Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина Страница 13

– Так у меня есть запасной ключ от её комнаты, на всякий случай она мне его доверила, а я доверия подрывать не хочу. – Люська гордо вскинула голову. – Так вот, я комнату-то открою, а вы поприсутствуете. А то, не ровен час, у неё что пропадёт, скажет на меня. А вы свидетель серьёзный, власть, значит. – Тараторя всё это, женщина вынула из кармана халата ключ и открыла дверь комнаты Прониной.

Громкий визг Люськи буквально пригвоздил участкового к месту.

Авдеев с опергруппой прибыл на место уже через пятнадцать минут.

Вывод судмедэксперта был однозначен: смерть Прониной наступила от удара виском об угол столешницы комода.

– Ну, не сама же упала? – мрачно спросил Авдеев.

– Похоже, ударили её, – Веретуха провел по щеке девушки, на которой красовалась большая ссадина.

– И пальчики, товарищ майор, все протёрты, – вступил в разговор криминалист.

– Ухо, видимо, разбирался с подружкой за кулон, вот и «намокрил», – вздохнул участковый.

– Похоже, – кивнул Авдеев, – искать надо его. Ключей, кстати, тоже нет. Унес с собой. Если что, объявляйте в розыск. Посмотри, в комнате ничего не пропало? – спросил он у Люськи, стоящей столбом у двери.

Та едва разлепила побелевшие от испуга губы:

– Да вроде, всё на месте, драгоценностей особых не было, а денег у девки и вовсе не водилось. Всё, что ухажёры давали, она тут же прогуливала, да на тряпки спускала.

– Да, беспорядок, похоже, создан для вида, чтобы нас сбить с толку, – кивнул участковый. – Брать у девицы было нечего.

– Ладно, разберёмся, – Авдеев, оставив Зубкова с Игошиным работать со свидетелями, отправился в райотдел, где назначил встречу с картографом.

– Так что, Жила, говоришь, что всё прошло гладко? – в злом прищуре Хозяина сквозила угроза.

Жила завертелся, как на углях. Он проклинал про себя жадного Лёньку, проклинал Кунгу, который попытался вступиться за подельника, тем самым заставив Жилу сомневаться в правильности выбранного решения. Ухо следовало «убрать», и как можно скорее. Но для Хозяина действия Лёньки были бездоказательны, если, конечно, он сам не доберётся до подельника. Надо всё отрицать! А с Лёнькой кончать, пока Хозяин его не нашёл. Кунга будет молчать, за него Ширяев был спокоен. А если не признаваться, значит, и цацки останутся у них. Подружки Лёнькиной нет, его самого уже скоро не станет, и Жила твердо решил: скажет, что ничего не знает! Так и говорить! Ведь, в конце-концов, так оно и могло быть, ведь сам он не видел, как Лёнька потрошил шкатулку, он занимался другой, на кухне.

– Да не-е, Хозяин, зуб даю! Отработали чисто! – Ширяев щёлкнул себя по зубам.

– Ты не особо зубами-то разбрасывайся, а то быстро сделаю тебе фиксы! – зло бросил Хозяин. – По моим сведениям Ухо кое-что прихватил из квартиры. И марухе его кое-что досталось. Поэтому советую вернуть всё «на карман».

– Да мы его обшманали, пусто у него! Даже «заработок» весь пропил. – Жила упорно уходил от признания, хотя внутренне боялся человека, сидящего за рулем. Жила со своими подельниками был у него «на крюку».

Хозяин внимательно посмотрел на Ширяева.

– Говоришь, пусто было? Ну-ну, поживем-узнаем. Ладно, Жила, вали! Остальную часть денег придержу – не верю пока. Рассчитаться всегда успею. А Ухо советую потрясти, может, и вывалится что из него! – он грубо расхохотался и, дождавшись, когда Жила выйдет из машины, рванул с места.

То, что Ухо «наследил», Хозяин был совершенно уверен, теперь стоило подумать, как «расколоть» Жилу на признание. Лишние неприятности Хозяину были не нужны. То, что о шкатулке за панелью владелец её не заявит в милицию, Хозяин знал точно, а вот про драгоценности станет ли молчать? С этими мыслями он заехал в небольшое кафе, где просидел до самого вечера, обдумывая создавшееся положение. Вывод для себя он сделал однозначный: убирать надо всех.

Глава двенадцатая. Кое-что от учёных мужей

Дубовик, закончив свои московские дела, смог, наконец, созвониться с профессором Годлянским и поехал на встречу с ним.

Парфений Максимович, благообразный старик с острой бородкой, с нескрываемой радостью встретил приемного сына своего давнего друга, который был замучен фашистами.

Он тут же не преминул воспользоваться случаем и сразу пригласил Андрея к столу:

– Прошу, прошу, молодой человек! Обедать, обедать! Только после рюмочки хорошего коньяка, – а он у меня, поверьте, действительно хороший, – я с удовольствием выслушаю вас и помогу. Дуняша! – крикнул он куда-то в глубину квартиры, – принимай гостя!

В коридор буквально выплыла пышнотелая красавица в белом фартуке и кружевной наколке на смоляных волосах, собранных сзади в тугой узел. От вида такой колоритной фигуры домработницы Андрей просто опешил: создалось впечатление, что он попал в богатый дом начала века. Да и сама квартира навевала именно такие ощущения. И старинная мебель, и огромные зеркала напротив высоких, в самый потолок, книжных шкафов, и толстые персидские ковры – всё отправляло во времена Николая Второго, а то и раньше. А увидев на небольшом столике портрет последнего царя в золоченой раме, Андрей и вовсе был сбит с толку.

Парфений Максимович с хитрым прищуром наблюдал за гостем.

– Удивлены? Я, знаете ли, консерватор до мозга костей. Истинный сын своего времени. Советское мне чуждо, и я не боюсь говорить об этом. Властям я не мешаю проводить новую политику в жизнь. Результаты своих изысканий подробно докладываю на всех ученых советах. Знания, накопленные годами, с маниакальной честностью передаю студентам. И знаете, доблестные советские Органы меня не беспокоят. К людям я отношусь исключительно по их делам и поступкам. О вас я знаю от Петра, он, действительно, любил вас, Андрей. Позвольте мне вас называть так, попросту, на правах друга вашего отца?

– Парфений Максимович, без церемоний! – Дубовик с неким пиететом смотрел на хозяина, в старике ему нравилось всё: даже большой мясистый нос, который профессор постоянно почёсывал, делал его лицо необыкновенно симпатичным, добродушным. Вообще, собой он напоминал, скорее, большого домового, нежели человека, наделенного немалыми знаниями и талантами.

– Итак, cher ami, я вас внимательно слушаю, – профессор устроился в глубоком кресле, предложив гостю сесть напротив него в такое же. Обед был закончен, и мужчины перешли в библиотеку, где с удовольствием закурили.

– Парфений Максимович, я нимало не сомневаюсь в вашей порядочности, но должен предупредить, что дело, о котором пойдёт речь, находится на стадии расследования, и разглашению не подлежит. Мало того, этим делом занимается МВД, я же лишь помогаю по своей инициативе. Но для того чтобы понять, какие сведения нужны от вас, мне необходимо рассказать вам