Андрей Евдокимов - Австрийская площадь или петербургские игры Страница 13

Ждать пришлось долго. Череда людей входила и выходила из предбанника, и Кошелев пытался от нечего делать по выражению их лиц угадывать, чем кончился для каждого разговор с мэром. Над заместителями Собчака Яковлевыми Кошелев про себя посмеялся - так они отличались. Зам по культуре, Владимир Петрович, - маленький, кругленький, - входил бодро и радостно, а вышел озабоченный, безнадежно махнув рукой. Его тезка и однофамилец Владимир Анатольевич- высокий, худощавый и элегантный, - до и после беседы с мэром лучился дружелюбной, ни к кому не обращенной улыбкой.

"Профессионально держится", - отметил про себя Кошелев, вставая навстречу Володе Большому - так за глаза звали Яковлева, сумевшего всего за год-полтора полностью подмять под себя все городское хозяйство.

- Привет, Паша! Зайди как-нибудь, есть вопросы,- все так же приветливо улыбаясь, сказал Яковлев, пожимая Кошелеву руку.

Смутные слухи гуляли по закоулкам Смольного, что-де Володя Большой претендует куда как на большее, чем быть скромным замом Собчака. Никаких прямых доказательств этому не было. Но участившиеся поездки Владимира Анатольевича в Москву, где он постоянно встречался с теми, кто никакого отношения к его служебным делам не имеет и иметь не может? А плохо скрываемые заигрывания с журналистами? Даже свою многотиражную газету затеял! А приватные встречи с так называемыми городскими политиками? Эти и множество других фактов и фактиков неоспоримо подтверждали: от Владимира Анатольевича следует, непременно следует ждать сюрпризов

"Неужели Яковлев всерьез считает, что никому ничего не известно? Да разве можно скрыть, кто стоит за этой фекальной газетенкой, когда ее бесплатно раздают на всех перекрестках, а на каждой странице - Яковлев, Яковлев и всюду Яковлев со своими друзьями-сантехниками? - подумал Кошелев. - И почему Собчак до сих пор терпит? Заигрался в демократию, дальше своего носа не видит!"

- Павел Константинович, ваша очередь!

Незаметно включив диктофон, Кошелев миновал две двери и вошел в кабинет мэра с длинным, метров на десять, столом для заседаний. Любой, кто занимал кресло в этом кабинете, не был в понимании Кошелева простым человеком, он не был даже олицетворением власти. Все они, от предателя Зиновьева до проворовавшегося Козлова, от любителя балета Кирова до знатока по части абстракционизма Толстикова, и были собственно ВЛАСТЬЮ! Все, включая и поднявшего на Кошелева голову Собчака. Павел Константинович вновь ощутил себя зеленым лейтенантом - взволнованным новичком, явившимся представляться по случаю присвоения первого воинского звания.

- Здравствуйте, Анатолий Александрович! Извините, что обеспокоил. Без вашей помощи никак не откомпенсировать затраты на мероприятия по Австрийской площади, - торопливо сказал Кошелев, перегибаясь через письменный стол, чтобы положить перед мэром заготовленное письмо.

Собчак быстро просмотрел текст.

- По ссуде обратитесь к Кудрину. Скажите, я разрешил, - мэр отдал Кошелеву письмо, размашисто перечеркнутое надписью через весь левый угол: "Путину! Прошу срочно вмешаться и обеспечить получение денег за ремонт Австр. пл. с австр. стороны. Результаты сообщить. А. Собчак 19.09.95".

- Да, кстати, Людмила Борисовна недовольна - вы слишком тянете с оборудованием мансард для выдающихся зарубежных художников. Неужели непонятно, какое важное значение имеет репутация Санкт-Петербурга как мировой культурной столицы?

- Но мы уже одно совместное предприятие организовали. Владелец аптеки сперва возражал - мы его убедили. Сейчас ведем работу с другими магазинами на Австрийской площади, - возразил Кошелев.

- Медленно, очень медленно! - не глядя на Кошелева сказал Собчак. Он не считал нужным любезничать с подчиненными. Мало кого звал по имени-отчеству. Злые языки утверждали, что он просто никого не помнит. Кошелев и не ждал ничего другого. Однако тон, интонация! Павел Константинович кожей почувствовал: мэр им недоволен, очень недоволен!

1.17. ОДИН ДЕНЬ ПАВЛА КОНСТАНТИНОВИЧА. ВЕЧЕР

Выйдя от Собчака, Кошелев тут же попросил помощника соединить его с Кудриным. Можно было, конечно, подождать до возвращения к себе, но звонок из приемной был весомым подтверждением устному разрешению мэра получить деньги.

- В принципе возможно, но зачем так много? - удивился Кудрин, выслушав краткую просьбу о кредите. - Впрочем, раз Анатолий Александрович разрешил... Завтра перечислю, а вы до обеда пришлите все бумаги.

Наскоро перекусив в малом зале смольнинской столовой, Кошелев сел в машину и тут же связался с Валентиной Николаевной:

- Позвоните Катушкину, он должен быть у меня к девятнадцати ноль-ноль с обоснованием ссуды. Как там, народ на прием не разошелся?

- Все, кто записался, сидят, ждут. Человек десять,- виновато ответила секретарша.

Кошелев опаздывал к началу личного приема населения уже на полтора часа. А опаздывать он не любил, очень не любил, хотя и приходилось - ведь каждое новое важное дело отменяло ранее намеченное, поневоле внося путаницу и неразбериху.

В коридоре его окружили, норовя тут же, на ходу, заручиться нужным решением.

- Извините за опоздание: мэр задержал, - сказал Кошелев. - Но не волнуйтесь, приму всех.

Он с удовольствием называл столь неоспоримо важную причину своей задержки, тем более что так оно и было. А говорить правду, как можно больше правды, когда можно, - это не просто хорошо, это необходимо. В 90-м году какой-то нечесаный депутат, - видно, пострадавший в свое время от органов, и справедливо пострадавший, - до хрипоты обвинял его в разных грехах и, вконец заговорившись, вдруг заявил, что Кошелев умеет-де доходчиво разговаривать с людьми. На всю предыдущую чушь Павел Константинович и отвечать не стал, а за последнюю фразу зацепился: "А кто же вам, демократам, мешает научиться говорить так, чтобы люди вас слушали и понимали? Людям нужна правда. Говорите правду, и народ вас поймет так же, как понимает меня".

В итоге именно его, Кошелева, а не этих, которые двух слов связать не умеют, избрали тогда председателем райсовета, избрали подавляющим большинством голосов. А сколько воплей исторгла так называемая демократическая пресса, когда Собчак назначил его главой администрации! Дескать, душитель свободы, чуть ли не преступник! Посадил, видите ли, несколько человек! Как говорится, с больной головы на здоровую. Во-первых, КГБ никогда никого не сажал - сажал суд. Во-вторых, с подследственными тоже нужно уметь разговаривать, чтобы они понимали, что происходит и почему. Многие до сих пор благодарны за гуманное ведение следствия! - примерно так рассуждал про себя Ко шелев во время начавшегося приема.

Но эти размышления ему не мешали. Напротив, чем дальше блуждала мысль, тем добрее становилась улыбка и энергичнее кивки головой, подкрепляемые эмоциональными междометиями - никому и в голову не придет, что Павел Константинович невнимателен к гражданам!

Кошелев никогда никого не прерывал и быстро вникал в суть дела. Пока посетитель сбивчиво объяснял, что ему надо, в углу заявления уже появлялась четкая резолюция: "Иванову (Петрову, Сидорову)! Принять меры, изыскать, контроль оставляю за собой!" Да мало ли что можно написать на бумаге? Главное, чтобы слова были хорошими, твердыми, чтобы люди им верили, верили своему главе администрации. Это и есть настоящая, подлинная демократия! И еще, надо уметь выслушать и убедить простого человека в СВОЕЙ правоте! И люди, как правило, понимали.

Очередная посетительница показалась Кошелеву знакомой.

- Мы с вами раньше не встречались? Где-то я вас видел, - Кошелев заглянул в лежащий перед ним список, - Надежда Петровна.

- Нет, не приходилось, - пригладила та и без того гладко уложенные седые волосы. И вот этот, такой знакомый, жест помог Кошелеву вспомнить.

- Вы, наверное, до пенсии работали в школе?

- Да, учила в начальных классах.

- Я так и подумал - вы очень похожи на мою первую учительницу. На всю жизнь запомнил: ее звали Лидия Александровна.

Было видно, что Надежде Петровне очень приятно. И у Кошелева потеплело на душе. Тем более что Надежда Петровна просила не за себя, а за соседку устроить ее в дом престарелых, чтобы о ней заботились. Основания для этого были - сын погиб в Афганистане, защищая Родину.

Такие встречи доставляли Кошелеву радость. На каждом приеме находилось двое-трое, кому глава администрации мог помочь. И помогал! Реально помогал, наказывая нерадивых работников и даже лишая их премий.

Прием затянулся почти до восьми. Не допив стакан крепкого чая, Кошелев пригласил Катушкина, терпеливо дожидавшегося в приемной.

- Принес?

- Конечно, Павел Константинович, все сделано, как вы велели.

Кошелев жестом прервал вице-президента футбольного клуба "П.С.И.". В поданной Катушкиным бумаге было написано: "В связи со сложной финансовой ситуацией..."