Джон Гришем - Золотой дождь Страница 14

— Букер, тебе не стоит морочить себе голову моими проблемами.

— Но я сам хочу помочь. Это пустяки, мистер Шэнкл пообещал поспрашивать у разных сведущих людей, порыскать, так сказать, в кустах, навести справки. Он знает множество адвокатов.

Я так растроган, что ничего не могу сказать, двадцать четыре часа назад у меня было твердо обещанное место с неплохой заработной платой. Сейчас незнакомые мне люди из милости дергают за веревочки и стараются отыскать для меня хоть самую завалящую работенку.

— Спасибо, — повторяю я, кусая губы и пристально изучая свои пальцы.

Букер смотрит на часы.

— Должен бежать. Ты утром будешь готовиться к экзаменам?

— Конечно.

— Я тебе позвоню. — Он хлопает меня по плечу и исчезает.

Ровно без десяти пять я поднимаюсь по лестнице из библиотеки на административный этаж. Теперь я не озираюсь по сторонам в страхе перед полицейскими, не боюсь столкнуться лицом к лицу с Сарой Плэнкмор, не беспокоюсь больше о судебных исполнителях и практически не трепещу при мысли о неприятных встречах с моими многочисленными сокурсниками. Они все ушли. Ведь это пятница, и юридический колледж опустел.

Отдел по трудоустройству на этаже, где размещается администрация. Я на ходу смотрю на доску объявлений в коридоре, она обычно бывает заклеена объявлениями о найме на работу: от больших фирм, средних фирм, от одиночек, занимающихся частной практикой, от частных компаний и государственных агентов. Быстрый взгляд подтверждает то, что мне уже известно. На доске нет ни единого предложения. В это время года на рынке труда хоть шаром покати.

Маделейн Скиннер управляет отделом трудоустройства уже не один десяток лет. По слухам, она собирается уходить на пенсию, но, согласно другим слухам, она грозит этим каждый год с целью что-нибудь выдавить из декана. Ей шестьдесят, но выглядит она на все семьдесят, тощая женщина с короткой седой стрижкой, сеткой морщин вокруг глаз и неизменной сигаретой в настольной пепельнице. Говорят, она выкуривает по четыре пачки в день, что, конечно, забавно, потому что у нас теперь официально запрещено курить, но никто не осмеливается сказать об этом Маделейн. Она пользуется огромной властью, потому что находит работодателей. А если бы не было работодателей, то не было бы и самого юридического колледжа.

И она очень хорошо справляется со своим делом. Она знает всех нужных людей во всех стоящих фирмах. Она находила работу для многих из тех людей, которые сейчас сами набирают новобранцев для своих фирм, и она умеет безжалостно нажать на нужные рычаги. Если надо устроить нашего выпускника в большую фирму, а эта большая фирма предпочитает нашим людям выпускников престижных школ, тогда, как известно, Маделейн звонит ректору университета и подает неофициальную жалобу. Известно также, что потом ректор беседует с владельцами больших фирм, встречается на ленчах с партнерами и уравнивает дисбаланс. Маделейн знает о каждой открывающейся в Мемфисе вакансии и точно знает, кто ведает их заполнением.

Но работать ей с каждым годом все труднее. Слишком много выпускников с посредственными оценками. Чего нельзя сказать о престижных институтах.

Она стоит около охладителя воды, глядя на дверь, словно поджидает меня.

— Здравствуй, Руди, — произносит она мрачно. Она одна, все уже ушли. Она держит чашку с водой в одной руке и такую же тоненькую, как она сама, сигарету в другой.

— Привет. — Я улыбаюсь, словно самый удачливый парень на свете.

Она указывает чашкой на дверь кабинета.

— Давай поговорим там.

— Конечно, — соглашаюсь я и следую за ней в кабинет.

Она закрывает дверь и кивает на стул. Я сажусь, а она устраивается на краю высокого кресла-вертушки у стола.

— Тяжелый день, а? — говорит она, словно знает, что приключилось со мной за последние двадцать четыре часа.

— Да, бывали полегче.

— Я сегодня утром беседовала с Лойдом Беком, — произносит она медленно. — Чтоб он подох.

— И он вам сказал обо мне? — спрашиваю я, стараясь говорить свысока.

— Ну, я узнала вчера вечером о слиянии двух фирм и стала беспокоиться о тебе. Ты единственный, кого мы определили в «Броднэкс и Спир», так что я очень волновалась и хотела узнать, что будет с тобой.

— И?

— Ну, он начал объяснять, что слияние произошло очень быстро, что это для них уникальная, блестящая возможность и так далее.

— Меня тоже угостили подобной болтовней.

— А затем я спросила, когда он впервые сообщил тебе о слиянии, и он дал какой-то уклончивый ответ и расписывал, как то один, то другой из партнеров пытались с тобой связаться и звонили тебе, но телефон оказался отключен.

— Он был отключен всего четыре дня.

— Как бы то ни было, я его спросила, может ли он мне послать факсом какой-нибудь письменный документ, извещающий тебя относительно грядущего слияния и того, какая участь в результате тебя ожидает.

— Таких документов нет.

— Знаю. Он тоже это признал. И суть в том, что они даже не почесались, пока слияние двух фирм не закончилось.

— Да, это точно. — Ну, ничего — некоторое утешение в том, что Маделейн на моей стороне.

— Так что я ему объяснила, не стесняясь в выражениях, как они гнусно поступили с одним из наших выпускников, и мы здорово с ним поцапались по телефону.

Я невольно улыбаюсь, потому что знаю, кто одержал верх в телефонной схватке.

Она продолжает:

— Бек клянется, что они хотели тебя оставить. Не уверена, что это так, но я ему разъяснила, что они обязаны были, и давно, обсудить с тобой положение. Ты студент-выпускник, черт возьми, почти готовый юрист, и ты не их собственность. Я сказала ему, что у них в фирме настоящая потогонная система, но объяснила также, что времена рабства ушли в прошлое. И он не может просто так взять тебя и выбросить, передать кому-то другому или оставить при себе, поддерживать тебя или уничтожить на корню.

Да, она храбрая девушка. То же самое думаю и я.

— Поцапавшись с ним, я пошла к декану. Декан позвонил Доналду Хьюсеку, управляющему делами «Тинли Бритт».

Они несколько раз перезванивались, и Хьюсек изложил ту же версию: Бек хотел тебя сохранить, но ты не соответствуешь требованиям, которые «Тинли Бритт» предъявляет при найме сотрудников. Декана это не убедило, и Хьюсек обещал, что посмотрит твою анкету и представленные тобой пробные работы.

— Для меня нет места в «Трень-Брень», — говорю я, словно у меня имеется много других возможностей.

— Хьюсек тоже так считает. И говорит, что «Тинли Бритт» тебе скорее всего откажет.

— Хорошо, — бросаю я, потому что ничего умнее придумать не могу. Но она-то понимает, что я чувствую на самом деле. Она знает, что я страдаю.

— У нас напряженные отношения с «Тинли Бритт». За все время они взяли к себе на работу только пятерых из наших выпускников в последние три года. Они стали такими важными, что на них нельзя рассчитывать. Честно говоря, я бы там работать не хотела.

Она старается меня утешить, убедить, что на самом деле мне повезло. Да кому она нужна, эта «Трень-Брень» с их стартовым жалованьем в пятьдесят тысяч баксов в год?

— А что же есть еще? — спрашиваю я. — Что-нибудь осталось?

— Немного, — быстро отвечает Маделейн, — по сути дела, ничего. — Она просматривает какие-то пометки. — Я звонила всюду, во все известные мне фирмы. Было место помощника общественного обвинителя, почасовая работа и двадцать тысяч в год, но два дня назад место уже было занято. Я туда посадила Холла Пастерини. Ты знаешь Холла? Да благословит его Господь, наконец-то устроился на работу.

Наверное, люди вот так же сейчас жалеют меня.

— И есть в перспективе два хороших места юрисконсультов в двух небольших компаниях, однако обе требуют, чтобы сначала претенденты сдали выпускные экзамены.

Экзамены в июле. Вообще-то все фирмы набирают новых служащих сразу, как только кончается последний семестр. Они платят им, помогают подготовиться к экзаменам, и сразу же после сдачи экзаменов те приступают к работе.

Маделейн кладет блокнот на стол.

— Ладно, я буду для тебя наводить справки. Может, что-нибудь и подвернется.

— А что мне пока делать?

— Начинай стучаться во все двери. В нашем городе три тысячи юристов, и большинство или ведут одиночную частную практику, или служат в фирмах со штатом в два-три человека. Они не обращаются в наш отдел трудоустройства, и мы их совсем не знаем. Ищи их. Я бы начала с небольших фирм в два, три, может быть, четыре юриста и уговорила бы их взять меня на работу. Скажи, что ты займешься «тухлой рыбой», делопроизводством.

— «Тухлой рыбой»?

— Да, у каждого адвоката есть несколько таких дел. Они держат их на дальней полке, и чем дольше держат, тем хуже те пахнут. Это те самые дела, когда жалеют, что за них взялись.