Фридрих Незнанский - Сибирский спрут Страница 13

В воздухе кружил легкий снежок. Мороз отпустил. На дворе было тихо, уютно. Слышно было, как далеко, в поселке, лают собаки, а где-то за лесом пронесся поезд…

Они прошли метров двести по узкой тропинке, расчищенной в глубоком снегу. За коттеджем в укромном месте, в окружении заснеженных елей, стояла бревенчатая финская банька. Из трубы валил дым. Внутри пахло свежестью и березовым веником.

На полу предбанника лежали кабаньи шкуры. В углу, в деревянной кадке, зелеными макушками кверху торчали новые березовые веники.

– Эх, хорошо! – потянув носом, крякнул Расторгуев и бросил на пол короткую дубленку. – Раздевайся, Андрюха. Вместе попаримся.

– Да я… – заикнулся было Андрей, но Расторгуев нахмурился:

– Обидеть хочешь? Я два раза не приглашаю.

Андрей неловко развел руками:

– Нет, я ничего… Просто непривычно как-то.

– А ты привыкай, – посоветовал Василий, снимая ботинки и стаскивая джинсы. – Думаешь, я, когда пацаном был, черной икрой обжирался? Ни хрена подобного! Каждый день жареная картошка. Помню, классе во втором захотелось мне иметь часы. У всех пацанов в школе часы, а у меня нет! Поднял я рев. Мать сказала: денег нет, а как мне это понять? День я ревел, два… «Хочу часы! Хочу часы!» Брат отца пришел, видит, что я реву. Говорит: ладно, подарю тебе часы. И принес… Знаешь, сломанные такие, без одной стрелки, но на металлическом браслете. Марки «Ракета», как сейчас помню. До чего же я тем часам обрадовался!

Василий покрутил головой, улыбаясь.

– Эх, как вспомнишь, кажется, каким дураком был… Так я эти часы любил. У меня теперь их целая коллекция – швейцарских, с платиной, с бриллиантами, хрен знает с чем, а вот такой радости уже нет. Эх! – Расторгуев махнул рукой.

На обратном пути Андрей гнал машину, то и дело поглядывая на часы. Он опаздывал и злился на самого себя и на Расторгуева, который прицепился со своими бесконечными разговорами «за жизнь», как банный лист. И уйти нельзя, и сидеть с ним – никакой радости…

…Оставив джип у подъезда типовой пятиэтажки, Андрей взбежал на второй этаж, позвонил в обитую потертым дерматином дверь. Ему открыла толстая женщина. Из квартиры на лестничную площадку потянуло сигаретным дымом и запахом обеда.

– Добрый вечер. Оксану можно?

Мамаша посмотрела на кавалера с любопытством.

– Нету ее. Ушла уже. Ждала, ждала, не дождалась и ушла.

– А куда? – расстроенным голосом спросил Андрей.

Женщина пожала плечами.

– Откуда я знаю, где вы по ночам шляетесь? Ксюха мне не докладывает… На дискотеку, наверное, пошла. Ты бы хоть позвонил ей, предупредил, что задержишься! – крикнула она вслед Андрею.

Он уже выбегал из подъезда.

Эта Ксюша сидела у него в сердце, как заноза, – и с ней больно, а вырвать навсегда еще больнее. Казалось бы, что в ней такого? Пигалица, сопливая девчонка. Познакомились они случайно в «Планете».

Андрей заехал туда по делу – потолковать с администратором о новом сроке и сумме платежей для Севмаша. Когда выходил, увидел, что двое охранников тащат из зала упирающихся девиц. Крики, визг!.. Оказалось, подрались между собой девчонки из-за какого-то парня, всю одежду друг на дружке когтями исполосовали, как кошки. Охранники их за волосы из зала на улицу тащат, а девицы еще умудряются ногами друг дружку лягать. Ножищи-то длинные, от ушей растут. Смехота…

Охранники вышвырнули обеих на улицу под дождь – поостыньте, мол!

Через пару минут Андрей вышел из «Планеты», стал спускаться по лестнице к парковке. Дождь лил как из ведра. Лето… Гроза…

Смотрит, а на каменном парапете сидит одна из тех девчонок, одежду на себе поправляет, волосы перед зеркальцем укладывает. Промокла вся насквозь, даже с носа капает. Тощенькая, мелкая, но злющая, глаза так и горят.

Андрей подошел.

– Привет, – сказал.

А она только глазищами повела и молчит.

– Может, тебя домой подвезти? – не зная, о чем говорить, спросил Андрей. – Поздно уже, троллейбусы не ходят.

– Спасибо, я близко живу. Сама доберусь.

В конце концов, конечно, согласилась. Назвала адрес. Действительно, близко – солидный сталинский дом на центральном проспекте. Андрей подвез ее к подъезду.

– Может, телефончик оставишь? – попросил.

Ксюша кивнула. Он записал на ладони номер, который она назвала.

– Хочешь я тебе свой оставлю?

– Давай, – согласилась она.

Взяла маркер, на голой ноге, подняв край юбки, записала шесть цифр и открыла дверь джипа, собираясь выйти.

– Как тебя зовут хотя бы? – поймал ее за локоть Андрей.

– Оксана.

И упорхнула.

Несколько дней Андрей ждал, что она позвонит, не дождался, решил первым ее разыскать. Оказалось, девчонка дала ему не свой номер. Тогда он, как дурак, поплелся к ее дому. Обошел весь подъезд, квартиры обзвонил, спрашивал: здесь живет Оксана? «Нет, не знаем никакой Оксаны. Здесь такая не живет».

Он подумал: ладно, может, девчонка имя другое придумала. Стал уже просто ее внешность описывать, мол, маленькая такая, лет восемнадцати, белые волосы, длинные… Нет, говорят, такой у нас в доме нет.

А через пару дней он снова встретил ее в «Планете» – отплясывала как ни в чем не бывало. Он подошел, думал, увидит его, смутится – ничего подобного. Только рассмеялась:

– А, это ты! Привет! Угостишь пивом?

С того дня так и поехало. Он за ней – она от него, он плюнет, успокоится, перестанет за ней ходить – она тут как тут, ластится, на шею вешается. Чума, а не девчонка.

…В «Планете» гремела оглушительная музыка. В зале народу – тьма. Красные и зеленые софиты над сценой освещают танцующих.

Андрей протолкался через зал, подошел к охраннику на входе. Охранник его узнал, протянул руку.

– Привет, – пожал руку Андрей. – Сегодня у вас девчонка одна не появлялась? Длинные белые волосы, худая, маленькая, туфли носит на очень высоких каблуках. Она часто у вас тусуется.

– Ксюха, что ли? – вспомнил охранник. – Была.

– Одна?

– Нет, с какими-то черными тусовалась.

– Ушла давно?

– Не видел. Ты посмотри, может, она еще здесь. В туалете посмотри.

Охранник кивком указал в сторону туалетов.

Андрей снова окунулся в толпу веселящейся молодежи. В такие минуты, думал он, чувствуешь себя единственным трезвым в толпе пьяных.

У стойки бара мелькнули чьи-то обнаженные плечи и длинные белые волосы. Ему показалось, что это Оксана, но, подойдя ближе, покачал головой – не она.

В дальнем конце танцзала, где раньше располагались подсобки и будка киномеханика, был устроен длинный темный закоулок. У стен стояли ряды откидных кресел с номерами – наследство бывшего кинотеатра. На креслах полулежали в расслабленных позах те, кто уже пребывал в отключке. На полу валялись пустые банки от пива, джин-тоника, шприцы, куски окровавленной марли…

Те, кто еще мог стоять на своих двоих, подпирали спиной стену или медленно двигались в такт музыке, бессмысленно глядя в пространство остекленевшими глазами.

Андрей заглянул в женский туалет.

Ксюша сидела на полу перед умывальниками, голова повисла, одной рукой держится за край раковины.

Андрей вбежал, подхватил девушку на руки. Ее голова закинулась назад. От растекшейся туши – черные круги вокруг глаз, под полуопущенными веками видны неподвижные белки. Из уголков рта струйками стекает пена.

– Оксана, тебе плохо? Оксана! Что с тобой?

Он вынес ее из зала в фойе, посадил на стул. Нашел в ее сумочке номерок гардероба.

– Посиди здесь, слышишь? Я сейчас.

Схватив без очереди ее пальто и целлофановый пакет с теплыми сапогами, Андрей вернулся назад. Помог ей одеться. Сел перед ней на корточки, стал натягивать на ноги сапоги.

Оксана понемногу приходила в себя, но несла чушь и не узнавала его.

– Отвали, придурок, – слабым голосом проговорила она, почувствовав, что кто-то трогает ее за ноги. – Я не хочу.

Андрей встряхнул ее за плечи:

– Оксана, это я. Что с тобой? Ты напилась?

– Не трогай меня, я не хочу! – упрямо повторяла девушка, отталкивая его руки.

– Она колес наглоталась, – сказал, подойдя, знакомый охранник. – Я уже такое видел. Или укололась. Ты ее руки проверь.

Андрей вытянул вперед ее тонкие руки с голубоватыми жилками.

– Нет, вены чистые.

– Могут и в бедро, и под колено.

Андрей попытался отвести Оксану к машине, но девушка упиралась обеими ногами, даже села на пол.

– Куда вы меня ведете, козлы? Отпустите, я не хочу! – повторяла она, отбиваясь от Андрея.

Пришлось взвалить ее на плечо и силой отнести к машине.

Гендиректор канала АТН Мишин узнал о нападении на Худякова той же ночью.

Наутро он был в больнице, поговорил с раненым и лечащими врачами, затем с оператором съездил и отснял место преступления – подъезд худяковской многоэтажки.

Вечером к эфиру был готов новый сенсационный материал.

Весь Сибирск с замиранием сердца прислушивался к новым поворотам реальной, а не вымышленной драмы.

– Еще вчера наш коллега находился вместе с нами в этой студии, отвечал на ваши вопросы, – печально глядя в камеру, вещал Мишин. – А сегодня он лежит в реанимационной палате в отделении хирургии… Вчера поздно вечером неизвестные подонки избили журналиста. Они нанесли ему два ножевых ранения… За что же они так ненавидели и боялись Эдуарда Худякова?..