Лиана Мориарти - Тайна моего мужа Страница 14

Опять же, с матерью тем временем происходило что-то странное: она не сосредоточивалась целиком на Джейни, а ведь до недавних пор все ее внимание с раздражающим пылом обрушивалось на дочь. Ее матери было сорок! Да что вообще интересного могло происходить в ее жизни? Джейни беспокоило, что этот яркий луч интереса вдруг без предупреждения рассеялся. И даже, пожалуй, обижало, хотя она ни за что в этом не призналась бы и даже не отдавала себе отчета в том, что обижена.

Если бы Джейни выжила, ее мать вскоре вновь сосредоточилась бы на ней со всем привычным пылом, а к дочери вернулось бы очарование – примерно к девятнадцатому дню рождения. Они были бы близки настолько, насколько это возможно для матери с дочерью, и это Джейни похоронила бы свою мать, а не наоборот.

Если бы Джейни выжила, она успела бы попробовать легкие наркотики и хулиганистых парней, аквааэробику и садоводство, «Ботокс» и тантрический секс. За всю жизнь с ней случилось бы три мелкие автомобильные аварии, тридцать четыре сильных простуды и две серьезные хирургические операции. Она стала бы умеренно успешным художником-оформителем, смелой аквалангисткой, капризной, но увлеченной туристкой и одной из первых обладательниц айпода, айфона и айпада. Она развелась бы с первым мужем и завела ЭКО-близнецов со вторым, и слова «дети из пробирки», словно бородатый анекдот, пришли бы ей на ум, когда она вывешивала бы их фотографии на «Фейсбуке», чтобы ими полюбовались ее двоюродные сестры из Канады. Она сменила бы имя на Джейн в двадцать лет и обратно на Джейни в тридцать.

Если бы Джейни Кроули выжила, она бы путешествовала и сидела на диетах, танцевала и готовила, смеялась и плакала, много смотрела телевизор и старалась изо всех сил.

Но ничему из этого не суждено было сбыться, ведь наступило утро последнего дня ее жизни. И хотя она с немалым удовольствием полюбовалась бы на перепачканные тушью лица подруг, пока те при всем честном народе цеплялись друг за дружку и рыдали над ее могилой в оргии скорби, все же Джейни, безусловно, предпочла бы на собственном опыте пережить все то, что ей еще только предстояло.

Вторник

Глава 6

Большую часть времени на похоронах сестры Урсулы Сесилия размышляла о сексе.

Не об извращенном сексе. О славном, супружеском, одобренном папой римским сексе. Но тем не менее. Покойница, вероятно, этого бы не оценила.

– Сестра Урсула посвятила свою жизнь детям из школы Святой Анджелы.

Отец Джо взялся за края аналоя, торжественно взирая на горсточку скорбящих. Хотя, вот если честно, скорбел ли по сестре Урсуле вообще хоть кто-нибудь в этой церкви? На миг священник вроде бы встретился взглядом с Сесилией, как будто искал одобрения. Сесилия кивнула и чуть заметно улыбнулась ему, давая понять, что он отлично справляется.

Отцу Джо сравнялось всего тридцать, и выглядел он вполне привлекательно. Что в наши дни побуждает столь молодых мужчин принимать духовный сан? Соблюдать целибат?

Итак, снова к сексу. Прости, сестра Урсула.

Как Сесилии помнилось, впервые она заметила, что с их сексуальной жизнью не все ладно, на прошлое Рождество. Они с Джоном Полом постоянно ложились в постель в разные часы. Либо он засиживался допоздна за работой или в Интернете и она засыпала раньше, чем он присоединялся к ней в кровати, либо внезапно объявлял, что совершенно вымотался, и ложился в девять. Недели сменяли одна другую, и порой она спохватывалась: «Боже, сколько же времени прошло?» – но тут же забывала об этом.

Затем была та ночь в феврале, когда она отправилась поужинать с другими матерями четвероклассников и выпила больше обычного, поскольку за рулем была Пенни Марони. Ложась в постель, Сесилия была настроена игриво, но Джон Пол оттолкнул ее руку и пробормотал: «Слишком устал. Оставь меня в покое, женщина, ты пьяна». Она посмеялась и заснула, совершенно не оскорбившись. Вот пусть он теперь заведет разговор о сексе – она скажет шутливо: «О, так, значит, теперь тебе этого захотелось». Но возможности сказать что-то в этом роде ей так и не предоставилось. Именно тогда она начала отмечать проходящие дни. В чем же дело?

По ее ощущениям, минуло уже около полугода, и ее замешательство все возрастало. Но всякий раз, когда на язык просилось: «Послушай, милый, что происходит?», что-то ее останавливало. Между ними секс никогда не был поводом для разногласий, как это бывает у многих пар. Она не использовала его как оружие или предмет для торга. Он оставался чем-то невысказанным, естественным и прекрасным. И ей не хотелось бы все разрушить.

А может, она просто боялась услышать его ответ.

Или, того хуже, молчание вместо ответа. В прошлом году Джон Пол увлекся греблей. Он был в восторге и по воскресеньям приходил домой, бессвязно расписывая, как ему это нравится. А затем неожиданно и необъяснимо ушел из команды.

– Я не хочу об этом говорить, – заявил он, когда она пристала к нему с расспросами. – Закроем тему.

Временами Джон Пол вел себя так странно.

Сесилия поспешно выбросила эту мысль из головы. К тому же она была почти уверена, что все мужчины временами ведут себя странно.

Опять же, шесть месяцев – это, в общем-то, не так уж и долго, правда? Во всяком случае, для женатой пары средних лет. Пенни Марони говорила, что они занимаются сексом хорошо если раз в год.

Впрочем, в последнее время из-за постоянных мыслей о сексе Сесилия ощущала себя мальчишкой-подростком. Умеренно порнографические образы мелькали в ее голове, пока она стояла в очереди к кассе в супермаркете. Она беседовала с другими родителями на игровой площадке о предстоящей экскурсии в Канберру, а сама тем временем вспоминала гостиницу в Канберре, где Джон Пол связал ей запястья синей пластиковой лентой, которую ей выдал физиотерапевт, чтобы упражнять голеностоп.

Они забыли эту ленту в номере.

В голеностопе у Сесилии до сих пор что-то щелкало, когда она поворачивала ногу определенным образом.

Как же справляется отец Джо? Ей сорок два года, она замотанная мать трех дочерей, на горизонте маячит менопауза, а она отчаянно жаждет секса, – значит, отец Джо Маккензи, здоровый молодой мужчина, которому ничто не мешает выспаться, наверняка сталкивается с теми же трудностями.

Может, он мастурбирует? Разрешено ли подобное католическим священникам, или это шло бы вразрез с самой идеей целибата?

Погодите, разве онанизм не считается грехом для всех? Ее неверующие друзья обычно предполагали, что она должна знать вещи такого рода. Похоже, считали ее ходячей Библией.

Сказать по правде, будь у нее время как следует об этом подумать, она усомнилась бы, что по-прежнему остается такой уж горячей почитательницей Бога. Похоже, Господь давным-давно перестал справляться с делами. Каждый день с детьми по всему миру случались ужасные вещи. Это непростительно.

Маленький Человек-паук.

Она закрыла глаза, отгоняя воспоминание.

Сесилию не заботило, что там оговорено в примечаниях мелким шрифтом о свободной воле, неисповедимых путях Господних и всем таком прочем. Если бы у Бога был начальник, она уже давно отправила бы ему одно из своих знаменитых негодующих писем: «Вы лишились клиента в моем лице».

Она всмотрелась в смиренные черты отца Джо. Как-то он сказал ей, что находит «поистине занимательным, когда люди подвергают сомнению собственную веру». Но она не считала, что эти сомнения имеют такое уж большое значение. Она верила в Святую Анджелу всем сердцем: в школу, в приход, в сообщество, которое они представляли. Она верила, что «любите друг друга» – чудесный нравственный закон, которым следует руководствоваться. Таинства казались ей прекрасными, вневременными ритуалами. Католическая церковь была командой, за которую она неизменно болела. Что до Бога и того, насколько успешно Он (или она!) справляется со своей работой, – что ж, это уже совершенно другой вопрос.

И тем не менее все считали ее истинно верующей.

Ей вспомнилось, что Бриджет как-то на днях за ужином спросила: «Когда ты успела так удариться в религию?» Сесилия тогда упомянула что-то совершенно обыденное насчет первой исповеди Полли в будущем году – или примирения с Богом, как это называют теперь. Можно подумать, ее сестра в школьные годы сама не блистала на литургических танцах.

Сесилия без колебаний пожертвовала бы сестре почку, но временами ей искренне хотелось сесть на Бриджет сверху и положить подушку ей на голову. В детстве это вполне успешно помогало держать ее в рамках. Прискорбно, но взрослым приходится обуздывать свои истинные чувства.

Конечно, Бриджет тоже отдала бы Сесилии почку. Только она бы гораздо больше ныла, выздоравливая, упоминала бы об этом при каждой возможности и проследила бы за тем, чтобы сестра покрыла все ее расходы.

Отец Джо подвел речь к завершению. Разрозненная группка людей в церкви поднялась на ноги для заключительного гимна – тихий шелест сдержанных вздохов, приглушенный кашель и пощелкивание немолодых коленей. Сесилия перехватила взгляд Мелиссы Макналти, стоящей через проход от нее. Та вскинула брови, подразумевая: разве мы не добрые люди, коли пришли на похороны сестры Урсулы, хотя она была такой противной, а у нас есть множество других дел?