Фредерик Дар - Серенада для Грейс Страница 13

Мы выбираем поистине шикарный паб.

- Ну что, не будем изменять нашим привычкам?

- Как хотите!

- Ты можешь называть меня на ты, любовь моя, - говорю я.

- Для нас, англичан, это не так легко, - отвечает она, - поскольку "тыканье" не в наших традициях...

- Ну вот и тренируйся, малышка! Как думаешь, отсюда можно позвонить?

Грейс спрашивает. Бармен отвечает, что можно. Мы вместе идем в кабину, чтобы она попросила меня соединить. Эта девушка мне становится настолько необходимой, что, кажется, я скоро и в туалет без нее не смогу сходить.

Когда у нас на проводе "Коронованный лев", я прошу соединить меня со старшим инспектором Брандоном.

Он на месте, пьет чай.

- Брандон?

- Yes...

- Сан-Антонио...

- О! Ну что у вас нового?

- Ничего, - говорю я сухо, - а у вас?

- Девушка была отравлена. Лошадиная доза кураре. Знаете, есть такая индейская отрава из коры ядовитых растений, которой они намазывают свои стрелы...

- Кураре! Черт возьми, это что, английский детективный роман? - смеюсь я.

Но он не разделяет моей веселости.

- Ее отравили недели три назад...

- Что-нибудь известно о Хиггинсе?

- Ничего... Его описание мы разослали. Я опубликовал в газетах объявление, что полиции хотелось бы побеседовать с ним.

- Ловкая формулировка, - соглашаюсь я. - Действительно можно сказать, что вы боитесь подмочить чужую репутацию.

- Мы просто осторожны, - произносит Брандон с явным превосходством в голосе, - поскольку для нас официально не существует подозреваемых, а только виновные и невиновные. А так как не имеется неоспоримых доказательств вины, то...

- Знаю, - перебиваю я. - Скажите, у вас нет досье на Хиггинса?

- Нет.

Ему, видно, осточертело быть допрашиваемым, поэтому он переходит в наступление:

- Откуда вы звоните?

- Из Бата.

- Из Бата?

Инспектор изо всех сил старается сдержаться, чтоб не спросить, какого черта мне там надо.

- Ладно, - говорю я, - желаю удачи, мой дорогой...

- И вам того же, - отвечает он. Я вешаю трубку.

Грейс поворачивается, чтобы выйти из кабины, но я задерживаю ее.

- Попробуй найти в книге телефон фирмы Стоуна. Наверное, должен быть... Как думаешь?

Я иду к стойке.

Бармен наполнил нам два стакана виски, пока мы ходили к телефону. Рядом с нашими стаканами стоит третий, пустой.

- Что это? - спрашиваю я его по-английски, призывая на помощь все свои знания.

Бармен вежливо улыбается моему произношению и на таком же смешном французском, как мой английский, говорит, что это стакан клиента, который только что приходил, выпил и ушел.

Объясняя это, он убирает пустой стакан, но по неосторожности цепляет и опрокидывает один полный стакан, из наших.

Он извиняется и тут же исправляет ошибку, наполняя мне новый. Я так полагаю, что разлитый будет за его счет.

Я с огромным удовольствием делаю большой глоток.

Настроение поправляется. Виски - это то, что быстро приводит меня в форму. Любопытно, но я больше склонен к иностранным напиткам, чем к иностранным языкам. Скажем так, кроме ругательств...

- Сколько? - интересуюсь я, вынимая из кармана деньги.

Он говорит, но я ни черта не понимаю. Чтобы показать ему свое доверие, я кладу все деньги на стойку и делаю знак, чтобы он сам выбрал подходящий цвет.

Когда я раскладываю монеты, то замечаю маленький круглый предмет, о котором абсолютно забыл. Пуговица, зажатая в руке Марты, когда я ее откопал.

Странный предмет из могилы - будто послание умершей.

Я машинально кручу пуговицу в руке. На обратной стороне нацарапаны цифры. Я всматриваюсь: 18-15-12-12-5.

Точно, послание! Но кому? И что это означает? Надо будет повнимательнее потом изучить.

Грейс возвращается из телефонной кабины.

- Нашла что-нибудь? - спрашиваю я.

- Да, - отвечает она.

- А как ты объяснила?

- Что я из профсоюза работников малого бизнеса.

- Хорошая мысль...

- Офис фирмы Стоуна находится в Бристоле. Вот адрес, я записала...

- Браво! Это дело надо вспрыснуть...

- Ты считаешь, что это большой успех? - спрашивает она.

- Если мы будем отмечать только большие успехи, то пить придется крайне редко, - заверяю я и делаю мощный глоток.

Она берет свой стакан, медленно подносит ко рту, пристально глядя мне в глаза, будто молча произносит за меня тост, пьет, морщится и падает как подкошенная.

Глава 9

Где пойдет речь о ночной работе

Все это происходит настолько быстро, что я не успеваю ее подхватить. Будто мне это только кажется, и что стоит мне проснуться, как все станет на свои места.

Грейс, моя малышка Грейс лежит у моих ног. Она растянулась на полу и мертва, по-настоящему мертва, как королева Виктория. Глаза закатились, ноздри сжались, и губы приняли ужасный зеленоватый оттенок.

Бармен с криком бросается из-за стойки. Я наклоняюсь и подбираю самый большой осколок от ее разбившегося стакана. На стенках остается странный неприятный запах. Грейс отравили...

Я протягиваю руку через стойку бара и беру стакан, приготовленный ранее для меня и опрокинутый барменом. Он пахнет так же. Ошибки быть не может: кто-то хотел нас отравить, как колорадских жуков, и меня, и Грейс.

Через десять минут в зале столпотворение. Бармен позвал хозяина, тот вызвал врача и полицию. У меня ощущение, что все окружающее размывается, становится нереальным. Я стою ошарашенный, совершенно пришибленный горем. Не смейтесь, черствые люди! Эта девушка - я так к ней привязался. И она мне так нравилась... Я чувствую себя как ребенок, у которого отняли мороженое, и он еще не совсем осознал потерю. Я тоже не очень понимаю случившееся, и вряд ли мне так сразу удастся вбить это обстоятельство себе в башку даже с помощью молотка!

Наконец появляется местная полиция. Один из полицейских говорит по-французски. Я показываю ему свое удостоверение, ссылаюсь на старшего инспектора Брандона и говорю, что я в их распоряжении, если необходимо...

Я прошу полицейского спросить у бармена, как выглядел человек, зашедший в бар сразу после нас. Ясно, что эта сволочь всыпала нам яд в виски. Если бы не неловкость бармена, пролившего мой стакан, то ваш покорный слуга Сан-Антонио сейчас лежал бы на полу рядом с Грейс, примерно такого же цвета. Вытянувшийся и холодный... А что касается развязки этого расследования, то вам пришлось бы обратиться к книгам более привычного для вас автора...

Полицейский расспрашивает бармена.

- Тот человек был молодым. Волосы светлые... Одет в синее.

- На нем был коричневый замшевый жилет?

Полицейский переводит сначала вопрос, потом ответ.

- Так точно, - говорит он. - Вы его знаете?

- Нет...

Я подношу руку к шляпе, слегка кланяюсь и, бросив последний прощальный взгляд на Грейс, выхожу из рокового заведения.

Боксер-любитель, выдержавший пятнадцать раундов против профессионала в той же категории, спускаясь с ринга, вряд ли плывет сильнее, чем я сейчас. У меня ватные ноги, я чувствую полную опустошенность, и волна позывов переворачивает у меня все внутри.

На этот раз война объявлена... Если на все посмотреть пристальнее холодным взглядом, то можно даже сказать, что это убийство и эта попытка убийства имеют свою положительную сторону для дальнейшего ведения дела. Но не надо подпрыгивать! Я прав и сейчас это вам докажу. Если молодой блондин, будучи одним из действующих лиц в моем расследовании, остается для меня пока недосягаемым, но появляется на сцене, чтобы покончить со мной, то, стало быть, он понимает, что я становлюсь опасен. А когда я опасен, земля горит под ногами моих врагов.

Только вот как он узнал о моем существовании, этот смелый парень?

Тут определить сложно, поскольку в течение двух последних дней я разговаривал со многими людьми. И кто-то из них работает на него.

Перебираю мои контакты...

За сорок восемь часов я времени не терял и общался с хозяином "Коронованного льва", мамашей Фидж, аптекарем, владельцем гаража, жертвой дорожного происшествия, Стоуном...

Можно сказать, что мое путешествие по этой стране здорово насыщено.

Я фыркаю и трясу головой, как конь перед рыцарским поединком.

И как всегда бывает в серьезных случаях, вспоминаю свою личную клятву:

"Послушай, Сан-Антонио. Дело дрянь. Фортуна повернулась к тебе тылом. Ты работаешь в деле, где тебе оказывают активное сопротивление. Ты это делаешь для себя самого, не имея приказа действовать. Ты сам за себя отвечаешь. Тайна щекочет тебя, и ты готов кинуться вперед, как бык на красную тряпку. Согласен, у быка нет мозгов, его таким сделал Господь... Так что, мой маленький, ты сожмешь зубы, ты сожмешь кулаки, сожмешь... Словом, сожмешь все, что надо, но доведешь дело до конца. Забудь потрясение в связи со смертью Грейс, забудь эту унылую страну, ее бесконечный туман, ее таинственность... Только вперед!"

Я сажусь в машину Александра, повторяя про себя последний призыв.

Нет, не для собственного тщеславия я действую. Но прежде всего из-за того, что у меня до сих пор в ушах звучат последние слова Эммануэля Ролле: "Я невиновен!" Он выдержал... Даже мне не хотел ничего говорить! При этом у него на лице уже был черный мешок и он чувствовал веревку на шее... Если он был невиновен, то зачем повесил на себя преступление, которого не совершал?