Фридрих Незнанский - По закону «Триады» Страница 14

Турецкий неожиданно для себя задремал, поэтому голос водителя заставил его вздрогнуть:

— Приехали, что ли!

— Ну вот, благополучно же добрались, а пугали-то, пугали…

Вначале Турецкий попытался попасть на объект просто нахрапом: подъехал к КПП, предъявил дежурному сержанту удостоверение и потребовал пропустить к командиру части. Для командира части он заготовил вполне правдоподобную легенду о выборочной прокурорской проверке военных объектов, расположенных на территории Чечни, но легенда не пригодилась — сержант жестко и непреклонно заявил, что Турецкому нужен специальный пропуск. И поскольку его нет, то Турецкий должен немедленно убираться, а иначе будет открыт огонь на поражение. Сомнений в том, что говорится всерьез и буквально по инструкции, не было никаких.

Турецкий, разумеется, предпочел убраться. Он отъехал на приличное расстояние, отпустил машину и «огородами» — где пешком, а где и ползком — влез на заросший боярышником пригорок, откуда открывался отличный вид на городок сверху.

Городок был огорожен трехметровой высоты бетонным забором. Но это только внутренний периметр. Был еще и внешний из натянутой на столбы «колючки». Между внутренним и внешним периметром прохаживались караульные. С оружием, естественно. А за внешним периметром всюду торчали таблички «Заминировано», и несколько воронок характерного для противопехотных мин размера и глубины подтверждали: действительно заминировано.

Турецкий в бинокль наблюдал за базой пять с половиной часов. Чтобы быть в форме необходимое и достаточное время, он съел полтаблетки бромантана, которыми его предусмотрительно снабдили ростовские сыскари. Бромантан был придуман для десантных операций, чтобы люди 24 часа в сутки могли не спать. Эффект — вроде 20 чашек кофе. Этакий военный экстези, приводящий к тому, что организм оказывается разбалансирован. Правда, в какой-то момент военные медики в бромантане разочаровались, а вот спецназовцы — нет…

На территории в несколько квадратных километров разместился целый городок из строений непонятного назначения. Ангары напоминали авиационные, но самолетов в них быть не могло. Они бы туда просто не въехали, поскольку почти вплотную ангары подпирали другие сооружения, похожие на заводские или фабричные цеха, только без окон и дверей. Смысл торчащей примерно в центре городка цилиндрической конструкции метров тридцати в высоту и двадцати в диаметре тоже был не ясен. В стенках этой колоссальной «бочки» зияли довольно большие, завешенные маскировочной сеткой дыры, то есть хранилищем чего-либо она точно не являлась, зато там, внутри, что-то довольно громко гудело и чавкало. С десяток «бочек» поменьше прилепилось вокруг большой. Эти казались не дырявыми, но тоже были укрыты маскировочными сетями, что не позволяло разглядеть всех подробностей. И еще внутри бетонного периметра не было ни плаца, ни стрельбища, ни казарм, ни бронетехники, ни солдат. Изредка между зданиями ходили люди, но были они без формы, без оружия и передвигались не строем и преимущественно поодиночке.

Турецкий пил из фляги холодный чай и соображал.

Судя по всему, там за заборами разместилось какое-то производство. И не по пошиву шинелей. В какой-то момент ветер подул со стороны базы, и Турецкий невольно поморщился — в воздухе висел запах, напоминающий о резиновом клее или нитрокраске. Даже здесь, вдалеке от городка, он чувствовался, а у ворот, вероятно, был очень сильным. Или там банальный склад ГСМ — горюче-смазочных материалов? Но зачем, во-первых, его секретить, а во-вторых, зачем на складе химики и геологи? Полевой нефтеперерабатывающий комбинат? Но кому бы пришла в голову идея строить подобный комбинат в зоне возможных боевых действий? Почему не привезти ГСМ из более спокойных районов?

А кроме того, нефтепереработка — это всегда высоченные трубы, факелы… Их так просто в ангарах не спрячешь. И все-таки цеха, ангары, «бочки» и прочее — только ширма. Наблюдение с воздуха и снимки со спутника покажут только внешнюю скорлупу. И такое вот наблюдение с удобной высотки ничего не даст. Чтобы разобраться, что внутри, нужно попасть внутрь. Черт!

Изредка поглядывая в бинокль, Турецкий жевал тушенку и соображал, что делать дальше. Внутрь бетонного периметра попасть можно. Непросто, но можно. Конечно, он рискует подорваться на мине, получить пулю от караульного или просто — быть пойманным…

На базу въехала колонна из шести «Уралов», они везли то ли щебенку, то ли глину. Несмотря на то что машины прошли совсем рядом с ним, буквально метрах в пятидесяти, Турецкий так и не разобрал, какой именно груз они везут, — кузова сверху были прикрыты брезентом. Грузовики скрылись в воротах одного из ангаров, а через сорок минут ушли порожняком.

…Но бог с ним, с трибуналом, не факт, что удастся отыскать там, внутри, Заварзина. Даже если он там…

Тут внимание Турецкого привлек караульный. Положив на землю автомат, он плоскогубцами прикручивал к скобам на столбе концы отвалившейся колючей проволоки. Работал неумело, то и дело накалывался, по губам можно было прочесть, как он матерится. Турецкий видел его во всех подробностях: скривленный рот, несвежий подворотничок, тусклая общевойсковая эмблема на воротнике застиранной «афганки», круглая нашивка СКВО на рукаве… Не нужна даже снайперская винтовка. Из-за любого куста элементарно можно снять этого горе-бойца из автомата, а он свой даже не успеет поднять. Караульный, так и не закончив работу, плюнул, забросил автомат на плечо и ушел.

…А что, если этот объект вовсе не армейский? Что, если это подделка под армию? Ведь, в конце концов, караульные в полевой униформе и несколько платежек, прошедших через финансовое управление Северокавказского военного округа, еще не доказывают реальную принадлежность базы к Вооруженным Силам Российской Федерации. В 1952 году, например, было ликвидировано целое фиктивное Управление военного строительства, возглавляемое неким инженер-полковником Павленко. Арестовали около трехсот человек: якобы офицеров, сержантов и рядовых. Выяснилось, что десять лет (!) в Советской армии действовала фальшивая воинская часть со своим «штабом», «разведкой», «контрразведкой»!!! В начале войны недоучившийся студент, этот самый Павленко, сбежал из воинской части и, благополучно миновав заградотряды, оказался в тылу, в Калинине. Там дезертир лег на дно, отсиделся какое-то время, а потом создал подконтрольную только ему воинскую часть. Все началось с того, что приятель Павленко, профессиональный мошенник, из резиновой подошвы вырезал гербовую печать. Потом появились штампы, бланки, продовольственные аттестаты, командировочные удостоверения и прочие деловые бумаги, набрали людей. Более того, часть «шла» военными дорогами и закончила свой «боевой путь» под Берлином, шествуя за спинами истинных победителей. По фиктивным чекам так называемая боевая единица получила свыше 25 миллионов рублей. И это в то время, когда народ голодал, горбатился у станков, отдавал самое последнее фронту… Потом, конечно, «инженер-полковника» расстреляли, остальных посадили. Однако каков прецедент! Чем черт не шутит…

Но полчаса спустя, разрушая предположения Турецкого, над базой завис армейский вертолет. Настоящий, с реальным бортовым номером. Номер Турецкий записал. Вертолет приземлился на маленьком пятачке между цехами, и из него высадились реальные офицеры. Среди них выделялся штатский. Но и в нем было что-то от военного. Хотя бы орлиный нос и желтоватые щеки в морщинах. К тому же он показался Турецкому знакомым. Во всяком случае, сильно напоминал офицера Генерального штаба Банникова. Турецкий даже был с ним единожды знаком — года три назад их познакомил Голованов, они вместе служили в Афгане. Но могло ли это быть на самом деле? С одной стороны, они выпили тогда втроем по бокалу пива в футбольном ресторане «Пять оборотов» на Садовом… Он не был уверен… А с другой стороны, почему бы и нет? На войне как на войне. И кстати, один из вариантов подписи подполковника-вербовщика читался как «Бани». Значит, не «Бани», а «Банн».

Вертолет пробыл на базе около трех часов и улетел в сторону Грозного.

Было уже около десяти вечера. Турецкий сменил место дислокации — отполз со своего пригорка и перебрался в ближайший лесок.

Немного поплутав и найдя подходящую ложбину между двух деревьев, он устроил себе ночлег. В лесу пахло прелью, листва была до того нежной, что, казалось, и она большую часть времени проводит под землей, как боевики-чеченцы в своих норах в горах. Турецкий, стараясь не шуметь, сломал несколько крупных веток с листьями, которые положил под себя и сверху. Холодно не было, и заснул он сразу — слишком устал, сказывалось напряжение. Приснилась Москва, он как-то сразу понял, что это сон: слишком диким было все происходящее. Он ехал в метро. Вдруг раздался спокойный голос машиниста: «Внимание, сейчас начнется газовая атака!» Никто не стал паниковать, в руках пассажиров откуда-то появились противогазы, один только Турецкий мотался как неприкаянный среди этих «слоников», ловил ртом отравленный воздух, захлебывался и медленно умирал…