Анна Данилова - Самый близкий демон Страница 13

– Я постелю тебе в мастерской на диване, ты как, не против?

– Да ты что, я очень даже рада…

– Тогда пей чай, а я спущусь, все тебе приготовлю… В ванне ты найдешь чистые полотенца, сама знаешь…

Она вышла из-за стола, оставив Марка наедине с матерью.

– Вы не обижайте мою дочь, Марк. Она – очень ранимый человек. Понимаю, что мои слова мало что значат, но все равно… Будьте с ней понежнее, никогда не унижайте ее, не бейте… Я насмотрелась на жизнь Наташи, своей младшей дочери, и в какой-то мере стала понимать и свою старшую дочь, Маргариту, которая вообще отказалась выходить замуж. Во всяком случае, за нее я была всегда спокойна. Она никого не любила, жила одна, много работала… И, главное, ни от кого не зависела. А теперь… я же вижу, какими глазами она на вас смотрит!.. Она попала в зависимость от вас. От своей любви к вам, понимаете? И теперь ее настроение будет связано с вашим отношением к ней. Я это чувствую, и мне ее заранее жаль… Прошу вас, если у вас к Рите нет серьезных чувств (хотя я понимаю, быть может, я тороплю события), оставьте ее в покое…

– Знаете, у вас такая красивая дочь… Я удивился, когда узнал, что она не замужем… – Марк ушел от прямого и, как ему показалось, интимного разговора о чувствах. Это их с Ритой личное дело – как любить, сколько и любить ли вообще. Он знал только, что его жизнь буквально пару дней тому назад изменилась и наполнилась светлым и радостным, щемящим чувством счастья от сознания, что он обладает женщиной, о которой долго мечтал и которая, как ему казалось, была тоже в него влюблена.

– Не лукавьте, вы все прекрасно о ней знали… У вас профессия такая… Да и вообще, вы же соседи.

– Вы правы. Но вы вот говорите о том, что Рита теперь зависит от меня… Это не так. Это мое настроение теперь зависит от Риты. И я обещаю вам, что никогда не разочарую Риту.

– Ладно, все равно это только слова… – вздохнула Ксения Илларионовна. – Хотя, Марк, вы почему-то вызываете у меня доверие.

Вернулась Рита. Принесла небольшой, написанный маслом натюрморт: ромашки, маки, белая эмалевая ваза.

– Мама, это с собой заберешь, в кухне повесишь, у тебя там уже есть один натюрморт с маками…

Ксения Илларионовна обняла дочь, поцеловала.

– Мне нравится этот следователь… Марк, спокойной ночи…

Они слышали, как она спускается по лестнице вниз, как двигается по мастерской, как шумит вода в ванной комнате…

– Раньше с ней этого не случалось… Кошмары. С чего бы это?

– Так смерть же… Покойник… Она – живой человек.

– Я думала, она будет радоваться…

– Рита!

– Все-все, больше не буду! – Она зажала ему рот рукой. – Мы тоже с тобой сейчас ляжем спать, мне рано вставать… Или ты боишься моей мамы?

– Я ничего не боюсь, но все равно, согласись, как-то не так… Может, пойдем ко мне?

– А если мама ночью проснется и будет искать меня?

– Тогда, может, мне лучше уйти?

– Марк, ты сам должен решить… Хотя да, ты прав, тебе лучше уйти. А то вдруг мама поднимется ночью в спальню…

Он понял, что обидел ее, ранил, не подумав, что немного запутался в этой ситуации с неожиданным визитом ее матери. Да пусть хоть все ее родственники и знакомые заявятся сюда, пусть попросятся переночевать – Рита всегда будет с ним и только с ним, что бы ни случилось!.. Ведь он сам так хочет, и она, он чувствовал, тоже.

– Прости меня. – Он обнял ее за талию сзади (она мыла посуду), прижался к ней, поцеловал в шею. – Никогда этого больше не повторится.

Она повернулась и мазнула губами по его щеке.

– Мне только чашки осталось вымыть… Я быстро…

8

Лидия Григорьевна понимала, что поступает вопреки своим правилам, но и упустить возможность хотя бы немного больше узнать о жизни своей погибшей дочери она тоже не могла. Поэтому позвонила Перевалову и назначила ему встречу в центре города, в кафе. Чувствовала, что те, кто ее знает, непременно осудят ее, женщину серьезную и достойную, за то, что она сама напросилась на свидание с близким другом Виолетты, и все равно сделала этот шаг. Долго приводила себя в порядок перед зеркалом и на вопрос мужа, куда она собирается, ответила, что хочет купить новые колготки для Виолетты. Она сказала это так, как если бы ее дочь была жива, как если бы ничего такого не случилось…

– Как же дико теперь это звучит, – с горечью заметил постаревший за эти два дня Павел Дмитриевич. – Лида, ты в порядке?

– Да, Паша, не переживай за меня… ну должен же кто-нибудь в нашей семье быть в полном порядке… И ты тоже не раскисай. Нам надо набраться сил и засадить этого мерзавца на полную катушку… Ведь теперь, когда Виолетты нет в живых, квартира-то достанется ему, и он будет жить в ней со своей любовницей… Я как только представлю себе это, так меня такая злоба душит… убила бы негодяя своими руками!..

– Лида, ты же сказала, что ты в порядке… Успокойся.

– Дашенька спит?

– Спит. Не могу смотреть на нее, маленькую, без слез… Без матери осталась… Хоть бы его посадили, честное слово, тогда бы Даша у нас осталась… А если не посадят, он же сам будет ее воспитывать, и никакие суды не помогут нам ее взять к себе… Горе-то какое, Лида…

Лидия Григорьевна подошла к мужу, поцеловала во влажную от слез щеку:

– Ладно, Паша, мне пора… Пока не раскисла окончательно…

Она доехала до места на троллейбусе, пересекла площадь с фонтаном и сразу же увидела сидящего в кафе под зеленым навесом на плетеном белом стуле красивого старика с белоснежной шевелюрой. Перед Переваловым стоял высокий стакан с пивом. Увидев Лидию Григорьевну, всю в черном, подтянутую, строгую, он даже привстал, отдавая дань ее трауру.

– Вы не представляете себе, Лидия Григорьевна, как я благодарен вам за то, что вы не погнали меня поганой метлой из дома Виолетты… Хотя я готов был ко всему – и к тому, что меня станут оскорблять и даже попытаются ударить… Я же знаю, что представляет собой этот Валерий…

– Вы хотите сказать, что он бил мою дочь?

– Нет, ну что вы…

– Леонид Евгеньевич, хочу сразу пояснить, зачем я к вам пришла, о чем хотела поговорить. Понимаете, с тех пор как моя дочь вышла замуж за этого человека, я перестала ее контролировать. Она замкнулась, закрылась, и я сейчас виню только себя за то, что вовремя не разглядела, что представляет собой этот Крупин. Я должна была как мать вовремя предупредить Виолетту, открыть ей глаза на то, что человек, с которым она живет, – социально опасен… Это же было написано на его лице! Мало того, что он буквально поработил мою дочь, она же нигде не появлялась, он ее никуда не пускал, держал дома, чуть ли не под замком…

– Да помилуйте, Лидия Григорьевна! Откуда у вас такие сведения?

– А разве я ошибаюсь?

– Я боюсь вызвать ваш гнев, но все равно скажу, что Виолетта жила так, как хотела сама… И ни под каким замком ее никто не держал. Она вольна была бывать где угодно, заниматься всем, чем угодно… И дело тут совсем в другом…

– В чем же? Вы что же это, пришли сюда, чтобы защищать Крупина?! Вы на его стороне?

– Упаси меня бог! Нет, выслушайте меня. Дело все в том, что ваша дочь любила Крупина. Сильно любила. Она сходила с ума от ревности, просто умирала… И когда мы познакомились с ней, у нее как раз был очередной приступ… Она была ослеплена своим чувством и делала все так, чтобы еще больше отстранить от себя мужа, отдалить…

– Где и как вы с ней познакомились?! – требовательным тоном спросила Лидия Григорьевна.

– На дне рождения одной общей знакомой. Маши Брагиной, может, слышали?

– У Маши? Конечно, слышала. – Лидия Григорьевна напряглась. – И что вы там делали?

– Ничего особенного. Маша пригласила меня к себе, вот и все…

– Быть может, вы и есть тот самый человек… Господи, даже не знаю, как сказать… Вы случайно не Машин кавалер?

– К счастью, нет. Но, думаю, она стремилась к этому. Но мы же сейчас говорим о вашей дочери… Так вот, мы познакомились у Маши, и я понял, что влюбился. На старости лет, представьте себе!

– Она была одна или с мужем?

– В том-то и дело, что одна, иначе мы не смогли бы так долго проговорить на балконе, так подружиться… Поначалу мы говорили о каких-то пустяках, а потом Виолетта выпила и сказала мне, что несчастна, что муж не любит ее, что он очень много времени проводит на работе…

– Она знала, что у него есть любовница?

– Нет, она толком ничего не знала, но догадывалась.

– А вы? Вы знали?

– Конечно, знал. Я нанял одного человека, который предоставил мне доказательства измены ее мужа… Но я так и не решился рассказать обо всем Виолетте, понимал, что это может ее убить. Представьте себе, я никогда не видел, чтобы женщина так любила своего мужа. Хотя нет, я не прав: мне встречались, конечно, влюбленные пары, но у них была взаимная любовь, а то, что переживала ваша дочь, невозможно описать… Она страдала, она болела своей ревностью. И ничего не могла предпринять, чтобы эту боль погасить… Судя по ее рассказам (а постепенно мы стали встречаться все чаще и чаще, понимаете, ей просто необходим был такой человек, который часами бы ее выслушивал), так вот, судя по тому, что она рассказывала о себе, об их отношениях с мужем, я понял, что она побаивается его.