Джеймс Чейз - В этом нет сомнения Страница 13

На какое-то время эта информация обескуражила, но, взглянув в зеркало и увидев там Джона Меррилла Фергюсона, который смотрел на меня, я приободрился.

— О'кей, Маццо! Я отнесусь к ней с осторожностью.

В салоне раздался зуммер. Маццо вышел, поднял трубку и сказал:

— Да, мистер Дюрант, он готов.

Я тоже прошел в салон.

— Сюда идет миссис Фергюсон, — сказал Маццо, — так что будьте осторожны, не испортите хорошую игру.

Почувствовав себя внезапно точно так, как я чувствовал, когда впервые переступил порог киностудии, я прошел к письменному столу и сел на него. Чтобы что-то делать, я взял в руки переплетенный в кожу календарь-еженедельник с внесенными в него для памяти всякими замечаниями, и стал просматривать эти записи. Каждые полчаса любого дня были расписаны: какие-то неизвестные мне имена, совещания, свидания… Джон Меррилл Фергюсон действительно был крайне занятым человеком. В июне записей стало заметно меньше. Это было три месяца назад. За весь июль было записано всего три имени, в августе — одно… Сентябрь был вообще чистым.

Я не слышал, как открылась дверь, настолько меня поразили пустые сентябрьские листочки. Маццо тихонечко кашлянул, и тогда я поднял голову.

Она стояла в проеме двери и рассматривала меня.

Уверен, что до конца своих дней буду помнить первую встречу с Лореттой Меррилл Фергюсон. Есть женщины и женщины… По роду своей профессии я видел самых лучших и самых худших, несговорчивых и не таких уж несговорчивых, больших звезд и звездочек, хитрых, отчаявшихся, дегенераток, сексуально озабоченных, нимфоманок и… Но для чего продолжать? Я всех их перевидал, но я никогда не встречал такой женщины, как миссис Джон Меррилл Фергюсон…

Она принадлежала к тем женщинам, при виде которых любой мужчина затаивал дыхание. Я не берусь подробно описать ее, могу только сказать, что она была высокой, стройной, длинноногой. Всем этим обладают и кинозвезды. Но меня-то потрясло ее лицо… Окаймленное черными как смоль волосами, оно сразу заставило меня подумать о Клеопатре. Оно было цвета слоновой кости, и все его черты были безукоризненны: точеный носик, широкий рот и большие глаза цвета фиалки.

Она была не только самой красивой, но и самой чувственной женщиной, которую я когда-либо встречал.

При виде ее у меня пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось.

Я сидел за столом, глядя на нее.

В комнату вошел Дюрант.

— Встаньте! — рявкнул он.

Я поднялся, продолжая смотреть на эту сказочную женщину.

— Пройдитесь по комнате!

Я прошел, хромая, до стены, повернулся и подождал, чувствуя, что она рассматривает меня, как пса на собачьей выставке. Дюрант обратился к ней:

— Мадам, я думаю, что он приемлем…

— Велите ему что-нибудь произнести.

У нее был грудной, чувственный голос. Говорила она так, будто меня не существовало.

— Что-нибудь произнесите!

Внезапно я увидел свое отражение в зеркале. Увидел Джона Меррилла Фергюсона, одного из самых могущественных людей в мире. Никто не смеет диктовать ему, что делать!

Я указал на дверь.

— Выйдите к черту отсюда, Джо! И вы, Маццо! Я хочу поговорить со своей женой!

Глава 4

Я стоял возле письменного стола и смотрел на Лоретту Фергюсон.

Мы были одни.

После моего взрыва Дюрант с покрасневшей от возмущения физиономией начал неистовствовать, но Лоретта Фергюсон утихомирила его движением одного пальца.

— Уходите! — сказала она голосом, напоминавшим удар хлыста.

Дюрант и Маццо вышли из комнаты, затворив ее за собой так осторожно, как если бы она была из яичной скорлупы.

Таким образом мы и остались одни.

Она довольно долго изучала меня, потом подошла к одному из диванов и села.

— Снимите маску, я хочу посмотреть, как вы выглядите на самом деле.

Я прошел в ванную, осторожно убрал усы и брови, потом стянул маску, ополоснул водой вспотевшее лицо и вернулся в салон.

Я стоял у стола и глядел на нее, она же рассматривала меня глазами мясника, оценивающего новую тушу, но я привык к агентам, директорам картин, операторам, которые точно так же рассматривали меня, поэтому ее взгляд не смутил меня. Я ждал, не спуская с нее глаз, и это привело ее в замешательство, потому что после неудачной попытки заставить меня отвести глаза она сама отвела их. Это была моя маленькая победа!

— Садитесь!

Снова удар хлыста в ее голосе.

Не спеша я прошел к большому окну и посмотрел вниз на огромную, безукоризненно ровно подстриженную лужайку, моя спина была слегка повернута к миссис Фергюсон.

— Я сказала, чтобы вы сели!

— Какое прекрасное у вас имение, миссис Фергюсон, но все же оно менее прекрасно, чем вы сами, — сказал я.

Затем достал пачку «Честерфильда» из кармана, вытряс сигарету и закурил ее. Я не повернулся, продолжая рассматривать сад, большой плавательный бассейн и трех садовников-китайцев, приводивших в порядок цветочные клумбы.

— Когда я велю вам что-то сделать, извольте выполнять! Садитесь!

Я повернулся и улыбнулся ей. Маццо предупредил меня в отношении этой женщины. Я твердо решил, что она не будет мной помыкать.

— Мне платят тысячу долларов в день за то, что я играю роль вашего мужа, миссис Фергюсон. За эти деньги я согласился сотрудничать, но это не значит, что все кругом будут мне отдавать приказы, даже самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, у которой, к сожалению, настолько дурные манеры, что она не говорит «пожалуйста»…

Она долго сидела, испепеляя меня глазами, затем неожиданно успокоилась, став поразительно женственной. Перемена была удивительной. Ее надменное, недоброе лицо смягчилось, фиалковые глаза засияли, губы заулыбались.

— Наконец-то мужчина! — произнесла она, обращаясь скорее к себе.

Потом похлопала по дивану.

— Пожалуйста, подойдите и сядьте здесь.

Хотя я был всего лишь безработным актером, эта перемена меня ни капельки не обманула. Я слишком часто имел дело с такими суками, которые в один момент устраивали ад, а в следующий становились сладкими, как мед. Женщины, которые были слишком богаты, слишком красивы, но имели манеры и привычки уличных торговок, не были для меня в новинку, но я их опасался, понимая, что с ними все мои старания напрасны.

Я подошел к стулу и сел на него так, чтобы она хорошо видела меня, решив не садиться с ней рядом.

— Я в вашем распоряжении, миссис Фергюсон, — сказал я.

— Вы могли бы хорошенько подумать, мистер Стивенс… — сказала она, продолжая улыбаться. — А я могла бы кликнуть этого человека-обезьяну и приказать ему испортить ваше красивое лицо…

Я улыбнулся ей той улыбкой, которая у меня предназначалась для избалованных, капризных детей.

— Что же, кликните его… Мы с ним уже разобрались, кто из нас мужчина, а кто — мальчик. Он приземлился на пол.

Она откинулась назад и засмеялась, нацелившись на меня своими грудями. Это был настолько заразительный смех, что и я не мог не рассмеяться. Потом она сказала:

— Вы великолепны! Что за находка!

Новая смена настроения? Порой мне хотелось, чтобы я меньше знал о женщинах! Как часто они меня разочаровывали… Если они не добивались своего одним способом, они прибегали к другому, потом — еще к одному.

— Миссис Фергюсон, — сказал я, — если у вас есть какие-то указания, пожалуйста, сообщите мне.

Ее улыбка слиняла, в глазах появилось усталое выражение.

— Вы настроены враждебно, — сказала она, — и это понятно. Моя свекровь считает себя диктатором. Уверяю вас, это не я решила вас похитить.

Я почувствовал некоторое удовлетворение. Она уже защищалась…

— Похищение считается федеральным преступлением, но не станем на этом останавливаться, — сказал я. — Мне хорошо платят. Я не жалуюсь. Я согласился играть роль вашего мужа. Вас устраивает мой грим?

— Он великолепен! Но не голос… Вам придется разговаривать с некоторыми людьми по телефону. Смогли бы вы имитировать голос моего мужа?

— Я не могу сказать этого, пока не услышу его голос, — ответил я. — Не думаю, что это будет проблемой. Недавно я работал в одном клубе, где имитировал голоса хорошо известных людей: Ли Марвина, Ричарда Никсона и даже сэра Уинстона Черчилля.

Она выпрямилась, глядя на меня.

— Вы — потрясающий человек! — произнесла она таким голосом, что я не почувствовал фальши в ее восклицании. Поднявшись на ноги, она добавила: — У меня есть лента с записью речи моего мужа, вы сможете ее прослушать. Когда вы решите, что в состоянии имитировать голос, мы снова встретимся, мистер Стивенс.

— Я хочу сказать вам еще об одном, — сказал я, поднимаясь с места. — Это всего лишь деловое предложение… Я не знаю, как вы называете своего мужа, но не будет ли безопаснее, если вы будете называть меня так, как вы называете его?