Анна и Сергей Литвиновы - В свободном падении Страница 14

Климовым мы предъявили простенький ультиматум: или последует уголовное дело по результатам порчи имущества в гостинице, суд и полное возмещение ущерба, или они соглашаются на подробное исследование способностей Вероники в условиях стационара. Разумеется, женщины выбрали последнее.

К тому времени – начало нулевых годов – безудержное финансирование нашей службы сменилось подлинной денежной засухой. Видать, средства от подорожавшей нефти срочно потребовались для строительства чиновных особняков – под Москвой, под Питером и в Марбелье. Поэтому и с Вероникой поработали маловато и мелковато. Да – сделали анализ ДНК, определили, что, как у абсолютно всех иных, в геноме у девочки содержится тот же самый дефект. Поэкспериментировали с ней, пытаясь снова вызвать пирогенез или телекинез – однако опыты оказались неудачными. Попугали немножко девочку и маму: если они будут распространяться о сверхспособностях Вероники, а тем более пытаться демонстрировать их – очень легко могут загреметь в психиатрическую клинику. Затем у девочки с мамой взяли подписку о неразглашении, доставили на вокзал – и отправили восвояси в их родной Энск, под надзор местного отдела ФСБ.

И с тех пор с девчонкой ничего не случалось. А может, все ж таки случалось – да мы проглядели?

Алексей Данилов

Весь день Сименс отсутствовал. После моего пожелания разыскать что-то о моих родителях он по-настоящему меня допросил. Где мама работала? Где отец? С кем она дружила? С кем – он? Где вы здесь, в Энске, жили? В какую ты школу ходил? С кем из одноклассников водился? Потом он отпросился – и исчез на целый день. И я понимал, что он работает на меня, исполняет те идеи, что пришли вдруг мне в голову. Он зарабатывал со мной столько, что мог позволить себе трудиться не за страх, а за совесть – чтобы только ублажить меня, своего работодателя.

Присутствие Сименса в течение рабочего дня мне, в сущности, было не нужно. Зачем он? Его цель – организовать процесс приема, чтоб не было эксцессов. Их обычно, тьфу-тьфу-тьфу, и не бывает. Но я как подумаю, сколько оголтелых, ненасытных чиновников могли бы помешать мне трудиться – от местных санэпидстанций до пожарных, от милиции до горэнерго, – так сразу понимаю, что суммы в наличных, что мой помощник берет на расходы, организуя гастроли, совсем невелики.

После того как я принял семь страждущих дам, чувствовал себя изрядно высосанным. В гостиницу идти пешком уже совершенно не хотелось. Сименс заехал за мной на «мерсе», мы оставили Элю запирать лавку и перебрались в отель. Ни о чем серьезном не говорили – мой помощник знает, что после приема, да еще в первый день, я затухаю и нуждаюсь в восстановлении. А восстанавливает меня только время. Ну, еще ванна и пища. Поэтому в себя я пришел только после десерта, около десяти, в отдельном кабинете ресторана «Зюйд-вест».

Сименс заметил, что я оклемался, и спросил:

– Ты обратил внимание, что здесь, в Энске, за нами следят?

– За нами – или за мной?

– За тобой.

– С чего бы вдруг? Давно ничего похожего не было.

– Я здесь все вопросы с налоговой и прочими силовиками решил, как обычно. Не должны они были борзеть.

– А как ты думаешь тогда – что это за фигня?

– Могу только гадать.

– А именно?

– Одна из записавшихся к тебе на прием – жена градоначальника. Поэтому он хочет проверить тебя по полной.

– Ладно, Сименс, выдумывать я и сам умею, фантазия у меня, может, даже побогаче твоей будет. А про слежку временно забудем. Лучше расскажи: как розыски в моей родословной?

– Я замечательного товарища обнаружил. Он и поговорить согласился. Но только с тобой лично. Он даже тебя великолепно помнит. Сказал, что ты очаровательный бутуз. Правда потом поправился: милый, говорит, смышленый мальчик.

– Кто же это?

– Его фамилия Десятников. Зовут Петр Сергеевич. В укороченном варианте получается Петя Десятников. Или Пятидесятников. Смешно, да? Это он сам мое внимание обратил. Не помнишь его?

– Что-то разве совсем смутно.

– А ведь он с твоим отцом кучу лет вместе проработал. Был в буквальном смысле его правой рукой. Верным оруженосцем. Это он мне так сказал. Сейчас на пенсии. Похоже, скучает. Жена в санатории. И потому, повторяю, не против с тобой встретиться.

– Ну, так давай. Прямо сейчас.

– Сейчас?! Половина одиннадцатого. Нормальные пенсионеры об эту пору пьют свой вечерний кефир и укладываются в люльку.

– Ну, пенсы́ разными бывают. Иные в сей час начинают пить свой вечерний коньяк. Словом, звони ему: да так да, нет – так завтра.

Не откладывая в долгий ящик, Сименс набрал номер, изложил наши пожелания. И товарищ Десятников с радостью согласился повстречаться с нами. Прямо сейчас. Больше того! Оказалось, что проживает он в том же самом доме, что и мы! В нашей высотке гостиница занимала один подъезд – во всех других парадных по-прежнему обретались обычные жители.

У Сименса нашлась дежурная бутылка коньяку – да не простая, а французская. По поводу нашей странной удачи – с Десятниковым, что с ходу, ночью, согласился встретиться, – он выговорил мне: «Я все чаще убеждаюсь, что ты – колдун!» – «А ты разве сомневался», – отвечал я ему. Словом, уже через пятнадцать минут мы звонили в дверь нашему информатору. Интересно, узнаю ли я человека, который помнил меня пузаном?

Десятникова я не узнал. Я бы тут вообще опустил предисловие: описание самого Петра Сергеевича (крепкий, жилистый, седой пенсионер), его квартиры (абсолютный порядок и супервысокие потолки). Вид из окон (потрясающий – на море и бухту). Ритуальные приплясывания – кто что будет пить, чай, коньяк, и не хотим ли мы котлеток. Я сразу перейду к сути, к тому, что рассказал наш хозяин, – одно лишь предварительное замечание. Я охотно поверил, что Десятников был правой рукой моего папани: он выглядел человеком объективно честным, порядочным и притом легко подчиняющимся чужому сильному влиянию. Идеальный Санчо Панса или доктор Ватсон. Или, не в обиду тому будет сказано, Сименс.

– В середине восьмидесятых ваш отец, Алеша, был уже большим человеком, – начал свое повествование Петр Сергеевич, – руководителем крупного производственного объединения. Я у него являлся заместителем по социально-бытовым вопросам. И вас, и вашу маму, я сужу по его обмолвкам и разговорам, он любил, и очень сильно. Всегда старался создать вам самые лучшие условия: и жилье, и продукты питания, и отдых. Я, право, сомневаюсь, надо ли мне рассказывать вам, как все было, но вы просили, да и потом вы ведь взрослый уже мальчик, имеете право знать правду.

Знаете, ваш отец всегда пользовался большим успехом у женщин. Высокий, красивый, умный. К тому же руководитель и человек небедный. Ему даже приходилось в масштабе нашего предприятия на различные хитрости идти, чтобы отшить (грубо говоря) девчонок, которые на него в буквальном смысле вешались. Он категорически не хотел, чтобы по месту работы у него любовница имелась. А девчонки настырные были. Одна даже, помню, в кабинет однажды к нему перед Первомаем забралась и на диване в одном белье разлеглась. Ух, он ее отругал и из кабинета в буквальном смысле выкинул. Но все-таки – что мне вам рассказывать, все мы мужики, – однажды не совладал с собой ваш папа. С девушкой познакомился – она на таможне работала. Тогда не сейчас – взяток и денег на таможне было мало. Она снимала вместе с подружкой квартирку недалеко от автовокзала. Но красивая была! Ух, огонь! Я ее помню. Глаза жгуче-черные, волосы, как вороново крыло. И бедовая. За словом в карман не полезет. Лилей ее звали. Короче, закрутился у вашего папы с Лилей как бы роман. Как все было – даже я об этом не знал, мне он ничего не рассказывал до того самого момента, когда у них уже серьезно все понеслось, и он… Короче, однажды он меня вызывает и просит: перевези, пожалуйста, одну девушку с квартиры на квартиру. Я сначала не понял: с нашего предприятия, что ли, кадр? Нет, смеется, не с нашего, только кадр весьма ценный, будь с нею повнимательней. Так я с Лилей и познакомился, а отец ваш к тому моменту встречался с нею уже как минимум полгода, если не целый год. И за новую ее квартиру платить стал он. Там они в основном и встречались. Времена ведь тогда были такие – вы не застали, – ходить было особенно некуда. На весь город пара ресторанов. Кинотеатры на сараи больше похожи. Артисты столичные в гортеатр приезжали редко. В горпарке планетарий, колесо обозрения и автодром с электрическими машинками. К тому же очень ваш отец не хотел, чтобы ваша мама о его связи на стороне узнала. Ему, конечно, нравилась Лиля, был он в нее даже влюблен – но все равно семью терять не хотел. Поэтому вместе они с девушкой не выходили. Встречались у нее дома. И Лиля ситуацию, мне кажется, тоже тонко понимала.

А времена начались как раз интересные. Горбачев перестройку затеял. Ну, и у нас выборы прошли руководителя завода – проголосовали за вашего отца. Потом он создал СП (совместное предприятие) с немцами. Тогда это модно было. И уехал на пару месяцев в ФРГ. А меня попросил за девочкой своей не то что присматривать… и ухаживать тоже не то слово… короче, приносить ей время от времени продуктовые наборы, что на заводе давали. И он сам подарки из Западной Германии через меня для нее передавал… Я к нему ездил пару раз в Ганновер, ну, от него и для вас с мамой, конечно, – но и для Лили вещи вез.