дивана. – Вы тут знакомьтесь. А я пойду цветы в вазу поставлю.

Она взяла розы и вышла.

Хозяин дома чуть поклонился, сдержанно улыбаясь, и поцеловал протянутую для знакомства руку Ксении.

– У вас кровь… – сказал он, поднимая на гостью свои синие глаза. – Вот, смотрите… вы, наверное, укололись.

Ксения посмотрела на свою руку и увидела капельку крови, выступившую на среднем пальце. Она поранилась шипом розы и даже не заметила.

– Я принесу йод, – предложил хозяин дома.

– Что вы, не надо… Пустяки!

Ксения облизала кровь и посмотрела на Филиппа. Ее полные, розовые губы дрогнули, на щеках выступил бледный румянец.

– Прошу за стол! – громко возвестила Ганна, с шумом двигая стулья.

Ксения и Филипп вздрогнули, старательно скрывая свое волнение.

В гостиную вбежал маленький худенький мальчик и бросился к Филиппу.

– Папа! Папа приехал! – радостно закричал он, обнимая отца за шею. – Ой, ананасы! И конфеты!

– Только после ужина, – строго сказала Юля. Она поставила на стол вазу с розами и взяла мальчика на руки. – Иди ко мне! Папа устал и проголодался.

Ужин начался в полном молчании. Филипп разлил по рюмкам коньяк. Ганна принесла блюдо с горячими голубцами, тарелку с молодой картошкой. Запахло укропом и томатным соусом.

– Садитесь с нами, Ганна, – сказал Филипп, отодвигая для нее стул. – Мы все здесь одна семья!

Ганна хотела было отказаться и скрыться на кухне, но мальчик слез со своего стульчика, и ей пришлось сесть и взять его к себе на колени.

– Баба Ганна будет меня кормить, – сообщил ребенок, обводя присутствующих огромными и такими же синими, как у Филиппа, глазищами. – Я тоже голодный!

Юля засмеялась, легко и тихо, как смеются только очень счастливые женщины.

– Чем вы занимаетесь, Ксения? – спросил Филипп, чтобы начать разговор. – Я имею в виду, где работаете?

– Ксения – художница! – ответила за подругу Юля. – Она пишет картины маслом и еще этим, как его…

– Пастелью, – добавила Ксения. – Это такие цветные мелки.

– Да! Как я могла забыть? Мы все детство прожили в одном доме, в одном подъезде и практически в одной квартире.

Ксения чувствовала себя не в своей тарелке. Разговор не клеился. Юле было досадно, что Филипп, обычно такой вежливый и гостеприимный, умеющий поддержать беседу за столом, – отмалчивается. Только после третьей рюмки коньяка все немного оживились. Ганна не понимала, в чем дело, но напряжение, разлитое в пространстве гостиной, подействовало и на нее. Гостья вызывала у нее неприязнь. Пришла, нарушила спокойное и приятное течение жизни, всех взбудоражила. Достаточно посмотреть на хозяина: человек сам не свой – бледный, глаза опущены. Юлия Марковна явно нервничает. Конечно, ей неловко перед подругой, что вместо веселого застолья получается черт знает что.

– Вы кушайте, кушайте, – стараясь быть радушной, говорила Ганна, подкладывая Ксении на тарелку голубцов и обильно поливая их сметаной.

– Ой, спасибо, не надо… я больше не хочу.

– Что, невкусно?

– Очень вкусно! – испугалась Ксения. Ей не хотелось обижать Ганну, но вторая порция голубцов была лишней. – Я наелась… Грузди у вас замечательные! Хрустящие и в меру соленые. Просто прелесть!

– Это Ганна собирала, и солила тоже она, – серьезно сказал Филипп.

– Вы удивительная мастерица, Ганна, – улыбнулась Ксения. – Преклоняюсь перед женщинами, которые умеют и любят готовить. Я не такая. Сделаю что-нибудь на скорую руку… чтобы не возиться, да и ладно.

В это время мальчик, который сидел у няньки на коленях, начал ерзать.

– Я тоже наелся! – заявил он, слезая на пол. – Папа! Пойдем, поиграем.

– Пойдем, – легко согласился Филипп.

Он обрадовался возможности выйти из-за стола под достойным предлогом. Непонятное волнение, охватившее его при знакомстве с Ксенией, не то чтобы пугало, а… настораживало. Он давно не ощущал ничего подобного при общении с женщинами.

– Идем во двор, я покажу тебе осиное гнездо, – важно сказал мальчик, взяв отца за руку.

– А дамы нас с тобой простят, Лешка? Тетя Ксения может подумать, что мы с тобой невоспитанные мужчины.

– Идите, идите, – улыбнулась Юля. – Мы тут без вас поболтаем!

Ганна тоже встала, начала убирать посуду. Потом она пообещала сделать чай и удалилась в кухню. Подруги остались одни.

– Как я рада тебя видеть, Ксения! – воскликнула хозяйка. – Ты совсем не изменилась. Как твои дела? Замуж не вышла?

– Нет. У меня все по-прежнему.

– Ни с кем не встречаешься?

– Ой! – махнула рукой Ксения. – От мужчин одни проблемы и хлопоты. Мне Эда хватает, с его дурью. Ты знаешь, что он с женой разошелся? Теперь сидит дома, пьет и водит своих дружков. Один из них, Андрей, прицепился ко мне, как пиявка. Проходу не давал.

– Это он тебе подарил?

Юля показала на красивую золотую цепочку с кулоном в виде двух обнимающихся ангелочков, окруженных бриллиантовой россыпью. Ее поразило такое дорогое украшение. Ксения продавала свои картины по весьма приличной цене, но это случалось не так уж часто. Поэтому деньги приходилось экономить, и она могла себе позволить только самое необходимое.

– Конечно, он! – вздохнула Ксения. – Я не хотела брать, но Эд настоял. Сказал, что я своими фокусами испорчу его отношения с шефом. Этот Андрей у них коммерческий директор.

Ксения не стала рассказывать Юле о смерти Андрона и о том, что к ней приезжал Шахров, расспрашивал об их отношениях. У подруги хороший муж, маленький сын, красивый дом – словом, все чудесно сложилось. Зачем вносить смуту в ее теплый и благополучный мир?