Ольга Баскова - Правду знают ангелы Страница 13

— По-моему, нам надо поговорить.

Он нагло развалился в кресле:

— Валяй!

Ее щеки побагровели:

— Не смей так разговаривать со мной!

Влад поднялся и изобразил реверанс:

— Чего желает ваше величество? А то мы люди не гордые. Соберем вещички — и поминай как звали, если королеву не устраиваем!

Крошина растерялась. От ее первоначальной решимости все выяснить не осталось и следа.

— Ты меня больше не любишь?

— С чего ты взяла?

Волна гнева снова захлестнула женщину:

— Думаешь, я не знаю о твоих похождениях? Да и вообще, есть ли в городе такой человек, который о них не знает?!

Шумелов усмехнулся:

— Я стал так популярен?

— Как гулящий — благодаря своим историям. — Она сделала паузу. — Но как журналист и кандидат наук — благодаря мне, и ты не можешь так поступать.

— И что ты предлагаешь? — В этот момент море стало ему по колено. Желает развода — пусть получит его!

Тамара словно прочитала его мысли:

— Думаешь так просто от меня отделаться? — Она вдруг расхохоталась, и он почувствовал озноб. — Нет, дружок! Ничего у тебя не получится. Я дам тебе развод, однако с этого же самого дня ты забудешь о своей литературной карьере. Уж я об этом позабочусь!

Он застыл, пытаясь взять себя в руки:

— Что же ты сделаешь?

Крошина приблизила к нему разгоряченное лицо:

— Если тебя так любят бабы, ты думаешь — все проблемы решены? Зато мужики ненавидят тебя все как один, а меня — уважают! Стоит мне только шевельнуть пальцем — и тебя выгонят из редакции, а твои книжонки будут печатать только за твои собственные гроши.

Шумелов молчал, собираясь с мыслями.

— Без меня тебе будет не так-то легко жить, — супруга откровенно смеялась ему в лицо. — Я раскусила тебя! Ты женился на мне не только ради карьеры. Вернее, ради карьеры, но… Как бы поточнее выразиться? У тебя был выбор и получше, просто ты понимал: только женщина сможет протащить тебя наверх по этой лестнице. Только женщина, и только такая, как я! Ты — опасный и бесполезный груз, мой друг, этакий чемодан без ручки, который не под силу нести крупному военачальнику.

Он чувствовал всю правоту ее слов, не раз он замечал на себе косые взгляды, брошенные ему в спину, каждой клеточкой тела ощущая исходившую от коллег ненависть. Да что там коллег! Тамара попала в точку: у него — море врагов, особенно среди мужчин. Стоит супруге отказаться от него — и его налаженной карьере конец! Влад поспешил сменить выражение лица с грозного на нежное:

— Я признаю свою вину. Согласен на все твои условия.

Она смахнула со лба черную прядь волос:

— Гульбу свою ты все равно не прекратишь. Это у тебя в крови.

Шумелов поморщился:

— Думаешь, я не смогу взять себя в руки?

— Тебе придется взять себя в руки, — жена сделала ударение на слове «придется», — если ты не хочешь кардинальных изменений в своей жизни. В худшую сторону, разумеется.

Он преданно посмотрел ей в глаза:

— Ты еще будешь мною гордиться!

— Неужели?

Влад попытался обнять супругу. Женщина испуганно отпрянула:

— Не прикасайся ко мне своими грязными руками!

— Зачем ты так?

Она прищурилась:

— Пошел вон! Если я еще что-нибудь узнаю…

«Не узнаешь!» — заверил он супругу про себя.

Глава 17

Лежа на диване, Владислав Анатольевич с улыбкой вспоминал тот давний разговор. Что ни говори, а по жене он иногда скучал: довольно-таки рано она покинула этот мир. После ее смерти желающие занять место заместителя главного редактора стали действовать ему на нервы, пытаясь подловить Влада на каком-нибудь жареном факте и выпроводить его вон из редакции «с почетом». Он знал об этом, но все равно не мог отказать себе в удовольствии вкусить холостяцкой свободы в ее полной мере.

Первый претендент на его должность, начальник отдела писем Гарбузов, высокий спортивный мужик (сейчас таких называют качками), вломился в его кабинет без стука, застав Шумелова, занимавшегося любовью с молоденькой практиканткой, естественно, чтобы добиться ее благосклонности, пообещав ей «за любовь» теплое местечко. Вопреки всем правилам этикета, Гарбузов не ретировался за дверь. Он тут же вызвал исполняющего обязанности главного редактора, Карпухина, который прилетел со скоростью звука (наверное, ожидал в коридоре), щелкнул еще не успевших одеться любовников мобильным телефоном и рысцой понесся в штаб флота. Стоит ли говорить, что Влада сняли? Нет, если быть предельно точным, заявление об уходе он написал сам, личное дело ему портить не стали. Тряся перед глазами Шумелова листом бумаги, исписанным торопливыми каракулями (практиканточка, опасаясь за свою репутацию, сдала его с потрохами, сбежав, как крыса с тонущего корабля), шеф заставил его уйти по собственному желанию.

С тех пор начались его скитания. Мужчина никогда не думал, что город, когда-то принявший его в свои объятия и поднявший юного поэта на гребень славы, столкнет его с пьедестала, задав ловеласу первое попавшееся направление. И тем не менее… С уже имевшимися у него регалиями (он получил звание подполковника), более или менее известный в нужных кругах, Влад не хотел идти на неравнозначную его бывшему месту должность, однако ничего заслуживающего внимания ему не предлагали. Тем временем его родители окончательно обосновались в Приреченске, получив там квартиру (кроме того, в их распоряжении имелась и однокомнатная, доставшаяся по наследству от бабушки), и стали звать его к себе.

— Я уже и работу тебе подыскал, — убеждал его отец. — Проректор Приреченского университета — мой старый приятель. Я рассказал ему о тебе, и он предложил работу на журфаке. По-моему, неплохо.

— Я подумаю.

Поскитавшись еще несколько недель, Шумелов-младший сдал комнату в общежитии (ах, как он гордился тем, что отдал квартиру умершей Тамары ее родственникам, отказавшись от всех претензий на жилплощадь) и уехал в Приреченск. Папа действительно позаботился о сыне. В университет его взяли без проблем. Однажды вечером, когда вся семья собралась в гостиной и пила чай, полковник, глядя на опухшее красное лицо сына, как в зеркале отражавшее все жизненные невзгоды и тайные пороки его натуры, обратился к Владу:

— Обещай мне, что больше не женишься.

— Зачем?

— Не надо делать женщин несчастными.

Он покраснел:

— Ты считаешь, я…

— Давай не будем спорить, — старик грубо оборвал его. — Гуляй, с кем хочешь, но больше не женись. Это мое первое условие. Второе: не приводи любовниц в мою квартиру.

Влад хотел было возразить отцу, но передумал. Он многим обязан родителям, пусть будет так, как хотят они.

— Ладно, — кивнул он.

— Вот и прекрасно.

«Буду снимать комнату, посуточно, ежели что», — успокоил себя здравой мыслью Влад. Он пока что проработал на кафедре журналистики не так уж долго и даже не подозревал, что в Приреченске его особа ни у кого не вызовет интереса. Нельзя сказать, чтобы городу не требовались талантливые люди. Они требуются везде, однако в больших городах, каким являлся и Приреченск, их и так было довольно много. Местная литературная братия картинно распахивала объятия новому дарованию, но не допускала и мысли, что кто-то пришлый встанет с ними вровень. Шумелов по приглашению университетских коллег один раз посетил литературное общество, прочитал свои стихи, довольно неделикатно раскритикованные членами общества, постоянно повторявшими: «А вот мы… А вот у нас… А вот в наших произведениях…» — сплюнул, выйдя из здания Городского дома культуры, служившего местом сбора местных поэтов и писателей, и зарекся туда ходить в дальнейшем.

«Бездарности! — так охарактеризовал он собратьев по перу. — Надо ехать в Москву или Питер». Однако никуда он не поехал. Пьянки и гулянки захватили его. Отец попробовал было пообщаться с сыном, но, ничего не добившись, махнул рукой, ограничившись короткой фразой:

— Если тебя выгонят с работы, я тебе больше не помощник.

— Кто запретил мне жениться? — самодовольно спросил Влад. — Может быть, какая-нибудь серьезная бабенка взяла бы меня в руки.

Он лукавил: им обычно интересовались женщины двух категорий. Первые — попадавшие под остатки его обаяния и верившие вороху вранья, что он выливал на них. Такие долго не задерживались. Разок раскусив кавалера, принуждающего их к откровенному разврату (обычный секс уже не мог привести его в состояние возбуждения), они тихо исчезали с его горизонта. Вторые — такие же гуляки и пьянчужки, как и он сам. Они были согласны даже зарегистрировать с ним свои отношения, однако Шумелов не собирался связывать свою жизнь с подобными дамами: ему требовалось гордиться женщинами, находившимися рядом с ним. Но с течением времени представительниц первой категории возле него оставалось все меньше. Влад приуныл. Его организм жаждал ощущений, которые ему могли дать только молодые упругие тела. Но юные леди не обращали на него никакого внимания, смеясь над его кокетством и давно испытанными способами покорения женских сердец.