Камилла Лэкберг - Письмо от русалки Страница 14

— Да, мамочка, — пробормотал он и кинулся выполнять ее поручение.

Если бы он только знал, в чем провинился! Ведь он во всем слушался мать. Никогда не противоречил ей, хорошо себя вел и не оставлял за собой грязи. И все равно иногда казалось, что она его просто видеть не может.

Он пытался поговорить об этом с отцом. Собрался с духом в одну из тех редких минут, когда они оказались вдвоем, и спросил: почему мать его больше не любит? Отец на мгновение отложил газету и коротко ответил, что все это глупости и что он больше не желает об этом слышать. Мать очень расстроилась бы, если бы услышала его слова. Он должен быть благодарен, что обрел такую мать.

Больше он не задавал вопросов. Менее всего ему хотелось расстраивать маму. Он мечтал только о том, чтобы она была весела и снова гладила его по волосам, называя своим любимым мальчиком. Вот и все, что ему было нужно.

Положив одеяла рядом со стиральной машиной, он усилием воли отогнал от себя все тяжелое и мрачное. Они поедут в отпуск. На машине с вагончиком-прицепом.

~~~

Кристиан сидел и постукивал ручкой по маленькому столику, выставленному в помещении магазина. Рядом с ним лежала пачка свежеотпечатанных книг. Он по-прежнему не мог оторвать от них взгляда, так это было невероятно — видеть свое имя на обложке книги. Настоящей книги.

Правда, толпа до сих пор не собралась, и он подозревал, что наплыва страждущих не будет. Народ собирается только на Гийу или Марклунд.[6] Сам он был вполне доволен уже тем, что его попросили поставить свой автограф на пяти экземплярах «Русалки».

Однако он чувствовал себя достаточно потерянным. Люди проходили мимо, бросали на него любопытные взгляды, но не останавливались. Он не знал, как себя вести — здороваться, когда они смотрели на него, или делать вид, что занят своими делами.

На помощь ему пришла Гуннель, владелица книжного магазина. Подойдя к нему, она кивнула на стопку книг.

— Послушай, не мог бы ты подписать несколько экземпляров для магазина? Хорошо было бы иметь несколько штук с твоими автографами, чтобы продать их потом.

— Конечно. Сколько? — спросил Кристиан, радуясь тому, что для него нашлось занятие.

— Ну, штук десять, — ответила Гуннель и поправила несколько книг, торчавших из стопки.

— Без проблем.

— Мы распространили информацию, — сказала Гуннель.

— Не сомневаюсь, — проговорил Кристиан и улыбнулся. Он понимал, что хозяйка боится, как бы он не подумал, что отсутствие поклонников — результат недоработки магазина. — Мое имя мало кому известно, так что я и не ожидал ничего особенного.

— Но несколько экземпляров уже купили, — любезно ответила она и отошла, чтобы помочь за кассой.

Взяв из стопки одну из книг, Кристиан снял колпачок с ручки, чтобы начать. Уголком глаза он отметил, что кто-то подошел и встал рядом с его столом. Когда он поднял глаза, прямо у него перед носом оказался большой желтый микрофон.

— Мы находимся в книжном магазине, где Кристиан Тюдель как раз ставит автографы на свой дебютный роман «Русалка». Кристиан, твое имя сегодня не сходит с первых страниц газет. Насколько ты обеспокоен угрозами? Подключена ли к делу полиция?

Репортер, который даже не потрудился представиться, но, судя по табличке на микрофоне, представлял местное радио, требовательно смотрел на него.

В голове у Кристиана воцарилась звенящая пустота — ни единой мысли.

— С первых страниц газет? — переспросил он.

— Да, ты красуешься на рекламных щитах «Гётеборге Постен», разве ты еще не видел? — И, не дожидаясь ответа Кристиана, снова повторил вопрос, который только что задал: — Ты всерьез встревожен угрозами? Полиция охраняет тебя сегодня?

Репортер оглядел помещение, но потом снова обратил свое внимание на Кристиана, который так и сидел, занеся ручку над книгой.

— Не понимаю, каким образом… — пробормотал он.

— Но ведь это правда? Ты получал письма угрожающего характера во время работы над книгой, а в среду упал в обморок, когда очередное письмо прибыло прямо на прием по случаю твоего дебюта…

— Да, — проговорил Кристиан и почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Ты знаешь, кто посылал эти письма? Известно ли об этом полиции?

Микрофон снова оказался всего в нескольких сантиметрах от его губ, и Кристиан с трудом сдержался, чтобы не оттолкнуть его от себя. Он не желал отвечать на эти вопросы. Тем более не понимал, как журналисты все это разнюхали. И еще он подумал о письме, которое лежало в кармане его пиджака. Оно пришло накануне, и он успел вытащить его из кипы почты до того, как оно попалось на глаза Санне.

В панике он стал озираться, ища пути к отступлению. Гуннель заметила его взгляд и, кажется, сразу поняла, что что-то не так.

Она подошла к ним.

— Что здесь происходит?

— Я беру интервью.

— А вы спросили у него, желает ли он давать вам интервью?

Она посмотрела на Кристиана, который отрицательно покачал головой.

— Тогда никаких интервью. Кроме того, Кристиан занят. Он ставит автографы на книги для моего магазина. Так что попрошу вас оставить его в покое.

— Да, но… — начал было радиожурналист, но потом снова закрыл рот. Он нажал на кнопочку на своей аппаратуре. — А не могли бы мы устроить небольшое интервью после…

— Вон! — строго произнесла Гуннель, и Кристиан невольно улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он, когда журналист удалился.

— А чего он хотел? Он так на тебя наседал.

Облегчение по поводу того, что он отделался от журналиста, оказалось мимолетным. Кристиан сглотнул и произнес:

— Он сказал, что мое имя фигурирует сегодня на рекламных щитах «ГП». Я получил несколько писем с угрозами, и, по всей видимости, СМИ докопались до этого.

— Ой-ой! — воскликнула Гуннель, с тревогой глядя на него. — Хочешь, я пойду и куплю газету, чтобы ты знал, что там пишут?

— Ты могла бы оказать мне такую любезность? — проговорил он, чувствуя, как учащенно бьется сердце.

— Да-да, сейчас схожу, — сказала она, похлопала его по плечу и ушла.

Некоторое время Кристиан сидел неподвижно, глядя в одну точку. Затем снова взял ручку и стал ставить свой автограф на книгах, как его попросила Гуннель. Через несколько минут он почувствовал, что ему нужно выйти в туалет. К столу по-прежнему мало кто подходил, так что он без проблем мог отлучиться.

Кристиан прошел через зал в заднее помещение магазина и всего несколько минут спустя вернулся на свое место. Гуннель еще не пришла, и он постарался мысленно подготовиться к тому, что увидит в газете.

Кристиан снова взял ручку, но тут взгляд его остановился на стопке книг, которые ему предстояло подписывать. Разве так он их оставил? Что-то изменилось за то время, пока он отходил в туалет, и первая его мысль была, что кто-то воспользовался случаем и стащил одну из книг. Однако стопка вроде бы не уменьшилась, поэтому он решил, что ему показалось, и открыл верхнюю книгу, чтобы написать несколько теплых слов будущему читателю.

На странице под обложкой чернела надпись. И почерк был ему слишком хорошо знаком. Она уже побывала тут.

Гуннель подошла и протянула ему свежий номер «ГП» — он увидел свою фотографию на первой странице и понял, что это значит. Прошлое настигает его. Она никогда не отступит.

— Бог ты мой, ты хоть представляешь себе, сколько денег спустила, когда последний раз ездила в Гётеборг? — воскликнул Эрик, сидевший с распечаткой расходов по кредитной карте в руках.

— Да, думаю, тысяч десять, — ответила Луиза, преспокойно продолжая красить ногти.

— Десять тысяч! Как можно выкинуть десять тысяч за один поход по магазинам? — продолжал Эрик и, помахав в воздухе листком, швырнул его перед собой на кухонный стол.

— А возьми я еще ту сумочку, которая мне так приглянулась, получилось бы около тридцати, — добавила она, с удовлетворением разглядывая розовый цвет своих ногтей.

— Да ты просто сошла с ума, черт подери! — прорычал Эрик. Он снова схватил счет и уставился на него, словно мог усилием воли изменить итоговую сумму.

— А что, мы не можем себе этого позволить? — спросила жена, глядя на него с чуть заметной улыбкой.

— Речь не о том, что мы можем, а чего не можем себе позволить. Речь идет о том, что я вкалываю с утра до ночи, зарабатывая деньги, а ты спускаешь их на всякие глупости.

— Ну да, мне же совершенно нечем заняться, — ответила Луиза и встала, размахивая руками, чтобы лак поскорее высох. — Сижу вот тут, конфеты кушаю да сериалы смотрю. И девочек наверняка ты вырастил, я ведь тут совершенно ни при чем, правда? Ты менял подгузники, кормил, убирал, поддерживал в доме порядок. Разве не так?

Она прошла мимо, даже не взглянув на него.

Такого рода дискуссии они уже вели и до этого не менее тысячи раз. И знали, что это повторится еще тысячу раз, если не произойдет никаких неожиданных изменений. Они вели себя, словно два давних партнера по танцу, где каждый прекрасно знал свою партию и элегантно исполнял ее.