Кабинет доктора Ленга - Линкольн Чайлд Страница 13

– От Октагона – да. Возможно, я смогу достать общий ключ от работного дома, но только на время. Раздобыть ключи от исправительного дома невозможно… по крайней мере для меня.

Женщина наклонила голову:

– Очень хорошо. Встретимся еще раз завтра, у вас дома. Чтобы обсудить план подробно.

Мозли беззвучно зашевелил челюстью.

– Я не смогу принести с собой ключ от работного дома, когда вы начнете осуществлять свой план. Меня обыщут.

– А принести ключ на нашу завтрашнюю встречу?

Мозли кивнул.

– Тогда мы сделаем слепок, а вы вернете его на место следующим вечером, еще до того, как произойдет побег. Все будет выглядеть так, точно этим ключом не пользовались для… освобождения. Значит, завтра вечером? В полночь?

– Завтра вечером, – услышал Мозли собственный голос. – Да, да.

– Монета останется у вас, каким бы ни было ваше решение, но я уверена, что вы сделаете единственно возможный для честного человека выбор и окажете нам помощь… Тогда мы сможем продолжить разговор и доработать план освобождения мальчика следующим вечером – пока его не перевели. У нас ведь все получится, да, мистер Мозли?

Подбодренный твердостью золотой монеты в кулаке и напуганный соседством ирландца, Мозли опять закивал.

– Я попрошу вас еще об одном одолжении.

– Да?

– Насколько я понимаю, вы имеете слабость к чжуй лон – «погоне за драконом»[31]. Пообещайте мне воздержаться от лауданума, пока мы не спасем мальчика.

Мозли перевел взгляд со странной женщины на ее спутника и обратно. Они дали ему половину годового жалованья просто так, без всяких условий… И посулили еще больше.

Он снова кивнул.

– Превосходно. В таком случае до завтра.

Она еще раз прикоснулась к шляпе, а затем новые знакомые Мозли вышли из кабинки, поднялись по лестнице и растворились в темноте… оставив после себя лишь две пустые пинтовые кружки в доказательство того, что события прошлых двадцати минут не были плодом его воображения.

9

21 мая, воскресенье. Наше время

Специальный агент Армстронг Колдмун шел по коридору второго этажа того, что еще десять дней назад называлось «Чандлер-хаус». Теперь это была скорее свалка. Поврежденное здание окружали краны, металлические леса и подпорки, два верхних этажа на время восстановления прикрыли навесом. Даже сейчас Колдмун слышал щелчки строительных пистолетов и ощущал вибрацию укладываемых на место участков крыши. Весь город приводили в порядок. Семь дней в неделю, по двадцать четыре часа.

Скудно освещенный коридор был пустым. Не считая минимально необходимого персонала, угнездившегося в дальнем конце первого этажа, отель совсем обезлюдел. За исключением одного, самого необычного постояльца – специального агента Пендергаста, наотрез оказавшегося покидать его.

Колдмун не так уж долго был знаком с Пендергастом – господи, неужто прошло всего три месяца с момента их первой встречи? Но после трех дел, над которыми они работали вместе, Колдмун начал понимать этого загадочного, крайне замкнутого человека лучше, чем кто-либо еще. И знал, какую глубокую душевную рану получил Пендергаст, когда его молодая спутница Констанс сбежала с помощью прибора, забросившего ее в прошлое. Слово «спутница» не вполне точно описывало их отношения. По правде сказать, Колдмун понятия не имел, что на самом деле связывало этих двоих. «Подопечная» – удобная формулировка и не более того. Между ними существовало нечто большее, чем предусматривала замысловатая юридическая норма. Колдмун прочел прощальную записку Констанс, которая скорее запутывала дело еще сильнее, чем объясняла что-нибудь. Все же из нее можно было понять, почему Пендергаст выглядел таким опустошенным.

Прямо перед Колдмуном стоял у стены деревянный шейкеровский[32] стул с плетеным джутовым сиденьем. За последние пять дней агент уже успел проверить, насколько он удобен, проводя на нем каждый вечер.

Колдмун поднял стул, передвинул к двери с номером 222 и сел со звуком, больше похожим на стон, чем на вздох.

– Эй, Пендергаст! – позвал он, прочистив горло. – Алоизий! Это снова я, Колдмун.

Он поклялся себе не трогать ручку двери, но все равно не удержался. Заперто, как обычно.

– Пендергаст, – сказал он закрытой двери. – Думаю, вам следует знать, что я посадил доктора Куинси в автобус, отъезжающий на Запад. Прямо сегодня утром. Он продолжал спрашивать о вас даже из салона. Я ничего не сказал. Но мне кажется, что вы должны хотя бы позвонить ему. А еще должны мне пару сотен баксов за пиво, которое старик впитывал, как губка.

Ответом была обычная тишина.

– Послушайте, – продолжил он минуту спустя. – Я знаю, что уже говорил все это. Но я действительно так считаю. Нельзя же оставаться там вечно. Понимаю, как вы переживаете… то есть я не могу встать на ваше место, но… Черт возьми, глупо коптиться там, как… как картофель в банке с углями из гледичии. Хотя бы поговорите со мной. Понимаете, мне станет легче, если я… услышу голос напарника.

Колдмун замолчал, ожидая ответа, но из-за двери не донеслось ни звука. Шум на крыше тоже затих, строители ушли на обеденный перерыв.

Он глубоко вздохнул:

– Кстати, о Западе. Понимаете, вчера вечером мне опять звонили из денверского отделения. Ответственный агент Дудек. Он давил на меня, и в конце концов пришлось сказать, что я не могу взяться ни за одно дело до тех пор…

Дверь отворилась с такой внезапностью, что Колдмун чуть не упал со стула. На пороге стоял агент Пендергаст. Колдмун вскочил, удивленно моргая. Это был вовсе не подавленный человек в мятой рубашке, со взъерошенными волосами и недельной щетиной, которого рисовало его воображение. Пендергаст выглядел так же безупречно, как и в первые дни их знакомства. Неизменный черный костюм, белая рубашка и элегантный, неброский галстук – на этот раз от «Эрмес». Колдмун ни разу не видел, чтобы напарник носил один и тот же галстук два дня подряд. Все свежее, будто только что снято с манекена. Бледное, холодное лицо казалось высеченным из мрамора. Все эти подробности Колдмун отмечал машинально, одну за другой, испытывая в равной мере облегчение и удивление.

– Проходите, агент Колдмун, – сказал Пендергаст с легкой хрипотцой, словно до того долго молчал. При этом он говорил спокойно, с мягким, как патока в темном роме, акцентом. – Присаживайтесь.

Он указал на ряд стульев в гостиной.

Колдмун воспользовался моментом и осмотрелся. Номер был чистым и аккуратным, как с иголочки. За открытой дверью в спальню виднелась застеленная кровать. Интересно, кто об этом позаботился? А вот дверь в спальню Констанс, наоборот, была закрыта.

Пендергаст сел напротив Колдмуна. Его осторожные движения напоминали о недавних ранах, но в них не чувствовалось ни боли, ни слабости.