Владимир Кашин - Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3) Страница 14

После обеда группа отдыхала. Туристы разошлись по номерам уютной гостиницы "Украина", лишь некоторые из них, самые выносливые и непоседливые, бросились в адское полуденное пекло покупать сувениры. Около пяти часов всех их снова собрали в холле и повезли в знаменитую Киево-Печерскую лавру.

Ни один турист, хоть раз побывавший в Киеве, не мог пройти мимо этого великолепного памятника истории Руси, где изысканная экзотика старины навевает манящую таинственность. Осмотрев строения на территории Лавры, послушав нежный перезвон лаврских часов, обсудив с экскурсоводом архитектурные особенности колокольни, туристская группа по гулким каменным ступеням бокового выхода начала спускаться в так называемые пещеры, которые неизменно вызывали у всех непередаваемое восхищение.

- Говорят, там высохшие мумии. Святые мощи. Брр!

- Самые настоящие человеческие мощи, черепа. Вам не страшно, Тереза? - саркастически спросил Хорват.

- Страшно?! - переспросила женщина. - Не знаю... А все-таки любопытно.

- Тереза - смелый человек. Верно? И в трудную минуту вы поддержите нас с Имре, правда? К тому же вы, пожалуй, неверующая.

- Уже нет, - печально улыбнулась женщина.

- "Уже"? Значит, раньше...

- Да, раньше, - перебила Лайоша Тереза, - до смерти сына... Не будем об этом. Хорошо? Посмотрите, какое сегодня голубое небо, какое солнце! неожиданно произнесла она, стараясь показаться веселой, но в голосе ее слышалась грусть.

- А по-моему, сегодня невыносимая жарища и пылища - просто нечем дышать, - проворчал Имре Хорват.

- Имре, не будьте пессимистом. Это признак...

- Старости! - глухо отозвался Имре. - Да, старости... - И он так ускорил шаг, что Терезе и Лайошу стало трудно за ним поспевать.

- У меня есть программа омоложения, - сказала Тереза уже в спину ему. - Предлагаю молодеть всем вместе. Для этого прежде всего нужно всегда радоваться. Даже когда радоваться нечему. Имре, подождите! Куда же он? Женщина обернулась к Лайошу: - Обиделся? Опять? Но я ведь ничего такого не сказала.

- Хороший спринтер!.. - покачал головою Сабо. - Никуда не денется, небось к переводчику побежал. Вон как мы отстали от всех. Заболтались... А ну, давайте-ка догоним группу!

И они почти бегом бросились по покрытому брусчаткой спуску догонять свою группу. А Имре, опередив туристов, неожиданно свернул за угол старинного здания и исчез.

Хорвата не было долго. Во всяком случае, так показалось Терезе. Когда же он наконец появился, она заметила, что этот человек со странностями как будто бы повеселел.

- Имре, почему вы так стремительно умчались от нас? Обиделись?

- Ну что вы, Тереза! Я просто пошел спросить экскурсовода, далеко ли до пещер. А по пути еще раз взглянул на Лавру.

- Но мы ведь только что ее видели! - удивилась Тереза.

- А я решил посмотреть на нее со своей "точки". Не люблю делать все по плану экскурсовода. У каждого человека есть свой взгляд на вещи, свой, индивидуальный подход. То, что интересует меня, оставляет совершенно равнодушным другого. Одно больше, другое меньше. Из-за того, что туристов гоняют группами, как стадо, я обычно всегда отказывался от таких поездок. Не хотел быть похожим на тех несчастных, которые после всех вояжей привозят домой всякий сувенирный хлам и весьма неопределенное впечатление о странах и народах.

- Вам и на этот раз не посчастливилось, Имре? Привезете домой только "неопределенные впечатления"? - спросила Тереза.

- Что вы, Тереза! - улыбнулся ей Хорват. - На этот раз впечатления у меня очень яркие и очень необычные, - он галантно поклонился. - А чтобы вы не считали меня сухарем, приглашаю вас и Лайоша вечером к себе в номер на коктейль и блюз. Надеюсь, вы не откажетесь потанцевать со мной?

- В таком случае придется сегодня обойтись без шашек! - напомнил Сабо.

- Ну что ж, - произнес Хорват, думая о чем-то своем. - Без жертв нельзя. Сегодня пожертвуем шашками. - Он тяжело вздохнул. - А вот наконец и эти пещеры!

...Совсем неказистый деревянный вход. Потом - длинный спуск под таким же деревянным сводом. Куда-то вниз, в глубину. Но и это еще не пещеры. Снова солнце, двор. Во дворе - очередь перед входом. У двери - стол с открытками. Туристы торопились занять очередь, чтобы купить на память виды Киева и Лавры.

- Это рефлекс! Тут уж бессилен и я! - словно оправдываясь, сказал спутникам Лайош Сабо и тоже устремился к столу.

Но посреди двора он неожиданно остановился и вперился взглядом в какого-то длинноволосого старика, разговаривающего с одной из туристок. Судя по всему, это был лаврский монах, оставленный здесь экскурсоводом или кем-то еще. Во внешности и в поведении его не было решительно ничего особенного. Он спокойно и уважительно отвечал на вопросы женщины. Так почему же он заинтересовал Сабо? Так заинтересовал, что венгр сразу же забыл об открытках?

Бывший монах закончил беседу и, ни на кого не глядя, вошёл в дверь, ведущую в пещеры.

С этой минуты Лайоша Сабо словно подменили. Даже когда группу впустили в пещеры и туристы во главе с экскурсоводом, затаив дыхание, шли по узким, низким и полутемным лабиринтам, Лайош все еще пребывал в состоянии странной задумчивости. И все время посматривал по сторонам, заглядывал в тупики, надеясь снова увидеть монаха.

Он оторвался от Терезы и Имре; группа прошла мимо него, и он смешался с другими посетителями, которые шли позади. Словно забыл, зачем пришел сюда, забыл, что нужно рассматривать эти черепа в нишах, иссохшие темно-коричневые руки мумий, лежащих в застекленных ящиках, восторгаться таинственным блеском их украшений. Все это уже не волновало его и не интересовало.

Одна только мысль беспокоила теперь, поражала и тревожила. Кто он? Почему таким знакомым кажется его лицо? Этот молочно-белый лоб, эти желтые, словно восковые глаза, этот строгий, прямой нос. Откуда он, Лайош, знает длинноволосого старика?

Подталкиваемый плечами и локтями туристов, венгр понемногу продвигался вперед и все искал глазами монаха. Где же, где он все-таки видел его раньше?..

Спокойное лицо бывшего монаха навевало ассоциации далекие, тяжкие и неясные. Но само по себе несоответствие между кротким и смиренным видом старца и неприятным смутным воспоминанием не на шутку растревожило Лайоша Сабо.

Нет, нет, это не наваждение, не блажь... Но откуда же, откуда он знает этого человека? Где могли они встречаться? В Венгрии? В Советском Союзе? Сабо был здесь в конце войны, не в Киеве, а в Закарпатье. Стоп!..

Однако же как расплывчаты его мысли, как мгновенно рассеиваются они и улетучиваются, не давая сосредоточиться на какой-то одной!

Странная, очень странная встреча ждала его сегодня в Лавре с ее монастырскими пещерами, темными переходами и какими-то чересчур уж тихими служителями - бывшими монахами... В тихом омуте... Монастырь, монахи, Закарпатье... И вдруг словно яркий солнечный свет хлынул в подземелье. Лайош попытался представить себе старого монаха молодым и едва не вскрикнул от неожиданного открытия. Когда голос экскурсовода, шедшего где-то впереди, объявил: "Трапезная", а переводчик так же громко перевел, Лайош Сабо вспомнил все.

Это было в конце войны, точнее, осенью сорок четвертого года. Лейтенант Лайош Саба служил тогда переводчиком при штабе одной из советских частей, освобождавших Закарпатье. Кстати, как раз в тех местах, где проходит теперешний их маршрут, недалеко от Ужгорода.

В небольшом, окруженном садами городке на берегу Латорицы и вокруг него, в долине этой маленькой, извилистой, бурной реки, население было пестрым. Кроме украинцев и венгров, жили здесь румыны и болгары, немцы и евреи, а чуть подальше - чехи и словаки. Лайош хорошо помнит, сколько хлопот доставляла командованию эта многонациональность, на которой играли в свое время и чешские богатеи, и венгерские фашисты, и румынские националисты, и нацисты-гитлеровцы, всячески сеявшие и культивировавшие национальную рознь и вражду. Не стояла в стороне от этого черного дела и религия. Бастионами мракобесия маячили по всему Закарпатью церкви и монастыри.

Перед приходом советских войск из монастыря над Латорицей исчезли некоторые монахи. Те, что во время оккупации содействовали укреплению в городке фашистского режима. Словно унесли их быстрые воды Латорицы. А этот монах? Нет, этот не исчез. Почему же он так засел в памяти?

Сабо машинально передвигал ноги, медленно пробираясь вперед вместе со всем потоком туристов, а мысли его тем временем с неимоверной быстротой проносились в голове и, молниеносно сменяя друг друга, кинокадрами мелькали воспоминания, картины, эпизоды.

Да, да, да! Конечно! Сомнений больше не было. Это он! Именно он, этот монах, прятал в своей келье оружие, ожидая возвращения нацистов, и именно он! - скрывал в подвале монастыря не успевшего сбежать офицера СС. Потому и оставался вместе с ним, надеясь впоследствии заслужить благодарность фашистских властей. Помнится, после разоблачения его должны были судить и расстрелять. Почему же он жив?