Владислав Вишневский - Полный форс-мажор Страница 13

– Проходи, лейтенант, садись. Рассказывай, с кого начнём? – потребовал полковник Ульяшов, едва дирижёр переступил порог кабинета. Лейтенант прошёл, выдвинул стул, присел. В этом кабинете лейтенант был всего один раз. Тогда генерал встретил его с улыбкой – молодое пополнение, свежие силы. Посидели, переговорили. Понравился командир лейтенанту, хоть и молодой вроде, но – генерал. Никакого высокомерия, никакой дистанции, только интерес и уважение. Это потом только лейтенант узнал, как строг генерал на людях, как справедлив. От того и дисциплина в полку, от того и уважение…

– Ну-ну, докладывай, свои соображения, – отрываясь от каких-то важных бумаг, повторил полковник Ульяшов.

– А для чего всё это нужно, товарищ полковник, если не военная тайна? – поинтересовался дирижёр оркестра.

– Конечно, тайна. – Без улыбки ответил полковник и серьёзно пояснил лейтенанту. – Если мы с тобой в армии служим, Фомичёв, значит, у нас всё военная тайна и для всех, но… Но тебе, как молодому офицеру, и нашему боевому товарищу, я отвечу: на базе твоего оркестра, Фомичев, нужно срочно создать ансамбль песни и пляски или что-то в этом роде… Это приказ! Да-да, не удивляйся, так надо. Эй-эй, лейтенант, что с тобой, врача?

– Нет-нет, я что-то… – пробормотал лейтенант, держась за голову.

В училище его к такому не готовили. Хоть и военное оно, но музыкальное, к лирике ближе. А тут… В голове что-то закружилось.

– Что ж ты, так сразу-то! А ещё дирижёр! Держись, понимаешь. Короче, лейтенант, так надо! На это нас международная обстановка нацеливает, внутриполитические задачи и даже генерал Золотарёв вам моральную поддержку оказал, так что, подвести вы – сам понимаешь – не можете. К тому же, это всего на месяц. Значит, только вперёд. Впер-рёд! Вопросы? – И сам себе ответил. – Нет вопросов.

– Есть… вопрос… – пробормотал лейтенант. – Можно стаканчик водички, в горле что-то…

– Хоть два. – С готовностью ответил зам по воспитательной работе полка и протянул лейтенанту наполненный стакан.

Лейтенант шумно выпил, Ульяшов с видимым понимание и сочувствием проследил, стакан вернул к графину.

– Может ещё? – заботливо спросил полковник, видя, как лейтенант с тоской смотрит на графин. – Воды ещё много… – Лейтенант отрицательно качнул головой. – Ну, значит, полегчало. – Констатировал полковник и строго разъяснил. – И я тоже, как ты, удивлён был вначале, тогда. Но, как офицер, вопросы командованию задавать не стал: надо, значит надо… Ответил: «есть!». И ты не задавай. Короче, с кого начнём?

– Но мы же…

Ульяшов не дал договорить. Произнёс с нажимом:

– Я понимаю! И вы, и мы, и, понимаешь, все мы в «жэ»! Можно сказать в глубокой «жэ», это между нами, но… Приказ! А приказ обсуждения не предполагает, только безусловное выполнение. Неукоснительного причём, сам понимаешь. Так что… С кого начнём?

Лейтенант вяло махнул рукой.

– С Кобзева…

– Угу, с Ко-обзева… Хорошо. – Нацеливаясь на листок бумаги перед собой, бодро протянул полковник и переспросил. – А почему с Кобзева?

– А потому что я в санчасть слягу, с давлением, а он…

– Что? Ты в санчасть? Такой молодой? Да я в твои годы… Ни в коем случае! Не разрешу! Кто за тебя, извини, твои прямые обязанности выполнять будет, а, – сляжет он, – только ты. И никаких мне, понимаешь, мигреней-давлений. Угрожает ещё!.. В санчасть позвоню, они быстро тебе давление снимут. Пару уколов и… А ещё лучше, тайский массаж пропишут. В газетах – читал? – полно объявлений. Даже с доставкой на дом. Враз, говорят, на ноги ставят, да. В училище не пробовали? И я не пробовал, а надо бы… проверить. Может, врут? Как думаешь, врут, нет? Я думаю нет. – Лейтенант потянулся рукой за графином, полковник перехватил графин, переставил ближе к себе. – Всё, хватит воду пить. На «потом» оставь, пригодится. Ну вот, видишь, уже порозовел. Молодец. Правильно говорят: вода не только камень точит, но и человека лечит. С Кобзева, говоришь, начнём… Ладно. А чего это он в Мурманск полетел, чего там забыл, к родственникам, что ли?

Лейтенант вспомнил разговор.

– На рыбалку. Он там срочную служил.

– В Мурманск? – хохотнул полковник. – На рыбалку? Вот люди! В такую даль! У нас что, ближе рыбы нет, а?

– Хемингуэй вообще…

Улыбка с лица полковника слетела, он сжал губы.

– Ты меня классиками тут не пугай, я помню. Потому и застрелился, дурак, что не знал, чем заняться. Лучше бы ансамбль, например, создал… как вы. Ха-ха! Шутка! А теперь серьёзно. – Повернулся на стуле, нажал кнопку селекторной связи. – Связисты…

Из динамика немедленно донеслось: «Дежурный по связи капитан Моторин, товарищ полковник, слушаю».

– Соедини-ка меня быстренько с военным комиссаром Мурманска, – приказал полковник. – Найди и соедини. Да, капитан, и узнай, кто такой и всё остальное.

Голос в селекторе отозвался:

«Есть соединить и узнать!»

Ульяшов отключил связь, и многозначительно посмотрел на лейтенанта.

– Слыхал? Вот так надо, как капитан, без вопросов. «Есть», «так точно» и все дела. И мы с тобой так должны. Ну, всё, я вижу ты ожил, оклемался. Молодец. А то уж я испугался было за тебя. – И вновь нажал на селекторе загоревшуюся сигналом кнопку.

«Товарищ полковник, капитан Моторин, на связи Мурманск, военный комиссар капитан первого ранга Зорин Семён Васильевич».

– Молодец, капитан, оперативно, – похвалил полковник связиста и взял трубку. – Товарищ капитан первого ранга Семён Васильевич? Здравия желаю! Беспокоит полковник Ульяшов Лев Маркович, исполняющий обязанности командира гвардейского ракетно артиллерийского полка дивизии особого назначения, Центральный округ… Да-да… Как у вас погода, как дела? Как всегда прохладно и небольшое волнение? Понятно. И у нас волнение… Нет-нет, это я образно. У нас к вам большая просьба, в порядке так сказать содружества… Да-да, сотрудничества. К вам прилетел один наш военнослужащий – я знаю, – некий прапорщик Кобзев, музыкант оркестра. У меня как раз его командир сидит, дирижёр… Нет-нет, что вы, дирижёр не под арестом, нет, он на стуле сидит, прямо передо мной сейчас, в кабинете… Да-да, я понимаю, каламбур получился такой, я понимаю… Нет, на рыбалку Кобзев вроде бы… как Хемингуэй, мне докладывают, ага. Так вот… Нет-нет, он не опасный, не алкоголик, не дезертир, срочную у вас проходил… К друзьям, наверное, мы это ещё не установили… Так вот, огромная к вам просьба: срочно отправить прапорщика Кобзева в расположение его полка. Что? Да-да, он по служебному удостоверению, и отпускное при нём… Нет-нет, туда-сюда дорога самолётом оплачена… Должен был встать на учёт у вас. Да-да, понял, спасибо. Когда нужно? Прямо срочно и нужно. Можно сказать архисрочно, да! Чтобы он не говорил, вы его аккуратненько так, раз-два и в… Нет-нет, только самолётом. Под конвоем бы лучше, чтобы не сбежал. Мы тут объясним ему, разберёмся… Что? Нет, в принципе ничего особенного, но… Всего не могу сказать, товарищ капитан первого ранга, служба… Хорошо… хорошо… Спасибо. Рад был познакомиться. Будете у нас, звоните, окажем всяческую, так сказать, помощь… Благодарю. Есть… Есть… И вам всего хорошего. До свидания. – Полковник положил трубку телефона, со значением глянул на дирижёра. – Вот так! Слыхал? Один, значит, считай, музыкант нашёлся, доставят… Кто второй?

– Разрешите, товарищ полковник? – в дверях кабинета возникла фигура начальника особого отдела полка, майора Суслова.

– О, на ловца и зверь бежит, – воскликнул полковник. – Как чёрт из табакерки. Проходите, товарищ майор, как раз к месту. Только хотел тебя вызывать…

– А что такое, зачем я понадобился? Я здесь. Всегда рядом. Что-то случилось?

– Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Слава Богу, нет! Но ты нужен, майор, присаживайся. Тут вот какое дело, понимаешь, возникло… Почти два дня прошло, осталось, значит…

– Какие два дня, у кого? Не понял! – Присаживаясь на стул, майор Суслов чуть вытянул шею, выпрямил плечи…

– Сейчас поясню! Тут у нас товарищ лейтенант, дирижёр, понимаешь, серьёзную ответственность на себя взял, можно сказать с инициативой вышел. Поставил нас перед фактом…

12

Новые «веяния» с материка

Военные музыканты в любой части страны, а может быть и всей Земли, одинаковы. Потому что не обычные люди, особого склада «человеки», музыканты. Фанатики. Лирики. Романтики. Творческие люди. Юмористы. Мастера. Немного циники. Часто вруны и хвастуны. Но когда берут в руки свои музыкальные инструменты, когда, послушные руке дирижёра вступают вместе, о! Всё наносное с них слетает, глаза горят, душа звенит, душа поёт, в музыке отражается. И в восторженных и горделивых улыбках слушателей, конечно, в их сияющих глазах, бурных аплодисментах. У военных музыкантов больше чётким топотом солдатских сапог выражается, единым дыханием строя, развевающимся полотнищем полкового знамени, горделиво вскинутыми подбородками сослуживцев в едином строю, в монолите военной технике, танках, кораблях, ракетах, самолётах, и прочем армейском. О музыкантах справедливо говорят: Богом поцелованные. Правильно говорят. Верно. И не только Богом, и людьми, главное. Это и сейчас произойдёт, и сегодня, и вечером… Музыканты это знают, ждут. И слушатели знают, аплодируют, жалуют. А слушателей у военных музыкантов – вся армии, и полстраны в придачу, значит, вся страна. Особенно женщины… Нет-нет, и не только женщины… Но и женщины тоже. Музыканты этому не противятся, они соответствуют (одни больше, другие меньше), стараются.