Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для грешников Страница 14

— Не знал, — испуганно шевельнул губами Александр Никитич.

— С этой минуты вы будете заниматься только этим делом. Я надеюсь, вы понимаете меня правильно? Его гость тяжело кивнул головой. Он встал со стула и слушал слова сидевшего молодого человека как приговор.

— Мы не можем завалить порученное нам дело, — неумолимо продолжал молодой человек, — ваша задача выяснить, почему так повел себя полковник Горохов. И несколько остудить пыл спецназовцев. И самое неприятное: они уже догадываются, что вся затея с деньгами — одна большая провокация. Но пока не знают, против кого и во имя чего она затевалась. Если они и дальше будут суетиться, нам придется продумать комплекс других мер.

— Они не оформили деньги? — внезапно оживился Александр Никитич. — Может, стоит зацепить их за это нарушение?

— Это мы оставим на крайний случай, — рассудительно сказал молодой человек, — я еще не сказал вам, что после того, как погибло столько людей, приехал сам Кочетов. А они даже ему не показали денег и не взяли его санкции на обыск в доме Скрибенко. Но это все оставим на крайний случай, если мы не сможем остановить их своими силами. Но пока ситуация еще под нашим контролем.

— Кочетов тоже там был? — почти простонал Александр Никитич.

— Он приехал скандалить, — успокоил его молодой человек, — он в любом случае не союзник Звягинцева и его людей. Но мы не думали, что все так сложится. Сейчас важно, чтобы они вышли на Липатова и после этого свернули бы свою деятельность. Пусть поиском связей Липатова и Скрибенко занимаются следователи прокуратуры.

— Погибла вся группа Коробкова?

— Почти вся. Один ранен и в больнице. Судя по всему, он может не дожить до завтрашнего утра. А это нас никак не устраивает. Мы ведь рассчитывали, что они останутся в живых и расскажут о том, почему Скрибенко принес им деньги.

— Может, он еще выживет, — несмело предположил гость.

— А кто ему поверит без самого Скрибенко? Да еще эта фотография, найденная так не вовремя. Одно дело, если бы ее нашли потом, во время следствия, тогда Горохов не успел бы ничего рассказать. Совсем другое, когда ее нашли теперь.

— Я все понял, — сглотнул Александр Никитич, — я не уйду сегодня из кабинета, пока не разберусь с этим вопросом.

— Мне так и передать?

— Да, да, конечно. Так и передайте. — Гость выдохнул воздух и, повернувшись, пошел к вешалке. Взяв плащ, он долго надевал его, не попадая в рукава. И, уже подойдя к входной двери, вдруг повернул обратно. Молодой человек по-прежнему сидел за столом.

— Я хотел спросить, — нерешительно начал Александр Никитич, — откуда вы так знаете все подробности сегодняшней ночи? Откуда вы знаете, что говорил Горохов членам группы Звягинцева?

Молодой человек усмехнулся и, глядя в глаза гостю, спросил:

— А как вы думаете?

— У вас есть там свой человек, — понял Александр Никитич. Молодой человек смотрел ему в лицо, по-прежнему нагло усмехаясь.

— До свидания, — кивнул гость, выходя из гостиной.

«Интересно, — подумал он уже в кабине лифта, кто из людей Звягинцева мог так полно их информировать?»

Глава 11

— Это невозможно, — пробормотал чиновник, в ужасе хватаясь за сердце. — Вы не понимаете, что здесь работают ответственные работники Кабинета Министров.

Я не могу позвонить Липатову. Это грубое нарушение субординации.

Почему они все такие пугливые, эти ответственные сотрудники? Честное слово, самые большие трусы на свете — это высокопоставленные чиновники и политики, больше всего в жизни боящиеся проколоться и слететь со своих постов.

Петрашку повернулся к хозяину кабинета.

— Перестаньте, — сказал он, возьмите себя в руки. Как пройти к Липатову?

— Но вас туда не пустят, — взмолился чиновник, — вы не понимаете. У нас существуют свои порядки. Я просто не могу ему сам позвонить.

Петрашку посмотрел на женщину. Она пожала плечами.

— Он прав. У нас не принято звонить высокому начальству.

— Всегда бывают исключения, — резонно возразил Ион, — а может, вы позвоните Липатову?

Чиновник охнул, но благоразумно промолчал.

— Если это действительно нужно…

Я сколько раз убеждался, что бабы храбрее мужиков. Особенно в таких вопросах, когда нужно рисковать не своей жизнью, а карьерой. Для чиновников жизнь синоним карьеры.

— Это не просто нужно. Сейчас важна каждая минута.

Она поднялась с кресла, подняла трубку, набирая номер, покачала головой.

— Не отвечает.

— У него в приемной секретарь, — подсказал я.

— Да, конечно, — кивнул чиновник, сам поднимая трубку.

— Где товарищ Липатов?

Интересно, что эти чиновники до сих пор называют друг друга «товарищами». Хотя по уровню жизни и своим доходам давно переплюнули любых «господ».

— Его нет, — сообщил нам чиновник.

— Спросите, где он, — потребовал Ион.

— Где он? — безнадежно спросил чиновник.

— Говорят, что сегодня он не вышел на работу, — повернулся к нам чиновник, — он плохо себя чувствовал. — Мы с Ионом переглянулись. Наверно, мы подумали об одном и том же: там что-то случилось.

— Где он живет? — спросил Ион.

— Я не знаю, — чиновник уже положил трубку.

— Позвоните и спросите.

— Они мне не скажут, — испугался чиновник.

— Звоните, — повысил голос Ион.

— Нет, — крикнул чиновник, — это переходит все границы.

Напрасно он это сказал. Ион положил руку на пояс. И хотя у нас не было оружия, грозно сказал:

— Если сейчас не позвонишь, гнида, я тебя пристрелю.

Чиновник снова поднял трубку, набирая номер.

— Это снова я, — испуганно зашептал он, — где живет Георгий Сергеевич?

Да, у меня очень важное дело. Я хотел бы к нему заехать. Нет, по телефону нельзя. Нужно, чтобы он ознакомился с бумагой лично. Спасибо, — он положил трубку.

— На правительственной даче, — выдохнул чиновник.

— Позвоните ему и дайте мне трубку.

— Позвоните сами, — попросил чиновник. — Я действительно не имею права.

— Он раскрыл какую-то книжку и прошептал номер телефона правительственной связи. Ион набрал номер. Долго ждал. Потом положил трубку.

— Вы знаете точный адрес? — спросил Ион.

— Конечно, нет. Но там при въезде будет охрана, которая знает, кто где живет. Вас туда не пустят, — быстро вставил чиновник, но мы его уже не слушали.

— До свидания, — сказал Ион на прощание женщине, и я вежливо кивнул ей, не посмотрев на сидевшего в своем кресле хозяина кабинета. Он, наверно, сегодня вечером получит свой инфаркт, подумал я злорадно. Когда мы уже сидели в автомобиле, Ион спросил меня:

— Что думаешь?

— Не знаю, — честно признался я, — да и думать не особенно хочу. Может, он знал про деньги. А может, дал своему сотруднику свою личную машину. Мы все равно ничего не сможем доказать. Даже если это он стоял за всем этим. А куда сотрудник поехал — это уже не его дело.

— Да-а, — процедил Ион, — мы ему ничего доказать не сможем.

— Он, наверно, сидит дома и ждет, когда к нему приедет Скрибенко.

— Увидим, — строго сказал Ион, глядя вперед. Потом вдруг добавил:

— Может, заедем к себе и возьмем оружие?

Тут даже я не выдержал.

— Ты с ума не сходи, капитан. Здесь тебе не Приднестровская республика.

Вылетим из органов в два счета. И так у нас будут большие неприятности, когда этот чиновник побежит жаловаться. Хорошо еще, что он не догадался об оружии. И когда будет жаловаться, над ним все смеяться будут. С оружием бы нас в здание ни за что не пустили.

— Очень ты рассудительный стал, Никита, в последнее время, — пробормотал Ион, выворачивая руль, — про оружие я, конечно, погорячился. Но и ты про Приднестровскую республику лучше не вспоминай. Я не люблю говорить на эти темы. Будь они все прокляты, эти политики. — Наверно, о семье вспомнил.

Напрасно я так пошутил. У него мать в другом государстве. Какие здесь шуточки.

Он поэтому все время такой бешеный.

— Нужно позвонить и доложить Михалычу об автомобиле, — предложил я, — может, он уже вернулся.

— Нет, — посмотрел на часы Ион, — еще рано. Но вообще-то позвонить нужно. — Ион притормозил у телефона-автомата. Трубку взял Маслаков.

— Как дела? — спросил я. — Тебя заменили в больнице?

— Приехали ребята из уголовного. Там все в порядке. Раненый, говорят, может выжить, операция прошла хорошо, теперь все от него зависит. А у вас как?

— Мы были в Кабинете Министров. Установили, кому принадлежит машина.

Это Георгий Сергеевич Липатов, заведующий секретариатом Кабинета Министров.

Сейчас мы едем на его правительственную дачу.

— Ничего себе, — сказал Маслаков и передал трубку Хонинову.

— Что у вас произошло? Я рассказал. Правильно, — рассудительно сказал Хонинов, потом добавил:

— Не очень зарывайтесь. Спросите, как там оказалась машина, и все. Скоро должен вернуться Михалыч. Он уже был у Зуева. Сейчас он в семье Байрамова.

На правительственную дачу мы приехали через полчаса. И, конечно, нас никто не собирался пропускать. Там стояли упитанные сволочи из охраны, откормленные и натасканные, как хорошие породистые собаки. Они не стали даже смотреть наши удостоверения, не стали слушать наших объяснений. Нужно было видеть, какими глазами смотрел на нас сытый капитан с лицом, лоснившимся от жира. Такой не то что в охране, такой в общепите работать не сможет, чтобы не компрометировать свою систему. А здесь на хозяйских подачках отпустил себе брюхо и нарастил морду. Вот поэтому и не хотел нас пускать. Наши удостоверения сотрудников милиции для него были как пустой звук. Потом появился еще один, в штатском, видимо, из службы охраны президента, которая курировала все подобные объекты. Нужно было видеть его одежду, чтобы оценить, какие именно «подачки» дают этим типам. От него разило за версту дорогим импортным одеколоном. Увидел он нас и даже скривился от брезгливости.