Инна Бачинская - Поджигательница звезд Страница 13

Профессор смотрел мимо Шибаева. Тот кашлянул, напоминая о себе.

– Может, чай? Или кофе? – спохватился Градов. Ему не хотелось отпускать гостя. Шибаев вернул его в прошлое, и он снова на короткий миг превратился в молодого сильного и остроумного человека, популярного профессора с молодежными замашками и моложавой внешностью, любимца студентов, за которым бегали стайки влюбленных девочек.

Прощаясь, они обменялись рукопожатием. Профессор хотел о чем-то спросить – Шибаев видел, что он колеблется, не выпуская его руки. Но так и не решился, только попросил не забывать старика и в случае чего звонить – номер телефона имеется…

Сбегая по лестнице, Шибаев вспомнил, как живчик-физрук просил его зайти вечерком, обещал найти фотографии тех лет. Обоим – Виктору Павловичу и профессору Градову – хотелось вернуться в прошлое, вспомнить, потрогать его руками и поделиться.

И Шибаев подумал вдруг, что он тоже хочет вернуться. Ему казалось, что Инга ждет его где-то там, за поворотом: протяни руку – и дотронешься, еще заметен след. И над сверкающим Магистерским озером все так же пикируют синие тонкие, как маленькие веретенца, стрекозы, шелестит под ветром осока и плещет хвостом неторопливая рыба. Только их там нет и уже не будет никогда. Ни Шибаева, ни Инги…

И школьная подружка Кристина вся в прошлом, сводит счеты с беглым мужем и доказывает ему, что он слабак и ничтожество…

Такой расклад выпал им всем. Прошлое цепко держит их жесткими сильными пальцами и тащит назад. Вот только зачем?

Лишь адвокат Алик Дрючин раз и навсегда отодрал от себя цепкие пальцы прошлого и живет припеваючи настоящим, сделав своим девизом бессмертное «карпе дием!»[4] Пытался научить этой премудрости друга, но, увы, провалился. Не хотел Шибаев учиться. А может, не мог – не всем дано…

Глава 8

Соученица

Шибаев знал этот дом – широкий, приземистый, вросший в землю. При виде его приходило в голову полузабытое «лабаз», тоже из прошлого. С толстыми стенами и проваленными глубоко внутрь подслеповатыми окнами-бойницами. Сглаженная, зализанная временем мощная лепнина, морщины-трещины, как удар молнии – дом-крепость, старый, доживающий второй век, угрюмый.

Он поднялся по скрипучей деревянной лестнице. Одуряюще воняло кошками и кухонной гарью. Он постучал в единственную дверь, осевшую и облупленную. В глазке мигнуло, и бесполый голос спросил:

– Кого надо?

Шибаев ответил.

– Она на работе. Скоро будет. Погуляйте пока во дворе.

Шибаев уселся на скамейку против подъезда и стал «гулять». Бросалось в глаза яркое пятно клумбы с цветами на толстых стеблях – майорами, кажется; тихо цвели мелкой бледной кашкой чахлые кусты; уходила в глубину двора к перекошенному сараю кривая тропинка. Время пролетело, не затронув этого места. Двор был пуст, патриархален и залит солнцем, сюда почти не долетал шум улицы. В таком доме не бывает детей, подумал Шибаев. Здесь доживают его, дома, ровесники. Он смотрел на маленькие окна с тусклыми стеклами и пытался угадать, которое из них принадлежит Елене Коваль.

Он узнал ее сразу – тонкая темноволосая женщина в сером костюме, с яркой продуктовой сумкой. Ее можно было назвать красивой или миловидной, если бы не выражение безразличия и усталости на маленьком бледном лице. Шибаев поднялся ей навстречу. Она настороженно взглянула и замедлила шаг.

– Коваль Елена… – Он улыбнулся.

– Владимировна, – сказала она, не ответив на его улыбку. – Что… вам?

– Елена Владимировна, меня зовут Александр Шибаев, я представляю частное детективное агентство, вот мое удостоверение.

Она скользнула взглядом по корочкам.

– Позвольте! – Он протянул руку к сумке.

Она убрала за спину.

– Что вам нужно?

– Мы не могли бы поговорить?

– О чем?

– Давайте присядем, – он махнул рукой на скамейку.

– Я спешу.

– Это не займет много времени. Мне нужна информация о вашей подруге Людмиле Савенко.

Шибаеву показалось, что женщина покачнулась. Она почти уронила свою тяжелую сумку. Шибаев подхватил и перенес на скамейку.

– Извините, устала как собака, да еще и без обеда, – пробормотала Елена, усаживаясь на скамейку. – И жара сумасшедшая, дышать нечем. Так что же вас интересует? И зачем?

– Вы учились с Людмилой Савенко в одной группе…

– Училась, ну и что? – Она не смотрела ему в лицо. На лбу выступили бисеринки пота.

– Говорят, вы дружили.

– Дружили. Послушайте, а в чем дело? Зачем это вам?

– Людмилу Савенко ищут родственники.

Что-то подсказывало Шибаеву, что она не поверит ему, весь его опыт говорил, что Елена Коваль со своим бледным и невыразительным личиком принадлежит к породе людей, которые никому не верят и постоянно ожидают подвоха – от людей, от судьбы, даже от природы – в виде дождя или града. Но, поверит или не поверит, он собирался придерживаться своей легенды. Вряд ли она станет выводить его на чистую воду.

– Хватились! Ее уже давно здесь нет.

– А где она?

– В Америке! Вышла замуж за американца.

– А когда она уехала?

– В восемьдесят шестом, кажется, или седьмом. Не помню точно.

– Вы с ней переписываетесь? Возможно, у вас есть ее адрес или телефон?

– Нет. Ни адреса, ни телефона у меня нет.

– Вы же дружили!

– Ну и что! – выкрикнула она. – Она уехала, а мы остались. У нее там своя жизнь.

– А с кем она переписывалась?

– Не знаю.

– С кем Людмила еще дружила?

– Со всеми. У нас была дружная группа.

– Вы часто собирались у нее на даче…

– Ну и что? Это преступление?

– Нет, конечно. Вы знакомы с ее мужем? Как его зовут?

– Не знаю, никогда его не видела. Ляля была очень скрытная. Мы до последнего дня ничего не знали.

– А где они познакомились?

– В кафе «Белая сова».

– Я знаю, что девятнадцатого августа восемьдесят шестого года вы собирались на даче Савенко…

– Возможно, не помню. – Елена упорно не смотрела на Шибаева, пальцы ее теребили пуговицу на жакете.

– А спустя несколько дней она забрала документы…

– Ну и что?

– Вы не помните, когда именно?

– Не помню.

– А когда она уехала?

– По-моему, в сентябре. Мы не виделись, она сразу отошла от нас. Да и дружба наша… сами понимаете.

Шибаев ждал.

– Какая между нами могла быть дружба! – Тон у нее сделался раздраженный. – Ляля высокомерная, издеваться любила, отец – генерал, мать – чуть ли не грузинская княжна, а моя мама – медсестра, и отца у меня не было. Из всех девочек она выбрала в подруги меня, я сначала опомниться не могла от радости, гордилась, дуреха, а потом поняла, почему. Я робкая была, неуверенная в себе, вот она и нашла себе… игрушку. На инязе училась городская элита, я туда попала случайно. – Она впервые взглянула ему в глаза, облизнула бледные, без помады, губы. – Понимаете, я была не из их команды. Мама подрабатывала, делала уколы на дому жене проректора и попросила за дочь. Вот меня и взяли. Я помню, как пришла на вступительный экзамен, едва живая от страха, и тут вдруг Ляля, шикарно одетая, самоуверенная, увидела меня и подмигнула – не бойся, мол. А после экзамена позвала в кафе, заказала шампанского, говорит, нужно отметить. С таким размахом, громко, с хохотом, все на нас смотрят, а я сижу, сжалась в комок от неловкости. Такая она была! Брала, что хотела. Вы спрашиваете, почему не писала… Да не нужно ей это, вот и не писала! Отрезала. Это она всегда умела.

– А с кем она встречалась?

Елена пожала плечами.

– Если вы о мальчиках… она многим нравилась, табуном за ней ходили.

– Не подскажете, кто еще был в группе? Мне придется с ними встретиться. И, возможно, с теми, кто был на даче девятнадцатого августа.

– Не помню точно… Кажется, Паша Кухар, потом Ира Рудницкая, Даша Койдан, братья Куртовы… они, правда, с нами не учились, их Даша привела… не помню, кто еще, нас много было… Андрей Иванов, по-моему…

– Интересная девушка эта Ляля Савенко, – заметил между прочим Шибаев.

– Интересная. Знаете, она была всякая. Иногда злая, иногда хоть к ране прикладывай, как будто два разных человека. И американец этот… мы даже не удивились, американец – это как выигрыш в лотерею, и выиграть могла только Ляля, понимаете?

Шибаев кивнул. Они помолчали. Он спросил:

– А вы работаете в школе?

– Я работаю в банке.

Шибаев не сумел скрыть удивления, и она сочла нужным пояснить:

– У меня не было способностей к языкам, это мама все мечтала, что я буду переводчицей, поеду за границу, выйду за принца. Когда я перевелась на экономический, она очень переживала. А мне с цифрами легче.

– А ваша мама…

– Мама умерла шесть лет назад от рака. А до этого долго болела.

– Извините, – пробормотал Шибаев. Она кивнула. – Вы упомянули о вашей соученице Рудницкой… Ирина, кажется? Как ее найти?