Пьер Нор - Французский шпионский роман Страница 13

Он вошел в лифт, заставив подробно объяснить ему, каким было положение жертв, и скрупулезно осмотрел все внутри. Кабина машины была металлической. На задней стенке видны были пять следов от пуль, идущих по одной вертикали и неровно отстоящих друг от друга: самый нижний — примерно в полутора метрах от пола, самый верхний — вровень с потолком, то есть в трех метрах. Железный лист выдержал. Пять пуль со сплющенным и частично оплавленным острием беспорядочно валялись на полу.

Продолжив осмотр, Финуа в правом дальнем углу обнаружил еще одну пулю, срезанный бок которой ясно говорил о рикошете: она наткнулась на один из прутьев решетчатой двери, чиркнула по правой стене, где обнаружили от нее царапину, и завершила полет у задней стенки. Она явно принадлежала к той же очереди, что и груда остальных. Несмотря на тщательные поиски, никаких новых следов или точек попадания найти не удалось.

Комиссар размышлял поспешно, слишком поспешно. Он был неглупым. Но двадцать лет непрерывных успехов в делах о краже кроликов или о таких проступках, как нарушение тишины ночью в городке, где все знали кроликокрадов и трех-четырех ночных гуляк с рождения, породили у него большое самомнение. Это было его первое крупное дело. Он хотел разрешить его одним махом, и сам.

Внезапно осененный какой-то мыслью, он буквально накинулся на Брюшо:

— Капитан, какова скорость этого лифта?

— Ровно два метра в секунду.

— Так. Вы видите, не так ли, что стреляли тогда, когда лифт уже остановился. Представьте его в движении. Сделайте жест стрелка, который прицелился и следит за двумя людьми, передвигающимися сверху вниз со скоростью два метра в секунду. Вы отдаете себе отчет, что пули пришлись бы на заднюю стенку под очень разными углами и часть из них отрикошетила бы. Однако ни одного рикошета, за исключением пули, попавшей в прут двери. Пункт первый: лифт стоял — вот так, как мы его видим сейчас. Предположив это, я заключаю: чтобы дать очередь, следы которой мы здесь обнаруживаем, человек мог находиться только там, где стою я,— менее чем в десяти метрах от вашего кабинета. Согласны? Итак, вы признали, что выскочили из этого помещения при первых выстрелах? И якобы никого не увидели и не услышали? Разве это возможно, я вас спрашиваю?

Брюшо промолчал.

— Если стрелявший стоял здесь,— сказал полковник Барбе,— в семи-восьми метрах справа должны найтись гильзы.

Комиссар покраснел: такая мысль не пришла ему в голову; обеспокоенный тем, чтобы исправить эту оплошность, он совсем потерял контроль над собой.

— Пусть никто не двигается,— приказал он.— Инспекторы, соберите гильзы.

Он был уязвлен, что его опередил непрофессионал; из-за самолюбия это обстоятельство исказилось и излишне преувеличилось: он стал лихорадочно искать для себя оправдания и нашел его.

— Впрочем, это бесполезно. Ведь, судите сами, это произошло более четырех часов назад. Я и сам было подумал об этом, но виновный, должно быть, уже успел их подобрать.

Тем не менее он принялся шарить и сам, чуть ли не водя носом по земле. Вдруг один из инспекторов издал победный возглас; разогнувшись, он помахал пустой гильзой, которая тут же была идентифицирована как принадлежащая к спецбоеприпасам автомата.

— Она лежала вон там, у самой рельсы узкоколейки.

Гильза была единственная, которую удалось найти.

— Ну конечно, я же говорил,— возликовал Финуа.— Гильзы не было видно, вот преступник ее и не подобрал.

Он снова обрел всю свою самоуверенность.

— Так вы утверждаете, капитан, что никого не видели; ну-ка, инспектор, засеките время, держу пари, что нужно не более трех секунд, чтобы дойти от вашего кабинета до лифта. Вот, что я говорил — пять секунд, если не торопиться. И вы никого не слышали?

Брюшо забормотал:

— Знаете, я был настолько поражен. Поставьте себя на мое место… просто ошеломлен, потрясен. И потом — эта темнота. Мои воспоминания могут быть неточными. Возможно, я подождал какой-то момент, прежде чем выйти, не дав себе в этом отчета! Да, теперь я уверен в этом, я подождал. Сколько времени? Этого сказать не могу.

Он был жалок. Финуа смотрел на него подозрительно.

— В конце концов, капитан, уж не хотите ли вы сказать, что испугались, вы, для кого обращение с огнестрельным оружием — профессия?

Ну хватит,— сказал Брюшо.— Если бы вам довелось послушать свиста пуль столько, сколько мне… Непохоже, что вы знаете, что это такое. Иначе вы бы не рассуждали об этом так спокойно.

— Но, месье, вы сами себе роете яму.

Полицейский переходил всякие границы. Симпатии всех были на стороне капитана, даже следователь вмешался:

— В данном случае возможно, что убийца имел время скрыться — на лестнице например или в одном из коридоров.

Финуа недовольно заворчал:

— Хочу отметить, однако, что у господина Брюшо очень неровная память — то блестящая, как по нашем прибытии или вот сейчас, то ущербная, как несколько минут назад. Пошли дальше. Я установил, во всяком случае, что гипотеза несчастного случая даже не рассматривалась. Надо будет сделать вскрытие. В самом деле, где находятся трупы? В госпитале? Доктор, извольте приступить к предварительному осмотру и как можно быстрее представить нам отчет. Мы продвинулись достаточно, и теперь я перехожу к индивидуальным допросам.

Тут во второй раз вмешался начальник штаба, и опять это привело полицейского в большое замешательство. На этот раз его небрежность была явной, неоспоримой.

— Вот что я думаю. Автоматов в продаже не бывает. Иметь их могут только офицеры и некоторые унтер-офицеры. Далее, в журналах подразделения зарегистрированы номер оружия и две обоймы для каждого. Таким образом, надлежит сделать проверку.

Удар, нанесенный комиссару, был столь силен, что он на какое-то время отказался от своих прерогатив. Полковник сам собрал унтер-офицерский состав в ротонде и произвел эту проверку с помощью учетчика. Все предъявили свое оружие, оно оказалось чистым, а обоймы полными.

— Теперь перейдем к складу,— сказал офицер тоном автобусного контролера, который объявляет: «Предъявим билетики».— Я вижу, у вас имеется резерв этого оружия в количестве десяти автоматов, двадцати полных обойм и двадцати ящиков патронов.

Сердца полицейских снова преисполнились надежды. Кладовщик, славный крестьянский парень, еще не вполне оправившийся от страха, который утром нагнал на него Брюшо, робко поднялся с места, когда к нему вошли.

— Покажи нам резервные автоматы,— сказал Брюшо.

Человек направился к шкафу, который был закрыт на замок, открыл его и отошел в сторону.

— Шесть, семь, восемь, девять,— считал начальник штаба.— Где десятый? Номер 4317.

У Брюшо подкосились ноги. На его лице выразилось крайнее удивление.

— И конечно же недостает одной полной обоймы.

— Не могу знать, господин полковник. Ничего не понимаю. Я проводил инспекцию своего склада две недели назад. Все было в порядке, шкаф закрыт.

— На замок за сорок су,— сказал Финуа.— Его можно открыть булавкой. Хотите, продемонстрирую?

Он снова был на коне, уверен в себе и просто дрожал от нетерпения.

— Достаточно, господа. Через минуту мы начнем снимать личные показания с каждого из вас. Вы будете находиться вот в этом помещении (он указал на цех), и я буду вызывать вас по очереди. Но я хотел бы иметь два плана этажей…

Группа сотрудников полиции зашла на КП Брюшо, которым бесцеремонно завладел Финуа. Тщательно прикрыв дверь, он вполголоса сказал своим инспекторам:

— Вы поищете, вооружившись этим планом, спрятанное оружие, возьмете отпечатки пальцев на шкафу и замке. А вы займетесь нашими подопечными: следите за их поведением, когда они выйдут от меня, не давайте им сосредоточиться и держите ухо востро.

Повернувшись к следователю, он добавил:

— Теперь речь идет о том, чтобы установить: во-первых, кто мог незадолго до десяти часов находиться у лифта; во-вторых, кто мог взять оружие со склада. Когда мы будем знать это…

Секретарь суда уселся на свое место. Финуа открыл дверь и без всяких церемоний сухо позвал: «Господин Брюшо!»

— Месье, я хочу узнать, кто мог оказаться у лифта один в момент преступления. Вы видите, я не играю в прятки, никаких секретов, ничего в карманах, ничего в рукаве.

Понадобилось немало времени и несколько телефонных звонков, чтобы установить, что снаружи никто проникнуть не мог. Два человека из роты, несшие караульную службу у поста внутренней обороны главного тоннеля, со своего места не отлучались. Утром они видели, что выходил только кладовщик. Майор с третьего этажа утверждал, что от него никто спуститься не мог. Сам Брюшо пришел к выводу:

— Круг подозреваемых лиц ограничивается моей ротой.

— Согласен, сказал Финуа.— Просто одно удовольствие работать с вами при таком взаимопонимании. Но каждому овощу свое время. Как я представляю, наверняка среди такой массы людей найдется хотя бы один, кто постоянно крутился возле вас, кто видел, что вы покинули кабинет только после выстрелов?