Рут Ренделл - Непорядок вещей Страница 13

Рэчел не было уже почти четверо суток. Вексфорд нехотя созвал на пять часов вечера пресс-конференцию, — его нежелание было вызвано уверенностью, что туда явится и Брайан Сент-Джордж, — где, кроме всего прочего, Розмари Холмс должна была выступить с обращением. Поначалу Розмари решительно отказывалась. Сказала Вексфорду, что может все испортить, поскольку совершенно выбита из колеи.

— Это неважно, — мягко убеждал он, — Не хочу показаться циником, но чем более взволнованной и… куда деваться, более огорченной вы будете выглядеть, тем больше шансов на успех.

— Но зрителям все равно. Они будут просто пялиться.

— Позвольте с вами не согласиться, миссис Холмс. Многие люди вам по-настоящему сочувствуют.

«Не говоря уже об эффекте, который вы произведете своей внешностью», — подумал он, но не сказал вслух. Красивое молодое лицо, бархатный голос, не говоря уже о фигуре и ногах. Да, мы живем в мире, где красота открывает многие двери, а забота о молодости вознаграждается сторицей. Журналисты напишут более яркие и объемные статьи лишь потому, что героиня — красавица с голосом шекспировской актрисы. Фотографы станут ее снимать более тщательно, а телеоператоры — более активно.

Но поможет ли это вернуть Рэчел? Одному богу известно.

В половине пятого за Розмари Холмс отправили машину. Вексфорд с одобрением отметил, что несмотря на свое волнение, она оделась весьма удачно — в черный костюм и бело-розовую блузку. А также сделала макияж для съемки, уложила волосы и покрасила ногти розовым лаком. Репортер Сент-Джорджа уставился на нее так, словно никогда не видел эффектной женщины. Когда же она села за стол между Вексфордом и Бёрденом, на нее нацелились все камеры.

— Розмари, посмотрите сюда!

— Розмари, поверните голову чуть правее!

— Спасибо, великолепно! Еще разок, Розмари, и все!

Вексфорд стиснул зубы. Почему они позволяют себе такой фамильярный тон? Думают, что, называя ее по имени, а не миссис Холмс, помогают успокоиться и расслабиться? Какая все-таки наглость.

Он слушал, как она, не поднимая глаз, обращалась к телезрителям своим глубоким богатым голосом.

— Если у вас моя… моя любимая доченька, отпустите ее, пожалуйста, позвольте ей вернуться домой. Будьте милосердны. Она — все, что у меня есть, а я — все, что есть у нее. Ради бога. Она милая, славная, умная девушка. За всю свою короткую жизнь никого не обидела. Прошу вас, верните…

Больше Розмари Холмс не могла сдерживаться. Она принялась всхлипывать, красивые руки взметнулись к лицу, закрывая полные слез глаза. Вексфорд помог ей встать и вывел из зала. Он попросил принести чаю и оставил женщину у себя в кабинете с Линн Фэнкорт. Пресс-конференцию вел Бёрден, так что Вексфорд мог и не возвращаться, но он все же вошел в зал, и как раз в тот момент, когда один журналист, не из «Курьера», пытался довольно резким тоном выяснить, правда ли, что завтра в дом на Оберон-роуд возвращается Томас Смит.

— На вопросы, не имеющие отношения к исчезновению Рэчел Холмс, мы не отвечаем, — отрубил Бёрден.

Но журналист его будто не слышал.

— Так он выходит из тюрьмы завтра?

— Нет, — сказал Бёрден, что было чистейшей правдой. Смита выпускали в пятницу, а не в четверг. — И на этом позвольте завершить пресс-конференцию. Леди и джентльмены, благодарю всех за внимание.

Вексфорд опять поднялся к себе. Каково это — быть педофилом? Желать сексуальной близости с детьми? Ему говорили, что можно представить себе, будто ты садист или некрофил, представить как можно живее, и тогда сможешь понять. «Понять» означает «простить» то, что должно изменить. Представить — значит понять, простить и отойти в сторону. В молитве «Отче наш», которую он уже лет сорок не читал ни в храме, ни где-либо еще, говорится «и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим».

Именно «наших» должников, а не чужих. Он не мог простить обиду, причиненную другому, и Бог, если Он есть, тоже не должен бы. Хотя верующие, скорее всего, и сочли бы такие мысли богохульством.

Зайдя в кабинет, он решил, что пора домой, и стал укладывать бумаги в дорогой кожаный чемоданчик, еще один подарок Шейлы. Она никогда не позволяла им с Дорой самим покупать подобные вещи. Брать работу на дом, что может быть хуже. Но когда зазвонил телефон, он, не задумываясь, снял трубку.

Говорил кто-то незнакомый, дежурные постоянно менялись:

— Сэр, на линии миссис Холмс.

Затем в трубке раздался бархатный голос, который всего полчаса назад призывал вернуть дочь:

— Рэчел дома! Она уже была тут, когда я приехала. Я вне себя от счастья. Не могу поверить, но это правда! Она дома!

Глава 5

С опозданием на целые сутки она все-таки вернулась. Вексфорд был рад вдвойне — во-первых, он оказался прав, во-вторых — и это главное — Рэчел, высокая стройная красавица с идеальной кожей и темными блестящими волосами, скорее всего, цела и невредима. Однако она совсем не радовалась их с Карен Малэхайд присутствию. Будь ее воля, подумал Вексфорд, о возвращении полиция так бы и не узнала.

Он почти видел, какие мысли рождаются в ее голове. «Уеду спокойно в Эссекс, и пусть мама с ними разговаривает. Их мои дела не касаются». В качестве приветствия девушка громко и раздраженно объявила, что у нее очень болит голова.

— Вам надо показаться врачу, — посоветовал Вексфорд. — В любом случае не помешает.

Рэчел вспыхнула.

— Не надо никакого врача. У меня просто болит голова. Со мной ничего не случилось.

Было ясно, что она имеет в виду. Но девушка все же пояснила, обратившись к Карен Малэхайд:

— Это все потому, что я женщина. А раз женщина, значит, не обошлось без изнасилования. Но ничего не случилось. Я бы знала.

Очень странное замечание, подумал Вексфорд. Интересно, как она могла об этом не знать?

— Может, вас как-то иначе обидели?

— Нет. Никоим образом.

В ее голосе отчетливо прозвучало пренебрежение. Рэчел была из тех умных девушек, которые с младых ногтей знают себе цену, и уже в столь юном возрасте показывают свое превосходство, презирая тех, кого считают менее умными. К последним явно относились и полицейские, отметил он про себя, пряча улыбку.

— Я бы советовал вам сделать анализ крови. Вам давали какие-нибудь препараты?

— Не знаю, — ответила она резко. — Не помню, что мне давали. Но анализ крови я не стану делать. Если это тонкий намек на СПИД, то, повторяю, меня не насиловали.

Он и не думал о СПИДе.

— Весьма желательно, чтобы вас осмотрел врач.

— Не хочу и не буду, — гневно сказала она. — К врачу не пойду и к себе не подпущу. Ненавижу врачей. Обхожу за километр. Если понадобится, лучше схожу к нетрадиционным докторам. Китайскому медику или травнику.

— Сомневаюсь, что в данной ситуации вам поможет травник, — холодно ответил Вексфорд. Он подумал о Розмари Холмс и ее связи с доктором. Не потому ли Рэчел столь яростно отвергает традиционную медицину? Вполне вероятно. — Если вы так настроены против медосмотра, я не вправе настаивать. Но тогда, может, расскажете нам, где вы были?

Здорово съезжать по этим старинным перилам из темно-красной махагони, отполированным за целый век сотнями рук в перчатках, а в начале своей жизни — горничными в фартуках. Они стекают сплошной деревянной волной, меняя угол наклона. На лестничных пролетах он составляет примерно сорок пять градусов, чуть выше поворотов делается почти отвесным, на площадках же поручни становятся горизонтальными. И если бы Сильвия, поднимаясь к себе, вовремя не отскочила на площадке второго этажа, ей бы не миновать столкновения с ногами шестилетнего малыша, который с диким визгом проносился вниз, уцепившись за перила. «Дети до семи лет, — подумала Сильвия, — сопровождают визгом любую свою радость». Мальчишке не хватило скорости преодолеть горизонтальный участок, и он махнул рукой Сильвии:

— Мисс, толкните!

К ней, Люси и Гризельде так обращались все дети «Убежища» — словно к школьным учительницам. Она решила не делать ему замечания, хоть и опасалась несчастного случая. Положила руку ему на спину и легонько подтолкнула.

— Сильнее! — крикнул он. — Давайте!

Сильвия толкнула чуть сильнее, мальчик проехал по прямой и опять с воплем понесся вниз. Она проследила, как он добрался до очередного изгиба и, главное, как одолел отвесный участок, после которого благополучно покорил и последний пролет. В рабочем кабинете сидела одна Люси, оба телефона молчали.

— Надеюсь, я сегодня не одна?

— Боюсь, что одна, — сказала Люси. — Джил простудилась, а Дэвина ушла от нас. Говорит, больше не может работать за «спасибо», и ее можно понять.

— А если одновременно зазвонят оба телефона? — спросила Сильвия.

— Слава богу, это случается редко. Наш городок все-таки небольшой. Но если такое произойдет, придется поднять только одну трубку. Сама решишь, какую.