Robert van Gulik - Убийство в лабиринте Страница 13

Госпожа Да встала и со спокойным достоинством произнесла:

– Прошу вашу честь оставить этот свиток у себя. Я молю Милосердное Небо, чтобы эту загадку наконец удалось разрешить.

Картина наместника Да

Затем она совершила церемонный поклон и удалилась.

Десятник Хун и Дао Гань ожидали у дверей в коридоре. Они вошли и поприветствовали судью. Дао Гань держал в руках целую связку документов.

Пристав доложил, что они описали имущество Цзянь Моу.

В усадьбе они нашли несколько сотен золотых слитков и много серебра. Все это богатство они заперли в кладовой вместе с большим количеством утвари из червонного золота. Женщин и слуг собрали в дальнем дворе. Шесть судебных приставов и шесть солдат под командой Цзяо Дая расположились во втором дворе, чтобы охранять усадьбу.

Дао Гань с довольной улыбкой вывалил документы на стол. Он сказал:

– Это, ваша честь, опись, а также все записи и заметки, которые мы обнаружили в кладовой Цзянь Моу.

Судья Ди откинулся в своем кресле и посмотрел на кучу документов с нескрываемым отвращением.

– Расследование темных делишек Цзянь Моу, – сказал он, – будет долгим и скучным. Я доверяю его тебе, пристав, и тебе, Дао Гань. Не думаю, что в этих свертках найдется нечто большее, чем доказательства мелкого вымогательства и незаконного присвоения домов и земель. Старейшины цеха обещали прислать мне к вечеру толковых людей, которые займутся канцелярией и архивами. Они помогут вам в разборе этого дела.

– Они уже ждут во дворе, ваша честь, – заметил Хун.

– Отлично! Тогда ты и Дао Гань возьмете их и объясните им их обязанности. Архивариус должен помочь вам до ночи рассортировать эти документы. Составьте подробный отчет, я изучу его и приму решение, как расследовать дело Цзянь Моу. Откладывайте, однако, в сторону любой документ, касающийся убийства моего покойного коллеги, уездного начальника Баня. Я же сосредоточусь на другой задаче. Подойдите.

И с этими словами судья развернул сверток, который оставила ему госпожа Да. Он извлек из него картину и разложил ее на столе. Десятник Хун и Дао Гань наклонились к столу и вместе с судьей стали изучать свиток.

Это была картина средних размеров, написанная на шелке, на ней был изображен в цвете воображаемый горный пейзаж. Белые облака плыли среди скал. То тут, то там посреди зеленых рощ виднелись домики. В правом углу стремился горный поток. Нигде не было видно ни одного человека.

Наверху картины наместник написал древними иероглифами следующие слова:

«ТЕРЕМА ПУСТЫХ МЕЧТАНИЙ»

Подписи наместника не было– только алый оттиск его печати. По краям картину окаймляла тесьма с золотой нитью. К верхней и нижней сторонам крепились деревянные валики, сверху была вшита петелька. Так обычно выглядят картины, предназначенные для вывешивания на стене.

Десятник Хун задумчиво теребил бороду.

– Из названия можно заключить, – молвил он, – что здесь изображен даосский рай или иная обитель бессмертных.

Судья Ди кивнул.

– Эту картину следует тщательно изучить. Повесьте ее напротив моего стола, чтобы я мог смотреть на нее, когда мне заблагорассудится.

Дао Гань повесил картину между дверью и окном. Судья встал и вышел во двор.

Он рассмотрел будущих служащих управы и пришел к выводу, что все достойные люди. Поприветствовав их, судья сказал:

– Два моих помощника сейчас наставят вас в вашей работе. Слушайте их внимательно, ибо завтра всем придется принять участие в первом судебном заседании.

Глава седьмая. Три плутоватых монаха получают заслуженное наказание; сюцай сообщает судье о жестоком убийстве

На следующее утро еще до зари жители Ланьфана начали собираться у ворот управы. Когда наступил час открытия заседания, толпа заполнила уже всю улицу.

Три раза прозвонил большой бронзовый гонг. Судебные приставы отворили тяжелые створки ворот, и толпа повалила внутрь.

Приставы выстроились в два ряда справа и слева от помоста. Ширма у задней стены отодвинулась, и судья Ди в полном облачении взошел на помост. Когда он уселся за скамью, четверо его сыщиков заняли свои места по углам помоста. Старший писец и его помощник встали возле скамьи, которая была покрыта новой алой шелковой тканью.

Глубокое молчание воцарилось, когда судья взял свою алую кисть и написал повеление смотрителю тюрьмы.

Староста Фан почтительно взял повеление двумя руками и вышел из зала в сопровождении двух судебных приставов.

Они вернулись с тем из советников Цзяня, который был постарше, и он пал ниц перед судебным помостом.

Судья Ди повелел:

– Назови свое имя и занятие!

– Мое ничтожное имя – Лю Вань-фан, – смиренно представился старец. – Я был домоправителем покойного отца Цзянь Моу, а десять лет назад, после смерти старого Цзяня, я стал советником его сына. Заверяю вашу честь, что я при всех удобных случаях побуждал его сойти с пути зла!

Судья заметил с холодной улыбкой:

– Сожалею, что все твои попытки оказались тщетными. Суд собирает доказательства преступной деятельности твоего хозяина; боюсь, что ты был сообщником Цзяня во многих его преступлениях. Однако в настоящий момент из всего, что натворили ты и твой хозяин, меня интересуют только серьезные злодеяния. Например, сколько убийств совершил Цзянь Моу?

Лю отвечал:

– Ваша честь, это правда, что мой хозяин незаконно присваивал дома и земли и нередко приказывал подвергнуть побоям неугодного ему человека. Но, насколько мне известно, Цзянь никогда не убивал никого преднамеренно.

– Ты лжешь! – вскричал судья Ди. – А как насчет подло убитого начальника Баня?

– Это убийство, – отвечал Лю, – озадачило моего хозяина не меньше, чем вас.

Судья недоверчиво посмотрел на советника.

– Разумеется, мы знали, – поспешно продолжал Лю, – что его превосходительство Бань намеревался лишить моего хозяина власти. Но поскольку в распоряжении судьи Баня не было ничего, кроме одного помощника, сначала мой хозяин не предпринимал никаких ответных мер. Он решил выждать и посмотреть, что будет делать судья Бань. Но как-то утром двое наших людей вбежали в усадьбу и сообщили, что тело судьи Баня нашли на речном берегу. Мой хозяин страшно разозлился, потому что знал, что люди припишут ему это убийство. Он поспешно направил окружному начальнику ложное донесение, в котором написал, что судья Бань и шесть ополченцев предприняли вылазку за реку, чтобы изловить мятежного уйгурского вождя. Шесть людей Цзяня подписались как свидетели и…

Судья Ди громко постучал по скамье своим молоточком.

– Никогда, – воскликнул он гневно, – не доводилось мне слышать такой отъявленной лжи! Дайте этому псу двадцать шесть ударов бичом!

Лю пытался возразить, но староста ловко заткнул ему рот ударом кулака.

Приставы заголили спину Лю, швырнули его на пол, и бич засвистел в воздухе.

Тонкий ремень глубоко рассек кожу. Лю отчаянно закричал, что не лжет.

После пятнадцатого удара судья поднял руку и остановил пытку; он знал, что у Лю нет никаких оснований выгораживать своего поверженного хозяина, и к тому же Лю не мог не понимать, что, если он солжет, показания других арестованных быстро выведут его на чистую воду. Судья Ди хотел только напугать негодяя, справедливо рассудив, что уж пятнадцать плетей он заслужил в любом случае.

Староста Фан дал Лю чашку горького чая. Затем судья Ди продолжал допрос:

– Если сказанное тобой – чистая правда, то почему Цзянь Моу не попытался найти настоящего убийцу?

– В этом, – отвечал Лю, – не было ни малой необходимости, поскольку мой хозяин отлично знал, кто совершил это злодейство.

Судья Ди удивленно поднял брови.

– Твой рассказ, – сказал он сухо, – становится похожим на бред. Если твой хозяин знал, кто совершил убийство, почему он не арестовал его и не отправил к правителю области? Это помогло бы Цзяню оправдать себя в глазах властей.

Лю отрицательно покачал головой:

– На этот вопрос, ваша честь, может ответить только сам Цзянь. Хотя мой хозяин постоянно советовался со мной по мелким поводам, он никогда не удостаивал меня даже одним словом, если речь шла о подлинно важных делах. Я знаю только, что в таких случаях хозяин прислушивался к мнению какого-то человека, о котором мне так и не удалось ничего узнать.

– Полагаю, – заметил судья Ди, – что Цзянь был вполне способен справиться со всем самостоятельно. С чего бы это ему понадобился некий таинственный советчик?

– Мой хозяин, – отвечал Лю, – смелый и умный человек, искушенный в военных науках. Но, в конце концов, он родился и вырос в маленьком пограничном городке. И разве мы, уроженцы Ланьфана, знаем, как обратиться к правителю области или задобрить столичные власти? Именно после визитов этого незнакомца мой хозяин и предпринимал те умные шаги, которые склоняли правителя области к тому, чтобы не вмешиваться в местные дела.