Наталья Александрова - Тайна «Ночного дозора» Страница 13

Прошли девяностые годы прошлого века, годы, благословенные для торговцев антиквариатом, когда оголодавшие старушки «из бывших» несли продавать остатки фамильных вещей. Тогда ловкий антиквар без комплексов и моральных устоев в короткий срок мог составить настоящее состояние. Теперь же скучающие продавцы в течение долгого рабочего дня с грустью смотрят в окно или стирают пыль с выставленных вещей.

В магазине на Васильевском все было внешне так же, как в десятках подобных заведений. Однако сведущие люди знали, что самое главное происходит не в салоне, на виду у случайных людей, а сзади, в кабинете владелицы магазина Александры Выпетовской. Туда приходили к ней нужные люди и серьезные заказчики, туда приносили тщательно упакованные свертки и таинственные пакеты, там происходили переговоры, а в особых случаях, к важным и богатым клиентам мадам Выпетовская ездила сама.

Вообще-то мадам редко можно было застать в кабинете — она вела активный образ жизни, много ездила по аукционам и картинным галереям, встречалась с известными экспертами и музейными работниками. Дела у нее шли отлично, ее знали не только в Петербурге, но и в Москве, считалось модным и престижным покупать картины именно у нее, мадам Выпетовская сумела создать репутацию и зарекомендовать себя на антикварном и художественном рынке.

Лика Сарычева притормозила и привычно чертыхнулась: на узкой улице негде было припарковать машину. Нужно было заезжать во двор магазина или проехать два квартала до стоянки. Лика махнула рукой и припарковалась в тупичке возле ворот, проигнорировав запрещающую табличку.

В магазине, как всегда, было мало народу. Молодой продавец с успехом продавал двум школьницам серебряную цепочку турецкого производства как старинную и краем глаза присматривал за скромно одетой женщиной средних лет, которая выбрала изящную жардиньерку и теперь прикидывала мысленно, как будет смотреться на ней горшок с фуксией.

Лика с налету проскочила небольшое помещение, продавец и ухом не повел — он хорошо ее знал. Однако у двери в святая святых сидел крепкий мужчина в хорошо сидящем костюме с достаточно приятным выражением лица. Присутствие в качестве охранника обычного мордоворота с саженными плечами и крошечной, постепенно отсыхающей за ненадобностью головой перед своим кабинетом мадам Выпетовская считала неуместным.

— Вам назначено? — охранник приподнялся со стула.

— Мне срочно! — голос у Лики прерывался от волнения, глаза глядели дико, волосы растрепались —Алиса Прытко кого угодно доведет до нервного срыва.

На лице охранника промелькнуло сомнение с одной стороны, Лику он знал, поскольку видел достаточно часто. Лика была посредником весьма полезным для мадам Выпетовской человеком. Среди клиентов она была своя — посещала те же салоны красоты, те же фитнес-центры, рестораны и клубы, была завсегдатаем всевозможных модных тусовок и закрытых вечеринок. Страшно общительная, она быстро сходилась с незнакомыми людьми, хотя в тех кругах, где она вертелась, все были хотя бы шапочно знакомы. Лика быстро заводила подруг, напрашивалась вроде бы случайно в гости, а придя в дом, начинала расхваливать интерьер и вкус хозяйки.

— Все прекрасно, — говорила она. — Все подобрано с таким вкусом! Но вот тут я бы, пожалуй, повесила какой-нибудь пейзаж. А вот здесь — поставила лампу. Или бронзовую статуэтку. Или несколько фигурок из фарфора…

Хозяйка тут же увлекалась плодотворной идеей, а Лика предлагала свои услуги, то есть попросту сводила ее с мадам Выпетовской. За это та платила Лике приличный процент с каждой проданной вещи.

Правда, в последнее время Лика решила, что этот процент — слишком скромная награда за ее труды и способности и начала приторговывать на собственный страх и риск.

— Я доложу… — неуверенно произнес охранник.

— Да что там докладывать! — хрупкая, субтильная Лика оттолкнула охранника и ворвалась в кабинет.

Правильнее было бы сказать кабинетик, небольшое, очень скромно обставленное помещение — стол из обычного ореха, а вовсе не из ослепительной карельской березы, стеллаж и вовсе простой, заполненный солидными немецкими каталогами и альбомами по живописи. На стене против стола висел не Шишкин и не Айвазовский, а картина когда-то маститого советского художника, вышедшего нынче из моды едва ли не навсегда — крупная краснощекая девочка в бумазейной рубашке и синих сатиновых шароварах смотрит в распахнутое окно с улыбкой, полной идиотического оптимизма. За окном, как водится, полыхает куст неизбежной сирени. Называлась эта оптимистическая картина не то «Утро в Подмосковье», не то «Рассвет на Клязьме», а может и вовсе «Заре навстречу».

Кабинет не производил на посетителей особого впечатления, впечатление производила сама мадам Выпетовская — крупная шатенка всегда в строгих английских костюмах. Волосы длинные и густые — были закручены в тяжелый гладкий узел, узкие губы едва тронуты розовой помадой. Особенно обращали на себя внимание глаза мадам Выпетовской. Глаза эти могли глядеть на мир и на то, что перед ними, совершенно по-разному, в зависимости от обстоятельств.

Богатым клиентам мадам смотрела прямо в лицо честными прямодушными глазами. Конкурентам вежливо улыбалась, при этом в глазах проявлялись твердость и несгибаемое упорство, и бывали случаи, когда человек, поглядев в глаза мадам, считал благоразумным уйти с ее дороги без боя.

На свой обслуживающий персонал мадам вроде бы вообще не глядела, однако прекрасно знала, кто и чем в данный момент занимается. Ее боялись.

Лика влетела в кабинет и без разрешения опустилась на стул, оттого, что ноги ее не держали. Мадам говорила по телефону, отвернувшись от двери, быстро закончила разговор и взглянула на Лику. Глаза ее глядели сурово.

— Ну? — спросила она, не утруждая себя приветствием — они с Ликой были старые знакомые, и незачем было изображать вежливость, которую можно приберечь для клиентов.

— Ты еще спрашиваешь! — накинулась на нее Лика, порывисто вскочив с венского стула. — Ты еще имеешь наглость делать вид, что ничего не случилось!

— Короче, — приказала Александра Николаевна, — мое время стоит дорого.

Этой фразой она хотела поставить Лику на место, но добилась обратного результата. Лика взяла себя в руки, оглянулась на дверь, подошла совсем близко к столу и процедила:

— Дорого? Конечно, дорого! А мне оно вообще обошлось в кругленькую сумму!

— О чем это ты? — процедила Выпетовская. В глазах ее, однако, мелькнуло беспокойство.

— Те две картины, ранний Евлампий Творогов, как ты мне говорила, — они откуда?

— Что значит — откуда? — Выпетовская откинулась на стуле. — В честь чего это я должна давать тебе отчет, откуда я беру вещи на продажу? Будь спокойна — это подлинный Творогов, эксперт из Русского музея подтвердил!

— Не знаю ничего про твоего эксперта, может, он полный болван, а может, ты его подкупила, но только ты мне продала вместо Творогова двух гребаных голландцев! — Лика помахала мятой бумажкой, где были записаны фамилии со слов Алисы Прытко, естественно, немилосердно перевранные.

— Чушь! — Выпетовская и бровью не повела. —Ты ничего не понимаешь в живописи, а берешься судить!

— Кабы я, — злорадно рассмеялась Лика, — если бы я разбиралась в живописи, я бы к тебе и близко не подошла! Картины авторитетный человек опознал! Из Эрмитажа!

— Кто? — отрывисто спросила мадам, прикрыв глаза, чтобы не показать интенсивную работу мысли.

— Крестовоздвиженский! — выбросила Лика свой козырь.

Мадам сжала кулаки — имя Ивана Филаретовича Крестовоздвиженского ей было хорошо знакомо. Старик являлся глубочайшим знатоком в своей области и славился тем, что никогда не ошибается.

— А ты знаешь, что я продала эти чертовы картины Алисе Прытко! — вскричала Лика со слезой в голосе. — Картины ценой по пять тысяч каждая я продала ей за сто!

— Вот как? — Выпетовская подняла тщательно выщипанные брови. — А у меня ты их купила по восемьдесят. Захотела свой гешефт сделать — вот и получила!

— Ах ты стерва! — Лика попыталась выцарапать Выпетовской глаза, но через стол это оказалось трудновато.

— В общем так, — мадам встала и в упор поглядела на Лику, — я знать не знаю никакой Алисы Прытко. В жизни ее не видела, и даже имени ее не знаю. Если бы ты меня с ней напрямую свела тогда другое дело. Ты же сама захотела иметь с ней дело, а жадность, как известно, до добра не доводит.

— Забери картины назад и верни деньги!

— И не подумаю, — Выпетовская была тверда, как гранитная скала. — Что сделано, то сделано. В следующий раз будешь знать свое место. Твое дело — свести меня с клиентом и получить потом свой процент. Ты же решила подзаработать самостоятельно. А для этого, милая, нужны мозги и характер. Не твои, дорогуша, мозги, и не твой характер! Ты же умеешь только по парикмахерским да косметическим салонам болтаться, так что поделом тебе…