Наталья Андреева - Нагадали мне суженого Страница 13

– Нет, что ты! Зачем?

– Затем, что он хам. Я ему еще припомню морковный чаек и пособие по безработице! Только ради тебя я все это вытерпел.

– А то что? Убил бы? – прищурилась я.

– В морду бы дал точно. У меня не заржавеет. – И он показал мне огромный кулак.

– Я думаю, Аксенкин не остался бы в долгу. А тебя бы вдобавок ко всему с работы выперли. Может, мы найдем другой способ?

– Ты и в самом деле собираешься раскрутить его на деньги? – удивился Арсений.

– Нет, тут другое. Я просто не хочу иметь его среди своих врагов. Он чуть ли не единственный в городе не испытывает ко мне ненависти, для меня это ценно. Мне же придется быть свидетельницей на его свадьбе.

– На какой свадьбе? – вытаращил глаза Арсений.

– Ты думаешь, Капка зря около него крутится?

– Чтобы Аксенкин женился на Капитолине! – Он рассмеялся. – Да не бывать этому!

– Почему? – искренне огорчилась я.

– У него хватает своих внебрачных детей, чтобы их содержать.

– Во-первых, все Капкины дети брачные, – рассердилась я. – Во-вторых, всех их уже содержат. И неплохо содержат. В-третьих, в нашем городе существует традиция. Ты сам знаешь.

– Только не Аксенкин. Он никогда не женится.

– Почему?

– Потому что он жмот! Для него брак – это выгодное предприятие. А с твоей подружки взять нечего, как с козла молока.

– Ну, тогда они просто сойдутся, – пожала я плечами. – Как мы с тобой.

– Как ты можешь сравнивать? – возмутился Арсений. – У меня, между прочим, чувства!

– Ах да! Мы же еще не выяснили, где именно будем жить! Хотя бы встречаться. Как насчет твоего папы?

– Невозможно. Он все время дома торчит. Потому что не работает.

– А моя мама, напротив, работает. Но и я работаю. И наши графики совпадают. Когда она дома, то и я дома.

– Но куда-то же она ходит? К подружкам, например.

– У нее нет подружек, – покачала головой я. Глупо объяснять, что это у нас наследственное.

– Тогда на дачу уезжает.

– У нас нет дачи. Все, что у нас есть – двушка на пятом этаже панельного дома, в одной комнате сплю я, в другой мама. Я, конечно, могу ее попросить, чтобы не заходила в течение часа. Часа нам хватит? – деловито спросила я.

– Не стоит, – поморщился Арсений. – Не будем впутывать в это твою маму. Нам надо снять квартиру, – нашелся он.

– На какие деньги?

– Давай скинемся, – предложил он. – У тебя же есть сбережения?

В том-то и штука. Сбережения у меня действительно имелись. Следователь, который наводил обо мне справки, прав на сто процентов. За годы жизни в столице я сумела скопить кое-какие деньжата. И я их не перечисляла ни в какой благотворительный фонд. Что я, дура? Положила деньги в банк под проценты. За несколько лет пахоты на двух, а потом в трех местах мне удалось скопить сумму по меркам нашего города довольно значительную: двадцать тысяч долларов. Я готовилась внести первый взнос за ипотеку. Но не внесла, вы знаете почему. Об этих деньгах мне тогда хотелось забыть, они напоминали мне об опухоли, поэтому я и отнесла их в банк и открыла накопительный счет на два года, ведь проценты по валютным счетам на этот срок были максимальными. И терять его я не собиралась.

Когда Полкаша покупал машину в кредит, он валялся у меня в ногах, просил закрыть счет. Но я не сломалась. Сломалась его машина, и я поняла, что поступила правильно. Ведь потом сломался наш брак. Через месяц после того, как мы разбежались, закончился и срок моего вклада. Поскольку деньги мне опять не понадобились, ведь я вернулась жить к маме, я снова положила их в банк на два года под те же проценты. Поймите меня правильно: тысяча долларов, если сравнивать с моей библиотекарской зарплатой, – сумма весьма значительная. С какой стати я буду отзывать вклад и терять проценты? А кроме этого у меня ничего нет. Даже на картину А. Зимы не хватило бы, задумай я ее купить. Не закрывать же счет из-за какого-то натюрморта, написанного на грошовом картоне? В то, что в раме запрятаны бриллианты, я не верю.

Но и бросаться в объятия к первому встречному я тоже не собираюсь. Все это так неожиданно. Мне сначала надо привыкнуть к мысли, что я, Анфиса Лебедёва, снова выхожу замуж!

– У меня есть кое-какие деньги. Я даже могу купить нам квартиру, – сказала я Арсению, сделав ударение на слове «купить». Проверка слуха. – Но не сегодня. Где-то через полгодика. А сейчас у меня вообще денег нет.

– Хорошо, подождем до Нового года. С первого января переедем на съемную квартиру и будем подыскивать себе постоянное жилье. У меня тоже денег нет.

В общем, решение нашлось само собой. Оно легко находится, когда нет денег. Просто все остается как есть. Мне же только оставалось узнать Арсения поближе, и я подумала, что пять месяцев – срок вполне достаточный.

Обсудив наше материальное положение, мы перешли к проблеме более насущной. А именно к убийству А. Зимы.

– И кто его убил? – спросил Арсений.

– Не знаю.

– Но ты же ясновидящая! – удивился он. – Я подумал, что Аксенкину ты просто не хочешь говорить, но мне-то скажешь? Раз мы теперь вместе.

– Честное слово, не знаю, – поклялась я. – Но ведь это можно легко узнать, и не прибегая к помощи экстрасенса.

– Каким образом?

– Убил один из тех, кто приходил в музей. Поскольку его убили в воскресенье, а выставка открылась в субботу, люфт составляет всего полтора дня. Временной зазор, в который мог просочиться убийца, – пояснила я. – Он впервые увидел картину на экспозиции, а до того даже не подозревал о ее существовании. И тут же побежал выяснять отношения с художником. А. Зима поспешил в музей забрать картину. Смотрительнице он сказал, что натюрморт продан. Кто знает, может, и правда? А скорее всего, ложь. Если бы убийца мог купить эту картину, он бы купил. Зачем убивать-то? Тут другое. А что, я пока не могу понять. Уверена лишь, что убил один из тех, кто побывал на выставке. Я не думаю, что за это время краеведческий музей посетило много народа. В субботу до обеда, кроме нас с Капкой и Аксенкина, там вообще никого не было. Остается вторая половина дня и первая половина в воскресенье. Потому что вечером А. Зима был уже мертв. Тебе достаточно поговорить со смотрительницей музея и составить список подозреваемых. Опроси их всех на предмет алиби и узнаешь, кто убийца.

– Голова! – восхитился Арсений.

– Но это же элементарно!

«Ватсон» – так и хотелось добавить мне. Арсений и в самом деле смахивает на доктора Ватсона рыжими усами, комплекцией, да к тому же он туповат. Ревностный служака. И взяток не берет! Типичный литературный персонаж. О господи! Что это я? Мне же надо его полюбить! И у меня на все про все пять месяцев, даже меньше! Я срочно должна искать в нем положительные черты!

– Сеня, ты был женат?

– А как же!

– А почему развелся?

– По обстоятельствам.

Ответ меня, признаться, не удовлетворил.

– Она тебе изменяла?

– Что-о?! – Он расправил широченные плечи.

– Тогда почему вы разошлись?

– С ней было скучно. И потом она кормила меня какой-то пакостью. Совершенно не умела готовить. Плюс ко всему у нее совершенно отсутствовало чувство юмора. Она и сейчас такая. Без чувства юмора, с подгоревшими котлетами на сковороде и недоваренным борщом в кастрюле. Если бы она могла над этим пошутить, я бы ей простил. Но, спалив очередной кусок мяса, она начинала орать, что это я во всем виноват. Вечно хочу жрать и ее тороплю. А она в спешке хватается за все и в итоге ничего не успевает. Я плюнул и ушел.

– Ага. Заел быт.

Версия меня устраивала. Не такой уж он Ватсон, если требует от жены наличия чувства юмора.

– А дети?

– Что дети?

– Дети есть?

– Конечно! Двое.

– Теперь понятно, почему у тебя нет денег, – вздохнула я. – Мальчик и мальчик?

– Почему? Две дочки.

Вот странность: требовать от жены того, чего у тебя самого нет. Чувства юмора. Мне стало тоскливо.

– И давно вы разошлись?

– Года три назад.

– А меня ты давно полюбил?

– Как только увидел, – заверил он.

Значит, он влюбился в меня еще будучи женатым. Картина начала проясняться.

– А вот у меня нет детей, – с сожалением сказала я.

– Еще будут, – заверил он.

– Честно сказать, я боюсь.

– Чего? – удивился он. – Рожать? Все бабы рожают. Да, придется потерпеть, но это несмертельно, по своей бывшей знаю. После первого ребенка она орала: больше никогда и ни за что! И трех лет не прошло, как заканючила: хочу маленького. И опять родила.

– Я не боли боюсь. Просто самый красивый в мире ребенок уже родился, – грустно сказала я. – Это Эмиль. А мой… Что я буду делать, если он получится некрасивым?

– Самый красивый ребенок в мире – твой собственный, – заверил меня Арсений. – Как только ты возьмешь его на руки, сразу это поймешь. И все остальные дети перестанут для тебя существовать.

– Может быть, ты и прав.

Он был отличным психотерапевтом, снял все мои сомнения с повестки дня. Я долго думала и о первом своем замужестве, и о втором. Я в отличие от всех остальных не сомневалась, что найду себе нового мужа. Я ведь ясновидящая. И вот я думала: как бы мне не совершить ту же ошибку? Я не хотела вешать себе на шею в качестве трофея второе разбитое сердце. Мне не победы над мужчинами нужны, мне необходимо тихое семейное счастье. Потому что громкое я уже переросла. Скандалы должны остаться в прошлом, вот о чем я думала.