Евгения Горская - Сбываются другие мечты Страница 14

– Пойдём. – Лена покрутилась перед зеркалом в прихожей и осталась собой довольна. – Сходим к Боре.

– Я сегодня, кажется, видела его мать. Она сказала, что он в экспедиции. Борис кем работает?

– Он геолог.

– Надо же, – удивилась Катя. – Я думала, настоящих геологов больше не существует, вся романтика осталась в прошлом.

– Существуют, чего бы им не существовать. Пойдём, я его маму знаю.

– А скажем что?

– Что есть, то и скажем, что же ещё? Может, Борька в курсе, что кто-то по его полису лечится. А если не знает, пусть тоже побеспокоится, его это напрямую касается. Пойдём, пойдём, одевайся.

Катя надела брошенную в прихожей куртку, заспешила за подругой.

– Сюда. – Лена свернула под арку старого кирпичного дома, остановилась у ближайшего подъезда, принялась тыкать в домофон.

В районе было много таких старых домов, и Катя, привыкшая к скромному панельному жилью, с удовольствием разглядывала большой, весь в желтеющей зелени двор.

– Здравствуйте, Татьяна Викторовна, это Лена Вострякова. Боря дома? – заговорила подруга, наклонившись к домофону.

Нечёткий голос что-то ответил, Лена толкнула дверь, кивнув Кате, вошла в подъезд.

Татьяна Викторовна оказалась той самой невысокой пожилой дамой, которую Катя видела у регистратуры.

– Здравствуйте, девочки, – заулыбалась она, с любопытством разглядывая Катю.

– Это Катя, моя подруга, – представила Лена.

– Проходите, будем чай пить. – Татьяна Викторовна отступила от двери, повернувшись, исчезла за углом коридора.

– Спасибо, Татьяна Викторовна, не хлопочите. Мы по делу. – Войдя вслед за хозяйкой на кухню, Лена уселась на стул, не церемонясь, взяла из вазочки печенье, сунула в рот. – Боря не женился ещё?

– Лучше тебя ему невесты не найти, Леночка, – улыбнулась хозяйка.

– Так он мне не предлагал, а то я бы с радостью, – засмеялась в ответ Лена и сразу сделалась серьёзной. – Катя глазник у нас в поликлинике.

– То-то мне показалось, что я вас где-то видела, – кивнула хозяйка.

– К Кате недавно пришёл на приём молодой человек и назвался Борисом Михайловичем Корсаковым.

– Зачем? – не поняла Татьяна Викторовна.

– Вот и нам интересно зачем.

– Боря звонил позавчера. Там, где они работают, мобильной связи нет, он звонит раз в неделю, только когда они в ближайший городок ездят. Он сейчас в Восточной Сибири, – сказала хозяйка.

– Понятно, – протянула Лена. – То есть ничего не понятно. Медицинский полис у него с собой?

– Да, – кивнула женщина. – Я сама ему в бумажник положила. С собой. Я бы его без полиса не отпустила.

– Может, у Бори его по дороге украли?

– Чтобы ко мне на приём сходить? – улыбнулась Катя.

– Позвонит Боря, я его спрошу про полис. – Татьяна Викторовна достала чашки, блюдца. – Странно. Катенька, может, тот человек просто хотел с тобой познакомиться?

– Вот и я то же говорю, – встрепенулась Лена.

– Зачем ему со мной знакомиться под чужим именем? – пожала плечами Катя.

– Знаете что, девочки, – решила Татьяна Викторовна. – Нужно в полицию заявить. У меня где-то визитка участкового валялась, сейчас поищу.

– Не надо, – отказалась Катя. – Не пойду я в полицию, засмеют.

– А я всё-таки позвоню участковому, расскажу. – Хозяйка покачала головой. – Не нравится мне это.

Кате это тоже не нравилось.

– Так можно на Борю и кредит оформить, потом не докажешь ничего.

– Кредит не оформят, – заверила Лена. – Это я вам как работник банка говорю. Для кредита паспорт нужен, и морду с фотографией сличают, а парень этот на Борю совсем не похож.

– Не хочу я, чтобы какой-то аферист с Бориными документами разгуливал. Пойду к участковому.

– Татьяна Викторовна, – догадалась Лена. – Можно мы Борины фотографии посмотрим? Вдруг увидим этого парня.

– Конечно. – Она повела их в комнату сына, показала на компьютер.

Фотографий оказалось много, и лиц на них было много, но мнимого Корсакова Катя не увидела.

История выходила странная.

Идя от больницы к метро, Аркадий Львович увидел Катю, какое-то время шёл сзади, потом обогнал. Поворачиваться не стал, не хотел ни с кем разговаривать.

Катя его не заметила.

Катя и Илюша, дети его давней коллеги и почти подруги Ксении Александровны, выросли практически у него на глазах, они часто приходили к матери в отделение. Потом, уже взрослым, Илья приходить перестал, а Катя продолжала. Девочка Аркадию Львовичу нравилась, тихая, улыбчивая, доброжелательная, она очень походила на мать, а Ксению он искренне уважал за выдержку, справедливость и настоящий профессионализм и даже когда-то давно был в неё немного влюблён.

Когда Ольга стала его женой, и Аркадий Львович устроил её в ближайшую к больнице поликлинику, он обрадовался, что Ольга начала работать с Катей. Ситуацию, когда жена трудится под началом мужа, Аркадий Львович считал неэтичной и недопустимой, но пускать Ольгу в незнакомый коллектив боялся. Он слишком хорошо знал, какая нервная обстановка бывает в некоторых коллективах, тем более в женских.

Вообще-то он предпочёл бы, чтобы жена совсем не работала, но понимал, что лишать нормального человека возможности полноценно жить в социуме несправедливо и жестоко, и всегда недоумевал, когда женщины с тоской говорили, как хотели бы сидеть дома. Впрочем, он никогда не считал, что понимает женщин.

Сначала он уговаривал Ольгу учиться дальше, убеждал и злился, и не хотел слушать возражений, потому что понимал, что врачом его молодая жена могла бы стать отличным, лучше многих. Ольга была умна, наблюдательна и с большим чувством ответственности. Убедить её он не смог. Это было единственным, в чём она твёрдо стояла на своём. Причину он понял не сразу, причина была смехотворна для него и непреодолима для неё – она стеснялась своего возраста. Не хотела учиться в одной группе со вчерашними школьниками.

Странно, но почему-то, убедившись в том, что причина её упорства глупа и даже в какой-то степени недостойна взрослого человека, Аркадий Львович от жены отстал, и начались самые радостные и счастливые годы его жизни.

Аркадий Львович зашёл в расположенный рядом с домом супермаркет. Следовало основательно запастись продуктами, но он купил только бутылку виски и без очереди прошёл через кассу, предназначенную для одной-двух покупок.

День выдался бестолковый, и только под вечер Бородин заметил, что Ирина ни разу к нему не сунулась. Он решил поехать домой. Конечно, дела у него были, но он так боялся увидеть Ирку, что решил плюнуть на дела.

Внутренний телефон зазвонил, когда он уже выключил компьютер. На дисплее отобразилась Иркина фамилия, он помедлил, трусливо глядя на телефон, но честность пересилила, и Бородин поднял трубку.

– Глеб. – Голос Ирины звучал деловито, так она разговаривала с ним при посторонних, и он успокоился. – Ты свободен? Можно к тебе?

– Свободен, – не стал врать Бородин. – Заходи.

Она появилась в чём-то тёмно-синем, со сколотыми на затылке волосами, строгая, деловая, похожая не то на завуча средней школы, не то на вышколенного секретаря какого-нибудь олигарха. Впрочем, ни одного олигарха Бородин не знал, и в каком виде ходят их секретари, не имел ни малейшего представления.

– Глеб, – вставать при её появлении он не стал, и она наклонилась к нему, перегнувшись через стол. – Я купила люстру, помоги довезти до дома.

Предлог был такой наивный, что ему стало немного за неё стыдно.

– Я сегодня без машины, Ира, – объяснил он.

– Да в том-то и дело, что я тоже без машины, – поморщилась Ирина. – Поможешь?

Выходить из института вместе с ней да ещё с её дурацкой люстрой, когда сотрудники массово покидают предприятие, не хотелось, но чтобы не видеть её больше в своём кабинете, он сказал:

– Тащи свою люстру. Внизу встретимся.

Заперев кабинет, он оказался у проходной первым, взял у появившейся почти сразу Ирины огромную коробку. Коробка, несмотря на сделанную из скотча ручку, оказалась поразительно неудобной, но при этом лёгкой даже для женщины, и он опять подумал, что предлог она выбрала уж вовсе жалкий.

Лезть в толчею метро с такой коробкой означало обречь себя на массу неудобств. Бородин, отойдя от институтского здания, чтобы не маячить на глазах коллег, поставил злосчастную коробку на асфальт, достал телефон и вызвал такси. Ирина молча стояла рядом, они напоминали супружескую пару, и это было ему так противно, что он старался не смотреть ни на неё, ни на люстру и уставился себе под ноги.

Потом Бородин поставил коробку в багажник подошедшей машины, сел рядом с водителем и ни разу не обернулся на устроившуюся сзади Ирку. Он и до квартиры нёс люстру молча и старался не смотреть на Ирину, поэтому заметил, что глаза у неё в слезах, только когда очутился в прихожей.

– Ты что, Ир? – виновато спросил он.

– Ничего. – Она, не разуваясь, шагнула в ванную и появилась через минуту умытая, без макияжа, по-домашнему беззащитная. – Спасибо.