Агата Кристи - Неоконченный портрет Страница 14

— Боже мой, боже мой, что же здесь делает малышка?

И бабушка изображала величайшее удивление.

— Так, так, — говорила она, — уж не хочется ли тебе чего-нибудь?

— Хочется, бабушка, хочется.

— Так, сейчас посмотрим. — И бабушка, не торопясь, рылась в глубине кладовки. Что-нибудь она непременно извлекала — банку с черносливом, палочку дягиля, банку айвового варенья. Для малышки обязательно что-нибудь находилось.

Бабушка была очень красивой пожилой дамой. Кожа у нее была розово-белой, две белые, как лунь, букольки обрамляли ее лицо, и у нее был большой добродушный рот. Сложения бабушка была величественно-дородного, с высоким бюстом и внушительными бедрами. Платья она носила из бархата или парчи, с широкой юбкой и обтянутой талией.

— У меня всегда была прекрасная фигура, душечка, — обычно говорила она Селии. — Фэнни — сестра моя — была в семье самой хорошенькой, но у нее не было фигуры — совсем никакой! Плоская как доска. Когда я оказывалась рядом, ни один мужчина на нее больше не смотрел. Фигура, вот что интересует мужчин, а не лицо.

«Мужчины» в бабушкиных разговорах занимали важное место. Она получила воспитание в те времена, когда мужчины считались центром мироздания. Женщины же существовали, только чтобы прислуживать этим великолепным созданиям.

— Не было мужчины красивее, чем мой отец. Высоченный, шести футов ростом. Мы дети все его боялись. Очень строгий был.

— А твоя мама, бабушка, какая была?

— Ах, бедняжка. Умерла, когда ей было всего тридцать девять. Осталось нас десять детей. Полон дом голодных ртов. Когда рождался ребеночек и она лежала в постели…

— А зачем, бабушка, она лежала в постели?

— Так принято, душечка.

Раз принято, то от дальнейших вопросов Селия воздержалась.

— Она всегда отлеживалась целый месяц, — продолжала бабушка. — Только тогда и могла передохнуть, бедняжка. Как она наслаждалась этим месяцем. Обычно завтракала в постели — вареным яичком. Впрочем не много ей от того яичка перепадало. Мы, дети, бывало прибежим и начинаем приставать. «Можно попробовать яичка, ма? А мне можно верхушечку?» Не много ей самой оставалось после того, как каждый ребенок попробует. Уж очень она была добрая — слишком мягкая. Умерла, когда мне было четырнадцать. Я была старшей в семье. Бедного отца горе просто убило. Они были очень друг к другу привязаны. Через полгода и он вслед за ней слег в могилу.

Селия понимающе кивнула. Ей казалось это правильным и подобающим. В большинстве книжек у нее в детской были сцены у смертного одра — обычно умирал ребенок, редкий праведник, настоящий ангел.

— От чего он умер?

— Скоротечная чахотка, — ответила бабушка.

— А твоя мама?

— Зачахла, милая. Взяла и зачахла. Всегда хорошенько закрывай шейку, когда идешь на улицу и дует восточный ветерок. Помни это, Селия. Ветер с востока — он убивает. Мисс Сэнки, бедняжка, — всего месяц назад мы с ней чаёвничали. Но вот пошла в эту мерзкую купальню, вышла оттуда, а ветер дул с востока, горло у нее было открытое — через неделю она умерла.

Почти все бабушкины истории и воспоминания кончались именно так. По природе своей человек жизнерадостный, она упивалась рассказами о неизлечимых болезнях, внезапных кончинах, таинственных недугах. Селия так к этому привыкла, что в самый разгар бабушкиного рассказа, сгорая от любопытства и нетерпения, спрашивала, перебивая бабушку: «А потом он умер, бабулечка?» И бабушка отвечала: «Да, умер, бедняга». Или бедная девочка, или мальчик, или женщина — в зависимости от того, о ком шла речь. Ни одна из бабушкиных историй не имела счастливого конца. Возможно, это была естественная реакция ее здоровой и энергичной натуры.

Не скупилась бабушка и на загадочные предостережения.

— Если кто-нибудь, кого ты не знаешь, предлагает тебе угощение, никогда не бери. А когда подрастешь, никогда не садись в одно купе с одиноким мужчиной.

Вот это предостережение особенно обеспокоило Селию. Она была ребенком робким. Если нельзя садиться в одно купе с одиноким мужчиной, значит, придется его спросить, женат ли он или нет. На лбу ведь у него не написано, одинокий он человек или женатый. От одной лишь мысли, что придется такое сделать, Селия вся сжималась.

Фразу, произнесенную однажды шепотом женщиной, которая пришла к бабушке в гости, Селия к себе не отнесла:

— Не надо бы забивать голову такими вещами.

Бабушка чуть на крик не сорвалась.

— Те, кого предупреждают вовремя, горя потом не ведают. Молодым людям надо об этом знать. Вы вот, наверное, дорогуша, об этом и не слышали. А мне говорил мой муж — мой первый муж. — (У бабушки было трое мужей — такой привлекательной была ее фигура и так хорошо ублажала она мужской пол. Она всех их схоронила, одного за другим: одного со слезами, другого — смирясь, третьего — просто соблюдая приличия.) — Он говорил, что женщинам надлежит знать о таких вещах.

Бабушка понизила голос и заговорила свистящим шепотом.

То, что Селия услышала, показалось ей скучным. Она побрела в сад…

2.

Жанна ходила подавленная. Она все больше тосковала по Франции и по своим родным. Английские слуги, пожаловалась она Селии, все такие злые.

— Сэра, кухарка, она gentille, хотя и зовет меня паписткой. Но другие — Мэри и Кейт — они потешаются надо мной, потому что я не трачу свое жалованье на платья, а отправляю деньги домой маман.

Бабушка пыталась утешить Жанну.

— И дальше веди себя разумно, — говорила она Жанне. — Уймой ненужных побрякушек приличного мужчину не заманишь. И дальше посылай деньги матери, и к тому времени, когда придет пора выходить тебе замуж, у тебя уже будет кое-что про запас. Простенькие скромные платья куда больше приличествуют домашней прислуге, чем все эти финтифлюшки. Будь и дальше разумной девушкой.

Но порой, когда Мэри и Кейт особенно злобствовали или ехидничали, Жанна давала волю слезам. Английские девушки не любили иностранок, а Жанна к тому же была паписткой, а все знают, что католичка поклоняется вавилонской блуднице.

Бабушкины грубоватые утешения не всегда заживляли раны.

— Ты правильно делаешь, что держишься своей религии. Не то, чтобы я сама исповедывала католицизм, нет, я не исповедую. Большинство католиков, которых я знала, были врунами. Я была бы о них лучшего мнения, если бы их священники женились. А монастыри! Сколько красивых девушек ушло в монастырь и никто больше о них не слышал! Что с ними сталось, хотелось бы мне знать? Позволю себе заметить, что священники могли бы ответить на этот вопрос.

К счастью, Жанна не настолько хорошо овладела английским, чтобы разобрать этот поток слов.

Мадам очень добра, ответила Жанна, и она постарается не обращать внимания на то, что говорят другие девушки.

Потом бабушка призвала к себе Мэри и Кейт и, не стесняясь в выражениях, отчитала их за недоброе отношение к бедняжке, оказавшейся в незнакомой стране Мэри и Кэйт отвечали очень спокойно, очень вежливо и в крайнем удивлении. Да что вы, они ничего такого и не говорили — ничего совершенно. Просто Жанна сильна на выдумки.

Бабушка взяла все же реванш: она отказала Мэри в разрешении держать у себя велосипед.

— Меня просто удивляет, Мэри, как ты можешь о таком просить. Ни один из моих слуг никогда не будет вести себя непотребно.

Надувшись, Мэри пробормотала, что ее кузине в Ричмонде разрешено иметь велосипед.

— Чтобы я больше этого не слышала, — сказала бабушка. — Кроме всего прочего, они очень опасны для женщин. Многие женщины, катавшиеся на этих гадких штуковинах, потом не могли рожать детей. Штуковины эти вредны для женских внутренностей.

Мэри и Кэйт удалились, надувшись. Они могли бы сказать, что увольняются, но место было хорошим. Еда прекрасная — никаких подпорченных продуктов, как водится в других местах, и работа не тяжелая. Хозяйка, пожалуй, мегера, но по-своему добра. Случись дома какая беда, она придет на помощь, а на Рождество никто не может соперничать с ней в щедрости. Конечно, у старой Сэры язычок тот еще, но с этим надо мириться. Готовит она отменно.

Как и все дети, Селия часто наведывалась на кухню. Старуха Сэра была куда злее Раунси, но ведь она ужасно старая. Если бы кто-нибудь сказал Селии, что Сэре сто пятьдесят лет, она бы нисколько не удивилась. Нет на свете человека, думала Селия, старше Сэры.

Сэра способна была обижаться по совершенно немыслимым поводам. Например, Селия однажды отправилась на кухню и спросила у Сэры, что та готовит.

— Суп с потрохами, мисс Селия.

— А что такое потроха, Сэра?

Сэра поджала губы.

— О таких вещах воспитанные барышни не справляются.

— Но что это такое? — В Селии загорелось озорное любопытство.