Дик Фрэнсис - Движущая сила Страница 14

Она улыбнулась, сверкнув зубами.

— Утром вы меня с трудом узнаете. Как мне к вам обращаться? Сэр?

— Фредди сойдет. А мне к вам?

— Нина.

Она поднялась, высокая, собранная, каждый ее дюйм — полная противоположность тому, что требовалось мне. Ездка в Тонтон, решил я, будет для нее первой и последней, особенно когда дело дойдет до чистки фургона по возвращении домой. Она пожала мне руку — ее рука была сильной и сухой — и не торопясь направилась к машине. Я проводил ее до дверей и посмотрел, как алое чудо с типично мерседесовским сытым урчанием выезжает со двора.

О зарплате, вспомнил я, никто и не обмолвился. Роза потребует от меня данные. Даже выполняя секретное задание Жокейского клуба, не удастся обойтись без бумажной волокиты.

С точки зрения занятости воскресенья — относительно тихие дни, только половина фургонов в разгоне. И в это воскресенье тоже можно было подумать о недостатке водителей: Харв, Джоггер и Дейв, а также кое-кто еще могли взять выходной. Многие водители любят работать по субботам и воскресеньям, так как получают больше, но мне повезло с ними, как с командой, поскольку все они не любили, когда работа уходила к конкурирующей фирме, и готовы были работать в свой законный выходной, лишь бы избежать этого. Закон четко устанавливал периодичность работы и отдыха, и мне иногда с трудом удавалось убедить их, что меня могут оштрафовать, если они уж слишком явно нарушат его.

Как и все, связанное со скачками, работа на лошадиных фургонах была скорее образом жизни, чем способом зарабатывать деньги, так что здесь работали только те, кому это нравилось. Еще требовались выносливость, чувство юмора и умение приспосабливаться. Бретт явно занялся не своим делом.

Слухи о его уходе быстро распространились среди заинтересованной публики, и еще до одиннадцати утра объявились два претендента на его место. Я отказал обоим: один сменил слишком много мест работы, а второму было уже за шестьдесят, и он не выдержал бы физических нагрузок и не смог бы работать сколь-либо продолжительное время.

Я позвонил Харву и объявил ему, что вместо Пат временно нанял женщину-шофера, пока та не выздоровеет. Она поедет в Тонтон, куда должна была ехать Пат.

— Ладно, — ответил ничего не подозревающий Харв.

Наступающая неделя предполагалась менее загруженной, чем предыдущая, что в данных обстоятельствах было неплохо. Я смогу спокойно поехать в Челтенгем на скачки и понаблюдать, как другие везунчики завоевывают золотой кубок и ломают себе шеи.

Джерико Рич своим телефонным звонком оторвал меня от бесполезных сожалений.

— Значит, ты благополучно доставил моих жеребых кобыл в Ньюмаркет, так? — проорал он.

— Так, Джерико, — ответил я, слегка отодвинув трубку от уха.

— Чтоб ты знал, я там у тебя все проверил в конторе. Добрая работа. Рад тебе это сказать.

«Надо же, — подумал я. — Не иначе как медведь в лесу сдох».

— У меня есть дочь, — громогласно заявил он.

— Да... гм... я знаю, встречал ее на скачках.

— Она купила лошадь для конкура. Чертовски сложное имя. Никак не могу запомнить. Она во Франции. Пошли туда фургон, ладно?

— С удовольствием, Джерико. Куда и когда?

— Сама скажет. Позвони ей. Я согласился заплатить за перевозку, если ты поедешь. Так что ей придется оказать тебе эту честь. — Он громко рассмеялся. — Только не посылай того водителя. Который подобрал покойника.

— Он у меня больше не работает, — заверил я. — Разве вам мои девушки не сказали?

— По правде говоря, сказали. — Он продиктовал мне номер телефона дочери. — Сейчас же ей и позвони. Зачем откладывать?

— Спасибо, Джерико.

Я позвонил дочери, как и было приказано, и записал все детали, касающиеся лошади: возраст, пол, цвет, цена — все, что потребуется при оформлении бумаг на лошадь и для сведения водителя. Она говорила четко, без суеты, свойственной ее отцу. Просто попросила привезти лошадь как можно быстрее, чтобы у нее осталось время потренироваться перед началом сезона. Еще она дала мне телефон и адрес во Франции и спросила, не могу ли я послать за лошадью грума.

— У меня здесь есть подходящий человек, — предложил я, — которому я доверяю.

— Вот и прекрасно. Счет пошлите отцу.

Я сказал, что так и сделаю, и, надо отдать ему справедливость, Джерико платил аккуратно. Как правило, я посылал счета тренерам за перевозку всех лошадей, а они уже производили расчеты с каждым владельцем в отдельности. Но Джерико предпочитал получать счета сам. Поскольку он не доверял всем работающим на него людям, он боялся, что тренеры потребуют с него больше, чем заплатили сами.

В принципе люди имеют привычку обвинять других в том, что они сделали бы сами. Бесчестье начинается с самих себя.

Когда-то он обвинил меня в том, что я взял взятку у букмекера и проиграл на его лошади в скачках с препятствиями. Я очень вежливо сказал ему, что никогда впредь не буду выступать на его лошадях. Неделю спустя он, как ни в чем не бывало, предложил мне огромный аванс при условии, что я соглашусь скакать на его лошадях в скачках с препятствиями весь следующий сезон. В конце концов мы пришли к общему знаменателю: я перестал обращать внимание на его вопли, а он дарил мне роскошные подарки, если я выигрывал. Наши нынешние отношения были весьма сдержанными.

Я мельком взглянул на часы и переключился на Изабель, которая принимала заказы по воскресеньям, если мне было некогда. Затем я занялся такими мирными делами, как одевание, уборка и тому подобное... Я также сходил в сад, чтобы нарвать цветов. Последнее явилось результатом понукания моих отсутствующих сестры и брата, полагавших, что следует время от времени возлагать цветы на могилы усопших родителей. Так уж получилось, что я, младший в семье, унаследовал родительский дом, жил недалеко от кладбища, и они считали, что именно я должен рвать цветы и носить их на могилу. Для них главным было, чтобы цветы рвались только в этом саду. Покупные не годились.

В эту первую неделю марта в саду практически ничего не было, кроме нарциссов, нескольких крокусов и одинокого раннего гиацинта среди вечнозеленого кустарника. Все это я и отвез на старое кладбище на холме, где мы некоторое время назад, с интервалом в два года, и похоронили своих родителей.

Честно говоря, повинность эта никогда меня не тяготила. И хотя могила располагалась на холме, вид оттуда открывался такой, что стоило забираться так высоко. Поскольку никакого их присутствия я не ощущал, я привык оставлять там цветы, как знак признательности за мое счастливое детство.

Разумеется, цветы завянут. Но я их принес, это главное.

Прием у Моди Уотермид начался в саду, освещенном ярким весенним солнцем, где ее младшие дети и дети гостей прыгали на батуте, а те, что постарше, играли в теннис. Поскольку просто стоять и смотреть было еще немного прохладно, те, кто слабее духом, потянулись через садовую дверь в гостиную, где их ждали яркий огонь в камине и изобретенный Моди коктейль из шампанского — на кусочек сахара на дне бокала наливался горький тоник, а затем бокал до верха наполнялся холодным розовым шампанским.

Бенджи и Дот, оба в длинных брюках, играли на жестком корте, непрерывно споря, в ауте был мяч или нет. Мы присоединились к ним, образовав малоспортивные смешанные пары. Меня и Дот очень быстро переспорили Бенджи и Тесса, дочь Уотермидов. Бенджи и Тесса использовали свою парную игру таким способом, что Дот шипела от злости, в результате чего я развеселился, и мы проиграли.

В игре против победителей, Бенджи и Тессы, нас сменили Эд, сын Уотермидов, и Лорна, сестра Моди. Дот все еще злилась, но я уговорил ее пройти в гостиную, где явно прибавилось народу и уровень шума уже не позволял различить отдельные голоса.

Моди протянула мне стакан и дружески улыбнулась голубыми глазами, что, как всегда, тут же направило мои мысли в русло прелюбодеяния. Она прекрасно знала о моей дилемме и не оставляла попыток переадресовать мои чувства своей сестре Лорне, которая, хоть и была похожа на Моди платиновыми волосами, тонкой талией и бесконечными ногами, ничем меня не привлекала, разве что чисто физически. С Моди было весело, Лорна же вечно по поводу чего-нибудь беспокоилась. Моди любила посмеяться, Лорна же стойко боролась за достижение достойной цели. Моди жарила картошку, Лорна же постоянно следила за своим весом. Моди считала, что я подхожу для Лорны, но сам я вовсе к тому не рвался, понимая, что все кончится скукой смертной и в конце концов — катастрофой. С моей точки зрения, Лорна бы великолепно подошла Брюсу Фаруэю.

В данный момент сам достопочтенный доктор с бокалом в руке стоял около камина с мужем Моди. Пузырьки в его бокале были бесцветны. Скорее всего минералка, подумал я.

Моди проследила за моим взглядом и ответила на мой невысказанный вопрос.

— Майкл решил, что, поскольку он скорее всего останется в Пиксхилле, стоит продемонстрировать почтенному доктору, что не все среди нас мошенники и дураки.