Алексей Макеев - Портрет смерти. Холст, кровь Страница 14

Речь прозвучала коряво, но что ждать от высокого полицейского чина? Важнее не слова, а поведение. Я украдкой наблюдал за действующими лицами и не мог избавиться от мысли, что для большинства присутствующих исчезновение художника – событие утомительное, раздражающее и совершенно ненужное. Но для всех ли?

– Позвольте полюбопытствовать, молодые люди, что вы собираетесь делать? – обратился ко мне Конферо. – Насколько знаю, вы частные детективы?

– В первую очередь они мои гости, – огрызнулась Эльвира.

– Не сомневаюсь, – слащаво улыбнулся Конферо. – Почему бы им действительно не остаться вашими гостями?

– А что, господин полковник, в вашей стране запрещена деятельность частных детективных структур? – удивился я. – Ваша полиция настолько блестяще выполняет свою работу, что частным сыщикам здесь нечего делать?

– Ну, знаете… – напрягся Конферо.

– Все в порядке, полковник, – кинулась исправлять мои ляпы Варвара. – Никто не собирается вмешиваться в работу полиции. Мы убеждены, что злой умысел в этом доме решительно исключен (Эльвира беспокойно шевельнулась). Но господин Эндерс – художник с мировым именем – действительно считается без вести пропавшим. Искать его надо, господа, – вздохнула Варвара. – Вы отвергаете помощь со стороны, господин полковник? А представьте на минуточку, вдруг полиция ошибется? Ведь там живые люди.

Полковник не нашелся, что ответить. Покосился на Изабеллу. Засмеялась Кармен, уловив нерешительность полицейского.

– Раевский, да она же немая… – обнаружила Варвара.

Я давно уже догадался. Но смех у девушки был приятный, разливался колокольчиком и с лихвой заменял голос. Что за компаньонка такая?

– Охотно допускаю, господа, – выдавил из себя полковник, – что полиция могла кое-что пропустить. Но, надеюсь, у вас хватит такта не лезть в чужие дела. Любая информация, которую вы обретете в ходе расследования, должна немедленно доноситься до полиции – в лице вашего покорного слуги.

За столом воцарилась тишина. Наш «покорный слуга» как-то странно смотрел на Изабеллу. Она не обращала на него внимания. Тогда он уставился на Варвару. Йоран Ворген гипнотизировал недоеденную косточку: ждал, пока она сама, подобно гоголевской галушке, прыгнет в рот. Застыла гувернантка, застыла Сесиль. Мальчик пристально смотрел на мать, которая размешивала серебряной ложечкой сахар в кофе. Кармен, сдерживая смех, потянулась к вазочке с фруктами. Расстегнулся крючок во впадине декольте, показалось что-то интересное, что немедленно отметил, прекратив жевать, Генрих…

– Не очень-то приятная новость, господа, – ворчливо бросил полковник Конферо. – Боюсь, журналисты уже в курсе произошедшего. В полицию звонили из газеты «Ла Чезара», выспрашивали, почему уже неделю не видно Гуго Эндерса. Версия о простуде журналистов уже не устраивает. Произошла утечка информации, просочился слушок, что Гуго Эндерс пропал. Боюсь, нас ожидает взрыв, господа. Возможно, с утра все выходы из поместья оккупируют репортеры.

– Кто же их пустит? – усмехнулся Ворген.

– Габриэлла, Сесиль, – очнулась Изабелла, – завтра из поместья никуда не выходить. Охране осмотреть машину из ресторана: не спрячется ли в ней какой-нибудь ушлый папарацци…

– А ты чего распоряжаешься? – пьяным голосом вопросила Эльвира.

Вопрос остался без ответа.

– Бесполезно, – хохотнул Генрих. – Уж коли прошел слушок, с нас не слезут. Сами себя поставим в неловкое положение. Да хватит уже скрытничать…

– Помолчи, – поморщилась Изабелла. – Да, полковник, вы сделали все возможное. Скрывать неделю от общественности исчезновение гордости Мариньи и всей Испании… Хорошо, пусть общественность узнает. Но без взрыва. Полковник, я вас умоляю, расследуйте хоть что-нибудь…

– Изабелла, дорогая, – сделал жалобное лицо полковник, – мы делаем все возможное.

– Да ни черта вы не делаете! – взвизгнула Эльвира.

Захохотал, осушив бокал, Генрих:

– А Вуди Аллен однажды сказал: «Когда я в детстве был похищен, мои родители сразу начали действовать. Они сдали мою комнату в аренду…»

Подскочили одновременно – Эльвира с пылающим лицом, Генрих – хоть и пьяный, а ждущий адекватной реакции. Эльвира швырнула в него тарелку. Генрих отклонился, дико хохоча. Блюдо влепилось в стену, разбилось на мелкие осколки. Воцарился гвалт, в итоге победила дружба. Но поразило другое. На все происходящее не реагировал только один человек. Тринадцатилетний Марио. Он смотрел на свою мать. Безотрывно, цепко. Я не педагог, конечно, плохо разбираюсь в наивных детских чувствах, но готов был поклясться, что глаза мальчишки источали лютую ненависть…

Сон не шел. Я курил и думал. Странный дом, странные обитатели. Экстравагантность Гуго Эндерса отражается на всех, кто живет с ним под одной крышей? Но настолько ли экстравагантен Гуго Эндерс, как его творчество?

Я повернулся к перегородке, стал ее гипнотизировать, чтобы она упала и я перекатился к Варваре. Гипноз подействовал: в дверь многозначительно поскреблись.

– Кто? – спросил я.

– Кошка… – прошептала Варвара в замочную скважину.

Я мигом подлетел, ввел ее в темную комнату, сопроводил до кровати, уложил. Она прижалась ко мне, обожгла горячим дыханием:

– Тебе не было страшно за столом?

– Было, – вздохнул я. – Мне и сейчас страшно. Я ничего не понимаю в этих людях, ничего не понимаю в происходящем, меня бесит обстановка. Но десять тысяч евро – неплохие деньги. Эльвира, если доживет до завтра, подкинет еще десять. Не знаю, как она дойдет до банка, если поместье с утра атакуют репортеры, но это ее проблемы. Мы в Испании – прекрасной европейской стране, где рядом море. Давай доживем до завтра, поговорим со всеми фигурантами, включая охрану, осмотрим территорию…

– Ты знаешь, кто такая Кармен? – она пресекла мои поползновения на отъем законных трусиков и отодвинулась.

Я промычал что-то из Бизе.

– А серьезно?

– Хорошо, – я отнял от Варвары свои конечности, забросил их за голову. – Девица лет двадцати, смазливая, не умеющая разговаривать, озорная, смышленая и… как бы выразиться помягче, немного тронутая. Благоволит к Изабелле, а нас – терпеть не может. Однажды она уронит на нас какую-нибудь скульптуру или подкрадется, скажем, с ручной газонокосилкой.

– Ты просто титан интуиции, – похвалила Варвара. – Несколько лет назад, когда у Изабеллы было временное безмужичье – то есть второй муж дал дуба, а третий еще не всплыл на горизонте, – ехала Изабелла на спортивной «Субару» по горному серпантину где-то в Апеннинах. Подобрала немую голосующую девчушку. Обычно Изабелла благотворительностью не страдает, а тут замкнуло что-то. Разговорились по дороге, гм. И вдруг, прямо как в песне: отказали тормоза. Машина покатилась с горки – точно в пропасть. А в пропасти море, красота… Машина рухнула в кювет, несколько раз перевернулись, зависла над бездной. Немую выбросило из машины, а Изабелла была пристегнута. Лишилась чувств, да так бы и очнулась на небесах, не приходя в сознание. Но девчушка в последний момент разорвала стропы, выволокла Изабеллу из уже падающей машины… Романтично, правда?

– Супер, – восхитился я.

– Спасти машину наша силачка не смогла, но Изабелла почти не пострадала. Исполнилась щемящей благодарности и взяла девочку к себе жить. С тех пор и бегает Кармен по обиталищам Изабеллы – сытая, довольная, преданная с потрохами. И третий муж ее не смутил. Видимо, изначально Изабелла предъявила условие: девочка будет жить с нами. Разумеется, за прошедшие годы Кармен расцвела, стала невестой…

– Погоди, – спохватился я, – откуда дровишки? Ты вроде в комнату пошла.

– Это ты пошел. А я подумала и вернулась в столовую. Сесиль наводила порядок. Я и помогла ей немного – мне же не трудно собрать горстку посуды.

– И долго Сесиль работает в этом доме?

– Не, – Варвара шмыгнула носом. – Месяца три. Но история стала притчей во языцех.

– Поменьше бы ты шаталась без меня по дому, – проворчал я.

– Жутенько, – согласилась Варвара. – Но привыкнуть можно. Знаешь, у меня есть идея… – она придвинулась ко мне, но я уже догадался, что идея не имеет отношения к сексу. – Мы все равно не уснем. А территорию осмотреть надо. Завтра утром – под щелчки фотокамер из-за ограды? Когда за нами всей деревней будут ходить эти странные люди? Когда начальник полиции приставит к нам своих людей?

– И что ты предлагаешь? – екнуло сердце.

– Пойдем сейчас… Что с тобой, Андрюша?

– Не знаю. Предчувствие недоброе.

– Да брось ты, – она уже зарядилась своей безумной идеей, схватила меня за уши. – У мужчин не бывает недобрых предчувствий. Это женская прерогатива. А мои предчувствия подсказывают: удобнее случая не будет. Вставай. Я знаю, ты бы предпочел другое занятие…

– Одно условие, – вздохнул я. – Сначала «другое» занятие, а потом подумаем.

– Я знала, что ты так скажешь, – рассмеялась Варвара. – Ладно, ради дела я готова на все…