Хеннинг Манкелль - Человек, который улыбался Страница 14

А потом он вернулся в свой кабинет и приступил к работе. Было уже около десяти часов. Он внимательно прочитал записи Мартинссона, но так и не понял, что накануне привлекло его внимание.

«Слишком рано, – подумал он. – Рюдберг непременно призвал бы к терпению. Надо просто не забыть к этому вернуться».

Он никак не мог сообразить, с чего начать. Потом нашел адрес Густава Торстенссона в материалах следствия.

Тиммермансгатан, 12.

Старинный буржуазный квартал в Истаде, за казармами, рядом с Сандскугеном. Он позвонил в адвокатскую контору. Соня Лундин сказала, что ключи от виллы Торстенссона так и лежат в конторе. Он вышел на улицу и поднял голову. Тяжелые облака рассеялись, воздух был чист и холоден – зима уже не за горами. Он остановил машину у дома, где помещалась контора Торстенссонов, и тут же увидел, как Соня Лундин спешит к нему с ключами.

Он нашел виллу с третьей попытки. Большой, выкрашенный в коричневый цвет деревянный дом стоял в глубине сада, с дороги его почти не было видно. Он толкнул скрипучую калитку и пошел по усыпанной гравием дорожке. Здесь было так тихо, что казалось, что город где-то очень далеко. Отдельный мирок, государство в государстве, подумал он, осматриваясь. По-видимому, адвокатура приносила Торстенссону неплохие доходы – в Истаде вряд ли можно найти более богатый дом. Ухоженный сад, оставляющий странное впечатление безжизненности. Деревья, тщательно подстриженные кусты, скучные, без фантазии, грядки. Должно быть, старый адвокат чувствовал потребность в прямых линиях, составляющих традиционную планировку сада, никаких сюрпризов, никакой импровизации. Он вспомнил, что слышал когда-то – адвокат Густав Торстенссон довел процесс судебного разбирательства в суде до некоего апофеоза занудства и скуки. Злые языки утверждали, что он однажды выиграл дело только потому, что обвинитель просто не выдержал многочасового монотонного бурчания оппонента. Надо будет расспросить поподробнее Пера Окесона – за эти годы он наверняка не раз сталкивался с Торстенссоном-старшим по работе.

Он поднялся на крыльцо и отпер входную дверь. Замок оказался невероятно сложным, с семью задвижками – Валландер никогда раньше не видел такого. Он оказался в большой прихожей. Широкая лестница в дальнем конце вела на верхний этаж. Тяжелые гардины на окнах задернуты. Он отодвинул одну – окна забраны толстыми решетками. Что же, пожилой одинокий человек, и как у всякого одинокого пожилого человека, неизбежные страхи. Может быть и так. А может быть, ему было что защищать, кроме себя самого? И этот страх… может быть, причина его не в одиночестве, а где-то за стенами этого прочного дома? Он обошел весь дом – сначала нижний этаж с библиотекой, настороженно рассматривающие незваного посетителя портреты предков на стенах, большая гостиная-столовая. Все: и мебель, и обои – в темных мрачных тонах, все основательно и угрюмо, ни одного светлого пятна, ничто не располагает к улыбке.

Он поднялся на второй этаж. Гостевая комната с тщательно заправленными кроватями, напоминающая закрытую на зиму гостиницу. Он с удивлением обнаружил, что в спальне Густава Торстенссона, помимо основной двери, есть еще и внутренняя, тяжелая металлическая решетка. Он спустился вниз по лестнице. Этот дом давил на него. Валландер сел за кухонный стол и поскреб подбородок. Стояла полная тишина, если не считать громкого тиканья кухонных часов.

Густаву Торстенссону в момент смерти было шестьдесят девять лет. Жена умерла пятнадцать лет тому назад, и с тех пор он жил один. Стен Торстенссон – единственный ребенок. В библиотеке висит писанная маслом копия портрета полководца Леннарта Торстенссона – судя по всему, род Торстенссонов пошел от него. Сомнительная честь – Валландер смутно помнил из школьных учебников истории, что Леннарт Торстенссон во время тридцатилетней войны отличался крайней жестокостью по отношению к крестьянам завоеванных им областей.

Валландер встал и спустился в подвал. Здесь тоже царил идеальный порядок. Рядом с котлом он обнаружил запертую стальную дверь. Он перепробовал почти все ключи с полученной им связки, пока не нашел нужный. В подвале окон не было, и он долго шарил по стене в поисках выключателя.

Подвал оказался на удивление просторным. Вдоль стен стояли стеллажи, а на стеллажах – множество восточноевропейских икон. Ничего не трогая, Валландер прошел вдоль стеллажей. Он плохо разбирался в иконах, да и особого интереса к антиквариату у него не было, но, по-видимому, коллекция была очень ценной. В таком случае легко объясняется и невероятной сложности замок на двери, и металлические решетки на окнах… но зачем зарешечена спальня? У него появилось неприятное чувство. Он словно заглянул во внутренний мир старого богатого человека… его уже нет в живых, а мир этот продолжает существовать под семью замками в доме, охраняемом жадностью, и высшее проявление этой жадности – бесчисленные лики Богоматери на полках в подвале.

Он вздрогнул – в доме послышались шаги, потом залаяла собака. Он быстро поднялся по лестнице в кухню и с удивлением увидел Петерса. Он целился в Валландера из служебного пистолета. Рядом с ним стоял парень из внешней охраны, держа на поводке рычащую собаку.

Петерс опустил пистолет. У Валландера участилось сердцебиение. Вид оружия пробудил память о событиях, которые он изо всех сил старался забыть.

Он рассвирепел:

– Какого черта! Что все это значит?

– В охране сработала сигнализация, и они позвонили в полицию, – сказал Петерс. – Вот мы и приехали. Кто же знал, что это ты в доме.

На пороге возник напарник Петерса, Нурен, тоже с пистолетом в руке.

– Идет следствие, – сказал Валландер, постепенно успокаиваясь, – здесь жил адвокат Торстенссон, погибший в автокатастрофе.

– Если сигнализация срабатывает, мы приезжаем, – сказал парень из внешней охраны с обидой.

– Так отключите ее! Через пару часов можете опять включить. Но сначала все вместе осмотрим дом, причем сделать это надо очень и очень основательно.

– Это комиссар Валланлер, – сказал Петерс. – Ты же его знаешь.

Парень кивнул. Он был очень молод, Валландер никогда его раньше не встречал.

– Забери собаку и можешь быть свободен, – сказал он.

Охранник окликнул рычащую овчарку и ушел. Валландер пожал руки Петерсу и Нурену.

– Я слышал, ты опять вышел на работу, – сказал Нурен. – Добро пожаловать!

– Спасибо.

– Без тебя все было как-то не так, – сказал Петерс.

– Теперь я тут, – сказал Валландер. Ему хотелось побыстрее перейти к делу.

– Чего только не говорили, – сказал Петерс. – Информация оставляет желать лучшего. Говорили, что ты уже ушел на пенсию. А ты, оказывается, квартиры взламываешь.

– Жизнь полна неожиданностей, – буркнул Валландер.

– Как бы то ни было, я очень рад, – сказал Петерс и опять протянул ему руку.

Впервые за все это время у Валландера появилось чувство, что дружелюбие, с которым его встретили на службе, не показное, а искреннее. Петерс притворяться не умел, слова его были просты и убедительны.

– Это было нелегкое время, – сказал Валландер. – Но теперь все позади. Надеюсь, что все позади.

Он вышел на улицу проводить Петерса и Нурена. Когда они уехали, он немного побродил по саду, стараясь привести мысли в порядок. Это было нелегко – печальная судьба двух адвокатов каким-то образом сплеталась с его личными переживаниями. Наконец он решил, что пора еще раз встретиться с фру Дюнер. Теперь он знал, какие вопросы ей задать.

Около двенадцати он позвонил в ее дверь. Она впустила его и предложила чаю. На этот раз он не отказался.

– Мне очень неудобно, что я так часто вас беспокою, – извинился он, – но без вашей помощи не обойтись. Мне нужно составить представление об отце и сыне. Каким был Густав Торстенссон? Каким был Стен Торстенссон? Вы работали с Густавом почти тридцать лет…

– И девятнадцать со Стеном, – вставила она.

– Это большой срок… За это время можно узнать о человеке все или почти все. Давайте начнем со старшего… Не могли бы вы мне его описать?

Ее ответ удивил Валландера.

– Нет, – уверенно сказала фру Дюнер. – Описать я его не могу.

– Почему?

– Потому что я его не знала.

Она не притворялась и не разыгрывала его. Валландер решил не торопиться, идти вперед медленно, как будто у него в запасе было неограниченное количество времени.

– Надеюсь, фру Дюнер понимает, что эти слова звучат странно, – осторожно сказал он. – Итак, вы не знаете человека, с которым проработали тридцать лет?

– Не с ним, – возразила она. – Я работала на него. Это большая разница.

Валландер кивнул, соглашаясь:

– Даже если вы были доверенным лицом Густава, все равно, вы должны много о нем знать. И я вас прошу рассказать все, что вы знаете. В противном случае мы никогда не сможем найти убийцу его сына.