Марина Крамер - Crime story № 10 (сборник) Страница 13

И как вы думаете, что сделала госпожа Васильева, когда ее дочери исполнилось пять лет? Правильно, я приволокла девочку к тренеру. Следующие три года я упорно возила малышку на тренировки. Когда Манюня перешла в четвертый класс, передо мной встал выбор: переводить ее в спортивную школу или оставить в обычной? Честно признаюсь, я была на грани радикального решения, но тут взбунтовался Аркадий и отбил сестру от профессионального спорта. В десятом классе Маша призналась:

– Мам, я ненавидела гимнастику и мечтала ходить на занятия музыкой.

– Солнышко, почему ты не сказала мне о своих желаниях раньше? – пролепетала я.

– Не хотела тебя огорчать, – вздохнула дочь.

Видите, как получается, я решила не расстраивать бабушку и маялась с нотной тетрадью, а Манюня боялась огорчить меня и мучилась в спортзале.

Но не все дети таковы. У Нади подросла весьма резкая Лариса. Несмотря на все уговоры, угрозы и родительский шантаж с припевом «Если ко мне не прислушаешься, я заработаю инфаркт», Лара пошла в художественное училище.

Надежда была в шоке, разве это нормальная специальность – малевать картины? Первый год, когда дочь убегала на занятия, Надя рыдала, но потом успокоилась. Обрести душевное равновесие ей помог мужчина, торговавший у метро пейзажами. Из простого любопытства Надя поинтересовалась, какую цену живописец хочет за свои картины, а потом пожаловалась ему на непутевую Лариску.

– Успокойся, – усмехнулся художник, – возможностей много, рисовальщики везде нужны. Не получится свои работы пристроить, пойдет на службу в журнал или издательство, начнет заказы брать. Сейчас модно иметь дома полотна якобы великих, богатые хорошо платят за копии пейзажей и натюрмортов.

Надя успокоилась, помирилась с Ларисой и стала ждать, когда дочь получит диплом. Но, заимев «корочку», Лара вновь пошла своим путем, она не собиралась устраиваться на службу с постоянным окладом, малевала жуткие композиции, от которых Надежду пробирала дрожь, связалась с какими-то странными людьми, выкрасила волосы в черный цвет, повязала на лоб синюю ленту, унизала пальцы кольцами с черепами и часами болтала по телефону, употребляя слова, смысл которых Надежда не понимала. Фрустрация, доминанта, эго, комплекс Эдипа… Никакой пользы от Лары не было, она по-прежнему сидела на шее у матери, таскала у нее из кошелька рубли, опустошала полки в холодильнике, ни разу не заработав на бутылку кефира. Надежде хотелось заявить наглой дочери: «Как тебе не стыдно сидеть у пенсионерки на горбу! У меня крохотное социальное пособие, я подрабатываю торговлей газетами. Не пора ли тебе начать заботиться о маме?»

Но духу на подобный разговор не хватало.

Три года назад Лариса привела домой парня и сказала Наде:

– Знакомься, это Толя, он будет жить с нами.

Надежда окинула юношу скептическим взглядом и не сдержала возгласа:

– Никогда его на порог не пущу!

Анатолий тряхнул длинными волосами, поправил многочисленные бусы, болтавшиеся на груди, подхватил пальцами, ногти которых были выкрашены в черный цвет, тощую сумку и без всякой агрессии сказал:

– Ладно, пока.

Лариса кинулась за ним:

– Стой!

– Извини, – не согласился гость, – твоя мама против меня.

– Я с тобой, – всхлипнула Лариса, повернулась к Наде и прошипела: – Прощай!

Мать посчитала выходку Лары очередным капризом и не очень разволновалась. Дочь и раньше исчезала на две-три недели, ездила с приятелями на рок-концерты, гуляла в Питере, Ростове, Нижнем Новгороде. Надежда знала: раз Лариса не показывается, у нее все хорошо, если у дочери закончатся деньги или она заболеет, мигом примчится к маме. Но на этот раз все было иначе.

Лара испарилась на несколько лет, появилась лишь на днях безо всякого предупреждения, просто позвонила в дверь. Надя открыла, увидела на пороге молодую женщину в симпатичной шубке из кролика, мужчину в дубленке, мальчика в пуховике и спросила:

– Вам кого?

– Здорово, – засмеялась незнакомка и сняла шапочку, – родную дочь не узнала.

– Лара, – ахнула Надя, – входи.

– Анатолия снова не приглашаешь? – тут же полезла в бутылку Лариса.

Мать подавила раздражение, ее кровиночка основательно изменилась внешне, осветлила волосы, перестала мазаться темно-бордовой помадой и черными тенями, сняла отвратительные кольца-черепа, но осталась капризной дитятей.

– Он мой муж! – гордо объявила Лара. – Или вместе входим, или до свидос.

Надежда наступила на горло собственной обиде, решила не конфликтовать с дочерью, худой мир лучше доброй ссоры, поэтому она фальшиво улыбнулась:

– Я очень рада, чаю попьете?

– И ночевать останемся, – ответила дочь.

Муж и жена сняли верхнюю одежду, мальчик стоял в углу, опустив голову.

– Как тебя зовут? – решила наладить с ним контакт Надя.

Но он закрыл лицо руками.

– Ему плохо? – испугалась Надя.

– Забей, – отмахнулась Лара, – не обращай внимания. Олег нелюдимый. Постоит здесь и придет в комнату.

– Ага, – растерялась Надя и повела незваных гостей на кухню.

После порции макарон и куска вафельного торта с чаем Лариса расслабилась и рассказала, что они с Анатолием жили в Екатеринбурге. Там у них хорошая квартира, машина, дача. На днях Толе предложили работу в Москве, но прежде чем соглашаться, они хотят посмотреть апартаменты, которые для них решил снять начальник.

У Нади отлегло на душе. Слава богу, Лариса перебесилась, забыла сомнительные компании, и Анатолий оказался не столь ужасен, он стал вполне приятным мужчиной, улыбается, хвалит ее печенье.

– Сейчас поедем смотреть дом, – изложила план действий Лара, – Олега оставим здесь, незачем его с собой таскать.

– А мальчик откуда? – рискнула спросить Надя.

– Ну, начинается! – закатила глаза Лариса. – Здравствуй, семейное счастье.

– Лара! – с укоризной остановил жену Анатолий. – Ясное дело, мама должна знать правду. Олег мой сын от первого брака, к сожалению, у него проблемы с общением, но мальчик он тихий.

– Если сунуть дураку бумагу и краски, он с места не сдвинется, – пояснила Лара, – дашь ему поесть, мы скоро вернемся.

– Олег с вами постоянно живет? – проявила любопытство Надя.

– О господи! – состроила мину Лара. – Так и чувствовала, что мать потребует анализ на глисты.

– Лариса! – прикрикнул на нее Толя. – Не смей хамить маме, не она к нам, а мы к ней без приглашения ввалились.

Надя испытала к зятю теплое чувство, а он продолжал:

– Олег после нашего развода с супругой остался с матерью, но Катю положили в больницу, ничего особенного, аппендицит, пришлось сына в Москву взять. Мальчик упрямый, неконтактный, но не шебутной, Лариса права, если он сядет рисовать – его от этого занятия не оторвешь. Приглядите за ним недолго?

– Ну конечно! – с облегчением воскликнула теща. – Можете не волноваться. Куда поедете?

– В центр, – обтекаемо сказала Лариса.

Надя посмотрела на часы:

– Эх, жаль, на автобус опоздали, следующий только в пять будет.

Супруги переглянулись.

– Мама, у нас машина, – сообщила Лариса.

– Скажи пожалуйста, – покачала головой пенсионерка, – наверное, много зарабатываете?

– Не жалуемся, – с достоинством подтвердил Толя.

– Мы миллионеры, – похвасталась Лариса.

Когда дочь с мужем уехали, Надя попыталась побеседовать с мальчиком, но тот по-прежнему безучастно стоял в углу и не желал разговаривать. В конце концов она вспомнила о любви Олега к рисованию и показала ему листок бумаги с карандашом.

– Хочешь?

Олег моментально направился в комнату.

– Эй, – остановила его хозяйка, – сначала сними куртку, ботинки и вымой руки.

Олег неожиданно послушался, устроил верхнюю одежду на крючок, обувь на коврике и долго мыл в ванной руки. Но когда Надя протянула мальчику полотенце, тот в ужасе отшатнулся.

– Синий.

– Что? – не поняла Надя.

– Синий, – повторил Олег, – синий, синий!

Только сейчас до хозяйки дошло, что у ребенка не просто проблемы с общением, он сумасшедший. Разве станет нормальный человек так себя вести.

– Синий, синий, – монотонно твердил Олег, трясясь.

– Тебе не нравится цвет, – сообразила Надя.

– Синий, синий, синий, – побледнел паренек.

Надежда вынула из шкафчика розовое полотенце:

– На.

Олег осторожно пощупал махровую ткань, помял ее в руках, бросил на пол, схватил лист бумаги и карандаш и ринулся в комнату. Надя пошла за ним, решив, что как только вернется Анатолий, она откажется в дальнейшем оставаться с его безумным сыном.

Около полуночи Надя занервничала. Справедливости ради надо отметить, что Олег ей хлопот не доставлял, сидел на одном месте, ничего не просил, не капризничал, рисовал с упоением, от еды отказывался. Но куда подевались Лариса и Анатолий?

Ночь Надя провела без сна, а около десяти утра ей позвонила женщина и представилась сотрудницей ГАИ. Без всякого волнения, так, словно она предупреждала о необходимости пригнать машину на техосмотр, инспектор спросила: