Андрей Евдокимов - Австрийская площадь, или Петербургские игры Страница 14

— Мы с вами раньше не встречались? Где-то я вас видел, — Кошелев заглянул в лежащий перед ним список, — Надежда Петровна.

— Нет, не приходилось, — пригладила та и без того гладко уложенные седые волосы. И вот этот, такой знакомый, жест помог Кошелеву вспомнить.

— Вы, наверное, до пенсии работали в школе?

— Да, учила в начальных классах.

— Я так и подумал — вы очень похожи на мою первую учительницу. На всю жизнь запомнил: ее звали Лидия Александровна.

Было видно, что Надежде Петровне очень приятно. И у Кошелева потеплело на душе. Тем более что Надежда Петровна просила не за себя, а за соседку устроить ее в дом престарелых, чтобы о ней заботились. Основания для этого были — сын погиб в Афганистане, защищая Родину.

Такие встречи доставляли Кошелеву радость. На каждом приеме находилось двое-трое, кому глава администрации мог помочь. И помогал! Реально помогал, наказывая нерадивых работников и даже лишая их премий.

Прием затянулся почти до восьми. Не допив стакан крепкого чая, Кошелев пригласил Катушкина, терпеливо дожидавшегося в приемной.

— Принес?

— Конечно, Павел Константинович, все сделано, как вы велели.

Кошелев жестом прервал вице-президента футбольного клуба «П.С.И.». В поданной Катушкиным бумаге было написано: «В связи со сложной финансовой ситуацией…»

«А когда она не была сложной?» — подумал Кошелев.

«…необходимостью подготовки к следующему футбольному сезону, проведения тренировочных и сезонных сборов, а также для приобретения спортивного и технического инвентаря и выезда на турнир в город Тайпей (на Тайвань), где наш клуб будет защищать не только честь города, но и России, и в соответствии с Постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 23.11.94 г. № 32 „Об итогах Игр Доброй Воли“, просим Вас выделить беспроцентную ссуду в размере 300000000 (триста миллионов) рублей сроком до 27.11.95 г.»

— Ты что просишь — подаяние или ссуду? Если ссуду, то пиши, как отдавать будешь.

Катушкин недоуменно пожал плечами. В другом случае Кошелев отправил бы его обратно, но тут подсказал, и футболист от руки дописал: «Источником погашения ссуды будут выступать средства, перечисленные спонсорами, и доходы от коммерческой деятельности клуба».

— Вот так хорошо, — сказал Кошелев, — перепечатай и с утра к Малышеву. Раз ты вопрос по-государственному ставишь, то знай: за честь России резолюцию должен наложить заместитель мэра — не меньше!

Уже когда за вице-президентом закрылась дверь, Кошелев вспомнил: недавно он выделил 45 миллионов для выезда на чемпионат по мини-футболу, а в обосновании клуб «П.С.И.» именовался некоммерческой организацией.

«Вот дурни! Сами не помнят, что пишут, — лишь бы деньги оттянуть побыстрее. Какая же коммерческая деятельность у некоммерческой организации?» — подумал Кошелев, но возвращать Катушкина не стал.

Рабочий день закончился, и Павел Константинович решил потратить полчасика на свое любимое занятие- работу над сборником изречений и афоризмов. Это было не просто переписыванием чужих мыслей. Нет, собирание было подлинным искусством. Оно даже имело собственное название апофтегматика.

«Этот жанр не престает волновать сердца миллионов людей, — с увлечением дописывал Павел Константинович введение в книгу, — и в этом нет ничего удивительного. Разве не упоительна возможность погрузиться в мир мыслей и чувств гения? Может быть, она не совсем бескорыстна — многие собиратели стали знаменитыми людьми. Долгие годы наша жизнь проходила под навязанным нам девизом: „Скромность украшает“. Эта мудрость, отдающая фарисейством, глубоко фальшива. Талейран когда-то сказал: „Я хочу, чтобы на протяжении веков спорили о том, кем я был, о чем думал и чего хотел…“»

1.18. Дело гнило!

За полчаса до полуночи, когда Павел Константинович Кошелев уже заканчивал поздний ужин, заместитель начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями полковник Микин неторопливо беседовал с майором Глебом Калинченко.

— Стало быть, упустил свидетельницу?

— Курица — не птица, Александр Вадимович, Австрия — не заграница! Куда ж она денется — вернется.

— Жди! У рака на горе свиста не хватит. И надо же было Кокосову в это дело всунуться. Ведь наш парень, Баку, Вильнюс, Сумгаит — всюду успел побывать. Черт знает, сколько раз его МВД награждало. А нам такую свинью подложил! Развалил операцию до самой маковки. И, ясное дело, все выложил своему дружку, Рубашкину, а тот жене.

— Он был уверен, что на нее бандиты наехали…

— Бандитов боятся, а нас? Нас ни в грош не ставят! Как бы там ни было, фирмачи свои махинации свернут по-тихому, поняли, что мы у них на хвосте. Да и Кошелев не дурак, чтобы проявлять излишнюю активность.

— Вы думаете, австрийцы его предупредили?

— Ни в коем разе! Все эти твои грины и грепперы раскололи рубашкинскую супругу, а скорее всего, она сама к ним прибежала: дескать, выручайте меня за верность вам менты прессуют. Они помогли и молча притихли. Теперь никому слова не скажут. А Кошелев- чекист, он и в могиле чекист. Все видит, обо всем знает. И наши секреты для него — тьфу, что два пальца обмочить. Ты еще молодой, не сталкивался, когда они в полной силе были. Так что теперь обе стороны, не договариваясь, будут спускать дело на тормозах. Короче: был проект и нет проекта! Ты даже приготовления к совершению не докажешь. Но про себя можешь гордиться, что уберег землю русскую от супостатов и ворогов! И я вместе с тобой.

— А деньги? Как они затраты покроют? — возразил Калинченко

— А чего там скрывать — асфальт загладили, фасады прочистили, шарики в небо запустили, — сколько их там было: тыщ пять-шесть? Ты их про шарики спросишь, а они в ответ: «Праздник для народа! Культура!» Корысть есть? Присвоение бюджетных средств есть? Умысел имеется? Нет! Значит, и вменить им нечего, хоть полгорода воздухом надуют и принародно зафигачат в стратосферу. Короче: семечко не проросло, а уже гнило. Не клеится дело, дальше разработки не пойдет. Да и за это хлебнем выше крыши, если утечку выпустим, — огорченно покачав головой, подытожил Микин. — Давай следующий вопрос!

Возразить было нечего. Калинченко понимал, что непредвиденное вмешательство Кокосова сорвало вербовку Рубашкиной и, по сути, завалило всю операцию.

— Что ж, и не такое бывает, — утешил сам себя Калинченко и, помолчав, продолжил: — Ремонт в квартире Кравцова практически закончен. После того как будут подписаны акты сдачи-приемки и оформят сверку взаиморасчетов по затраченным средствам, можно возбуждать уголовное дело и производить выемку документов. Почти все они в копиях у нас уже есть.

— Ты кого из оперов привлекал? — вдруг спросил Микин.

— В полном объеме только Авдеева.

— Это который?

— Тот, новенький, которого мы с области, из Кировского района взяли. Дельный, старается и кураж есть.

— Да, сыщик без куража — что пахарь без плуга! Но давай все же мальчонку побережем. Тут у меня вызов на двухмесячную подготовку в Красноярск. Пускай едет, ума-разума набирается. Вылет — завтра…

— Не успеет сдать выходы.

— Ты что, ему агентуру доверил? — удивился Микин.

— Пришлось, Александр Вадимович, мне же не разорваться.

«Значит, парень действительно стоящий, ведь не бывало такого, чтобы Калинченко своих людей на кого-то замыкал», — подумал Микин и приказал:

— Даю два дня. Домой пусть заедет не больше чем на час. Все его телефоны — на кнопку. Самого — под наружку, чтоб ни шагу без догляда. Провести до самолета — и ни с кем никаких контактов. Проездных документов не брать, купишь билет в кассе на любое имя- я дам команду, чтобы деньги списали со спецфонда, ну, и все остальное. На месте его встретят, я красноярским позвоню.

— Есть, Александр Вадимович! Будет выполнено. — Калинченко понимал, когда кончается беседа и начинается служба. — Разрешите еще пять минут.

— Давай, — взглянув на часы, обречено махнул рукой Микин.

— Источник сообщил, что Кошелев и его заместитель Жижин подписали несколько договоров с «Энер гомашбанком» и банком «Кредит-Петербург». Засылают туда бюджетные деньги, якобы — лишние. Миллиарды как в прорву! Навар — до 400 процентов. Там еще очень большая странность: администрация обязалась давать банку какую-то коммерческую информацию. И, судя по всему, дает

— Откуда же в городе лишние деньги? И какая-такая коммерческая информация к гребаной матери?! Из мэрии шпионскую шарашку вздули? возмутился Микин.

— Характер передаваемых сведений пока не установлен. Есть наметки, что дело связано с квартирами и свободным нежилым фондом…

— Наметки! Если все твои наметки в жопу засунуть, такой дым пойдет, что парового отопления не надо — без него жарко станет. Молчи, я уже понял, к чему клонишь! Людей под твои наметки-хернотки не дам. Будет дело — будут ресурсы. Ничего не пожалею и никого не побоюсь. Сам знаешь, я свою лямку оттянул. На всю длину! А теперь твоя очередь подходит — готовься.