Геннадий Паркин - Уран для Хусейна Страница 13

— Что там? — в приоткрытой двери веранды мелькнула физиономия Сэта. — С кем воюем?

— Я жнаю? — прошамкал Зуб, сплевывая скопившуюся во рту кровь. — Шкорей вшего водила, кожел, жалу дает. Шадит, как в тире, шволочь.

В подтверждение со стороны ворот ударил выстрел, и пуля ткнулась в дверной косяк чуть выше Серегиной макушки. В ответ тот ахнул из своей сорокапятикалиберной гаубицы, разнося в щепки служившую противнику щитом нижнюю часть калитки.

— Я прикрою, — плюхнулся Сэт рядом с Сашкой, — давай за Степанычем, и тащи его в «опель». Это гэбэшники, я у седого удостоверение нашел. Ч-черт, ползет кто-то, — вгляделся он в темноту двора. — А ну замри, падаль! — но выстрелить не успел, до друзей донесся слабый шепот Юры:

— Не стреляйте, это я.

Водитель, осознавший, что огневой перевес не на его стороне, угомонился, но Сэт прекрасно понимал, что тот еще надеется взять реванш.

— Давай на заднее сиденье, — подтолкнул он Юру в спину, — потом посмотрим, куда тебя зацепило. Сашка, дуй в дом, шефа волоки.

И для острастки еще раз пальнул по воротам.

— Он же один, — возмутился Зуб, — давай его в клещи вожмем и приштрелим.

Сэт посмотрел на друга как на идиота:

— Тебе за что деньги платят? Тащи Степаныча, главное — его увезти без несчастья. Ишь развоевался! Вперед и поживее!

Когда Сашка вынес из дома полуживого Шабукевича, Юра с Сэтом уже сидели в машине. Воткнув щефа к Юре, Зуб уселся вперед, Сэт завел двигатель и сунул другу кольт.

— Как тронемся, разряжай в калитку всю обойму, пусть трепещет.

«Опель» взвыл и рванулся вперед, подминая низкорослый кустарник. Сэт возился с забором не зря: державшийся на честном слове пролет рухнул, рассыпавшись на части, и машина ворвалась в узкую прогалину, прорезавшую перелесок насквозь. В свете фар вытянулись косматые ели, захлопали по кузову мягкими лапами, из-под колес взметнулся веер грязной жижи, облепившей все стекла. Где-то в стороне послышался пистолетный выстрел, но «опель» уже скрылся в непроницаемой ночной мгле, оставляя налетчиков ни с чем. Если не считать переломов, синяков и ожогов.

Озаренная мягким светом неоновых фонарей пустынная улица широкой темной лентой растеклась под окном, просачиваясь в распахнутую форточку влажной прохладой мартовской ночи и редким повизгиванием запоздавших троллейбусов. Над крышей дома напротив ярко сияла крохотная зеленоватая звезда, напоминавшая прижавшейся к оконному стеклу Лене об удивительных далеких мирах, разбросанных во Вселенной вне пределов человеческой досягаемости.

О таком же, в ее понимании, недоступном, но вполне реальном мире весь вечер зудил и Бэбик, ухитрившийся после ужина в ресторане затащить Лену к себе домой.

Мишка слегка приврал, доложив спонсору, что переговоры с бывшей супругой увенчались успехом. Обрадованный Бэбик премировал «свата» сотней долларов, заказал столик в ресторане отеля «Беларусь», встретил Лену после работы и уговорил отправиться туда поужинать. О скорой свадьбе он заговорил как о деле решенном, чему Лена очень удивилась. Когда Бэбик наконец уяснил, что невеста пока в раздумье, чуть с ума не сошел. Проклиная Мишку, в два приема осушил бутылку «Распутина», слегка успокоился и, ощутив прилив храбрости, начал навязываться в женихи самостоятельно.

А Лена все думала о промелькнувшем в потоке машин Сашке, вспоминая давние, полные счастья дни, когда они были вместе, и недоумевая, почему тот отказался отвечать на ее письма. Разбередившие душу мысли то ласкали, то угнетали, наполняя сердце кипящей смесью любви и ненависти, постепенно Лена пришла к выводу — вот уж воистину женская логика! — что любимый заслуживает наказания. Месть любящей женщины почему-то всегда сводится к измене. Во всяком случае согласие отправиться к Бэбику домой и обсудить проблему в более интимной обстановке Лена считала справедливым наказанием Сашке за его поведение, вызванное — она была уверена — наличием более удачливой соперницы…

Изрядная доза спиртного вовсе не принесла ожидаемого успокоения. Наоборот, в душе Лены бушевал ураган эмоций, хотя внешне это не сказывалось. Мило улыбаясь, она внимала рассуждениям Бэбика о прелестях обеспеченной жизни в цивилизованной стране.

Однако что-то в глазах любимой тому не понравилось, и, желая сразить невесту наповал, Бэбик ринулся в спальню. Основная часть сокровищ хранилась на даче, в оборудованных с исключительной смекалкой тайниках, но и дома кое-что имелось. Порывшись в недрах поролонового матраса, Бэбик извлек обтянутый сафьяном продолговатый плоский футляр и возвратился в гостиную.

— Вот, это для тебя… — Он забуксовал и неожиданно для себя выдал: — По случаю Восьмого марта и в знак серьезности моих намерений. — Непривычные слова заставили Бэбика густо покраснеть, но футляр он держал на вытянутых ладонях достаточно торжественно. — Дарю, в общем, — еще больше смутился Бэбик, уловив в глазах любимой иронию.

Лена осторожно раскрыла футляр и замерла. На черном бархате искрилось, переливалось, слепило белоснежным сиянием изумительное колье, никак не гармонировавшее с обшарпанной обстановкой обычной городской квартиры и корявыми зубами оскалившегося в улыбке Бэбика. В исходившем из футляра блеске всплывали, в кино, что ли, виденные, лебединые шеи гордых красавиц, разодетых в шелка и парчу, высокие мраморные колонны бальных залов и седовласые джентльмены в смокингах, в перерывах между танцами вершащие судьбы стран и народов.

— Боже, откуда это?.. И это что, бриллианты? — Лена не говорила, а шептала, не отводя глаз от чудесного видения.

— В платиновой оправе, — воспрял духом Бэбик, — давай помогу.

Он осторожно подцепил застежку двумя пальцами и потянулся к шее любимой.

Женщина есть женщина, а бриллиантовое лассо способно заарканить самую строптивую кобылку. Лена забыла обо всем на свете, метнулась в прихожую к большому антикварному зеркалу и, включив настенный светильник, застыла в упоении. Разбросанные мысли постепенно выстраивались в стройную схему — пусть не нравится, пусть нелюбимый, но разве она первая, избравшая такой путь? Живут же неземные красавицы с дряхлыми старичками, и счастливо вроде бы живут. А наивная, бесхитростная любовь Бэбика в чем-то даже приятна. Может, и стерпится еще, слюбится.

Бэбик неслышно подошел сзади и замер, словно в ожидании чуда. Но чуда не произошло. Едва прикоснувшись к его слюнявым губам, Лена отпрянула, кинулась в комнату и залпом осушила наполненный коньяком бокал.

— Что с тобой? — Бэбик возник рядом и недоуменно захлопал рыжеватыми, резко отличавшимися от черных, обработанных гелем волос ресницами.

— Эдик, милый. — Лена с трудом перевела дух. — Спасибо тебе за все, ты сам не знаешь, какой ты хороший. Дай мне немного времени, и все у нас сложится. Но не сейчас… Не знаю, как тебе объяснить, только сегодня я здесь не останусь. Вызови такси, пожалуйста.

Бэбик не понимал ровным счетом ничего. Только что он видел Ленины глаза, полные любви и признательности, — и вдруг резкая перемена. Хотя, прожив всю жизнь с мамой и бабушкой, знал о непредсказуемости женского поведения в определенные периоды. Судя по всему, у Лены, кажется, начался месячный цикл, другого объяснения он не находил.

— Я понимаю, — вздохнул он и потянулся к телефону, — ничего страшного, скоро пройдет. Завтра куплю тебе «Тампакс», — бухнул Бэбик, припоминая известные по телерекламе идеальные тампоны для «кровавых» женских дней.

— Та-ампакс? — поразилась Лена. — При чем здесь… — До нее наконец дошло, и, с трудом удерживаясь от смеха, она продолжила: — Не беспокойся, у меня есть. Да, колье пусть у тебя останется, мне его и хранить-то страшно, не то чтобы носить.

Мысль, что Бэбик может заподозрить ее в мошенничестве, показалась Лене неприятной.

— Ну и черт с ним, — расстроенный Бэбик отмахнулся от футляра, — украдут, я тебе еще подарю.

— Девушка, такси, пожалуйста, — прокричал он в трубку, словно девушка-диспетчер была наполовину глухой. — Да не кричу я, говорю спокойно. Адрес? Республиканская…

Лена положила футляр на стол и подошла к окну. Размечталась, представляя на месте Бэбика непутевого, невесть где болтавшегося Сашку. Внизу, на въезде во двор, в полосе лившегося из окна света мелькнула красная иномарка, о чем-то напомнившая. Кажется, в окошке точно такой же машины маячило днем Сашкино лицо? Хотя мало ли в огромном городе похожих автомобилей? А все-таки было бы здорово, приедь сейчас сюда тот, о ком она не переставала думать четыре долгих-предолгих года.

Телефон зазвонил, обрывая Ленины мысли, Бэбик поднял трубку и, выслушав, вздохнул:

— Идем, провожу тебя до машины. Такси прикатило.

Желтая «Волга»-такси стояла у подъезда. Бэбик приоткрыл дверцу, помог Лене усесться и чмокнул ее в щеку.