Холодные тени - Криптонов Василий Анатольевич Страница 13

– Это был уже четвертый специалист, Брю, – негромко начала мама.

– Я умею считать, мам, – откликнулась Брю.

– Что не так с этим?

– С ними со всеми все одинаково не так. Требуют, чтобы я выворачивала душу наизнанку, рассказывала обо всех своих мыслях… Бр-р! – Она содрогнулась от воспоминаний. – Это хуже, чем сексуальное домогательство. Насильник, по крайней мере, не лезет к тебе в душу.

– Брю, прекрати, – покачала головой мама. – Ты же сама понимаешь, что тебе нужна помощь…

– Да, нужна! – Брю подняла голову и посмотрела на маму. – Нужна, только не такая. Меня преследует какой-то маньяк – а все пытаются делать вид, будто ничего не происходит!

– Полиция делает все, что может…

– Только вот они ничего не могут, – с каким-то мрачным удовлетворением произнесла Брю. – Кстати. А где Неон?

– Какой Неон? – не поняла мама.

– Тот друг Габриэлы, который приехал из России.

– Но его зовут Тим…

– Это раньше его звали Тим. А сейчас все знают этого парня как Неона. Он обычно не показывает лица, но в Сеть утекла запись со съемок шоу, где он разоблачал убийцу какого-то знаменитого повара.

– Ну надо же, – сказала мама. – А я думала, тебя интересует только Билл Каулитц. – Она попыталась улыбнуться.

Кровь бросилась в лицо Брю. Ничего не сказав, она дернула ручку и открыла дверь.

– Подожди! – закричала вдруг мама.

Брю повернула было голову уточнить, в честь чего такой крик, как в дверцу что-то с силой врезалось. Брю взвизгнула и выпустила ручку.

– Господи боже мой! – засуетилась мама, выбираясь со своего сиденья.

– Господи… – повторила Брю дрожащим голосом и поставила одну ногу на асфальт.

Рядом с открытой дверью лежал парень в спортивном костюме. В первое мгновение Брю показалось, что он мертв, но вот шевельнулась и согнулась в локте левая рука. Парень приподнялся и мотнул головой. Лицо его показалось Брю знакомым, хотя она готова была поклясться, что не видела его здесь ни разу. Значит, не здесь. Но где же тогда?

– С вами все в порядке? – спросила она, склонившись над парнем.

Он не ответил. Видимо, все еще был оглушен ударом и падением.

Ветер задувал волосы в лицо Брю. Она нервным движением заправила прядь за ухо. Рука замерла в такой позиции. Брю почувствовала, как ее губы сами собой начинают улыбаться.

– Привет, – негромко сказала она по-русски.

Парень моргнул, и взгляд его прояснился.

– Привет, – так же по-русски ответил он, озадаченно глядя в лицо склонившейся над ним девушки.

– Меня зовут Брю, – сказала та.

Она выучила несколько фраз на русском с помощью приложения Duolingo, как только Габриэла обмолвилась, что разбираться с анонимками приедет тот самый Неон.

Казалось, что Земля остановила вращение. Но тут же иллюзия рассеялась – на Неона налетела мама.

– Молодой человек, вы не ранены? Простите, пожалуйста, мою дочь, она не посмотрела в зеркало, прежде чем открыть дверь… Да я и сама виновата, не надо было здесь останавливаться. Давайте мы зайдем к нам в дом, у нас есть антисептик и…

Неон окончательно пришел в себя. Он поднял левую руку, осмотрел разодранный на локте рукав лонгслива и кивнул:

– Да, благодарю вас. Это было бы уместно.

Его немецкий звучал просто ужасно.

23

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Тимофей очнулся в больничной палате. Мама сидела рядом с ним – ее отыскали быстро.

Ближайшие сутки Тимофея держали на успокоительных, и его мозг отказывался работать как должно. Даже картинка перед глазами размывалась, Тимофей почти все это время спал. Потом лечащий врач решил, что организм мальчика восстановился достаточно, и позволил полицейским провести допрос.

– Это принадлежит тебе? – Полицейский показал Тимофею фотографию отвертки.

– Да.

– Где ты это взял?

– Отец подарил.

– Для чего?

– На память о моем деде. Прежде отвертка принадлежала ему.

Полицейский обернулся. Вопросительно посмотрел на другого полицейского, стоящего за его спиной. Тот кивнул. Позже Тимофей узна`ет, что означали эти кивки: с его матери, с той женщины-контролера, со служащего у колеса обозрения и других людей уже сняли показания. Своими словами он подтверждал их слова.

– Зачем ты взял этот предмет с собой в парк?

– Низачем.

– Поясни?

– Отвертка мне не нужна. Я ношу ее с собой просто так. Как вы носите в бумажнике фотографию жены.

– Откуда ты знаешь, что я ношу в бумажнике фотографию? – Брови полицейского удивленно приподнялись.

– У вас на пальце обручальное кольцо. – Тимофей указал на руку полицейского, лежащую на столе. – Оно потускнело, то есть женаты вы давно. Но кольцо не снимаете, хотя при вашей работе оно, вероятнее всего, иногда мешает. Следовательно, вы привязаны к своей жене. А значит, у вас в бумажнике просто обязана присутствовать ее фотография.

– Н-да. – Полицейский покачал головой. – А ты и впрямь необычный парень… Итак, направляясь в парк, ты взял с собой отвертку. Верно?

– Нет.

– То есть? Поясни?

– Я просто не стал выкладывать отвертку из кармана. Она всегда там была.

– Я так и сказал!

– Нет. Вы сказали, что я взял ее с собой. Это – разные вещи.

– Ну хорошо. – Полицейский потер лоб. – Она всегда была у тебя в кармане, о’кей. Расскажи, что было с тобой в парке.

– Мы пришли. Штефан купил мне билет. Я катался на колесе обозрения.

– Хорошо. А что ты делал после того, как сошел с колеса? Парень, который обслуживает аттракцион, сказал, что ты плохо себя почувствовал. Это так?

– Нет.

– То есть? – И снова вопросительный взгляд назад.

– Я сказал этому парню, что плохо себя чувствую. Я хотел сойти с аттракциона, хотя мог прокатиться еще один круг. Я так сказал для того, чтобы он не задавал лишних вопросов, а просто позволил мне сойти. На самом деле я нормально себя чувствовал.

– То есть ты обманул служащего?

– Да.

– Зачем?

– Потому что увидел с колеса, что Штефан встал со скамейки и заходит за павильон.

Снова быстрый обмен взглядами.

– И тебе это не понравилось? Штефан не должен был уходить, бросать тебя? Так? Поэтому ты решил сойти с колеса? Ты разозлился на него?

– Мне было безразлично, что делает Штефан.

– А почему же ты сошел?

– Потому что не мог понять, зачем он это сделал. Он вел себя странно. Мне захотелось узнать, почему он так себя ведет.

– Хм-м. Ну, допустим. И что же было дальше?

– Я… – Голос Тимофея дрогнул – впервые с начала допроса. – Я пошел за Штефаном.

– Куда?

– В этот проход. Между павильонами.

– А что было дальше?

Дальше был провал. Мир бросился ему навстречу и опрокинул.

Темная лужа. Отвертка в окровавленный ладони… Он не знал, было это наяву или в забытье. Пронзительный крик – позже Тимофею скажут, что кричал он сам. На его крик и прибежали люди.

– Я не помню, что было дальше.

– Вообще ничего не помнишь?

– Вообще.

– Не лги мне! На допросе нельзя говорить неправду.

– Я не лгу…

– С вашего позволения, господин полицейский, я вмешаюсь. – Это психолог. Его привела мама. Сама она молчала в течение всего допроса, остановившимся взглядом смотря в стену. – У мальчика время от времени случаются припадки, во время которых он не отдает себе отчета в своих действиях. Если угодно, мы готовы предоставить любые подтверждающие документы.

– Даже не сомневаюсь. – Полицейский обернулся к коллеге, забрал у него из рук исписанные листы бумаги. Протянул листы бумаги маме. – Это протокол, фрау Бурлакофф. Как совершеннолетний представитель вашего сына, ознакомьтесь и подпишите.