Лев Гурский - Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3) Страница 14

- Мяу... - повторил рыжий разбойник, и Дмитрий Олегович понял, что животное обращается вовсе не к нему, а к соловьиной клетке, накрытой куском плотной ткани. Надо полагать, кот, как и раньше, жаждал общения с соловьиной парой, согласной петь исключительно при посредстве фонограммы.

Курочкин посмотрел на циферблат ходиков: до окончания плановой медитации под чахлую вегетарианскую икебану оставалось еще три минуты. Потом в распорядке значится пятиминутный "Туалет" - не то посещение уборной, не то смена гардероба.

- Брысь! - отмахнулся от разбойника Дмитрий Олегович, отвернулся и попробовал вновь вернуть себе мысленное море. Он уже почти представил себе песчаный берег, небо и барашки волн, как вдруг мерный шум воображаемого прибоя был заглушен настоящими громкими звуками.

Блямс! Зззз! Блямс!..

От неожиданности Курочкин едва не подпрыгнул на месте, крутанувшись одновременно со стулом. Виновником шума был проклятый кот: он уже катал по полу металлическую клетку с птицами, стараясь сорвать тряпку. Вместе с клеткой по полу елозил зацепившийся проводом магнитофон. Больше всего шума производило железо клетки, поскольку кот, отмяукав свое, действовал теперь четко и молча. В свою очередь, соловьиная пара, кажется, дала себе зарок не подавать голоса даже в форсмажорных обстоятельствах и сидела тихо. Вернее, перекатывалась тихо.

Забыв про море, икебану и план спасения, Курочкин бросился на выручку пернатым. Он, конечно, знал, что курица - не птица, однако изза своей фамилии почему-то ощущал иногда отдаленное родство со всеми летающими тварями, за исключением комаров и самолетов. Возможно, киллер Сорок Восьмой и любил наблюдать за кошачье-соловьиными потасовками, однако Дмитрий Олегович гораздо больше любил справедливость...

Справедливость восторжествовала сама собой еще за полсекунды до того, как Курочкин подхватил с пола клетку: рыжий разбойник ненароком наступил на магнитофон. И, как назло, включил его.

Ш-ш-ш-ш-ш! - злое шипение магнитофона, многократно усиленное динамиком, повергло кота в ужас. Он сразу прекратил охоту и испуганно заметался по комнате, чуть не перевернув кувшинчики и вазочки с вялой японской зеленью. Наверное, рыжий решил, будто магнитофон - еще один кот из конкурирующей фирмы, а громкий голос - признак могущества конкурента. На счастье рыжего, дверь в комнату в эту минуту отворилась, что позволило коту юркнуть в образовавшуюся щель.

Удовлетворенный Курочкин нажатием кнопки прекратил неприятное шипение агрегата, после чего вернул клетку с узниками на свое место, в углу.

- Скандальный зверь, - заметил он вошедшему толстому гоблину, имея в виду беглого кота. - Оч-чень своенравное создание.

- Баловник, - с отвращением признал охранник. - Лапушка.

Видно было, что разговор на кошачью тему не доставляет ему радости.

- Икебана закончилась, - сообщил Дмитрий Олегович, кивая на ходики.

После чего он с почетом был эскортирован в туалет - в соответствии с распорядком дня. Киллер Сорок Восьмой, должно быть, умел командовать своим организмом и наверняка воспользовался бы уборной с толком. Власть Курочкина над своим телом не простиралась так далеко. Несмотря на четкий пункт плана, его посещение туалета оказалось бесполезным; организм не подчинился чужому распорядку - точно так же, как раньше он оказал активное сопротивление вегетарианскому безумию Сорок Восьмого с его кошмарными травами. Вообще организм Дмитрия Олеговича был, похоже, принципиальнее самого Дмитрия Олеговича. С одной стороны, это радовало, но с другой - пугало. Впрочем, книжный опыт террориста Карлоса Кугеля из романа "Мишень" вовремя подсказал Курочкину, что делать. Он стал внимательно осматривать все закоулки обширной туалетной комнаты, и в пластмассовом шкафчике рядом с рулонами розовой бумаги и дезодорантами с иностранными этикетками обнаружил, наконец, искомое: тяжелый металлический ночной горшок с ручкой, переносной сортир наемного убийцы. Примерно такой же сосуд был у Димы Курочкина в глубоком детстве, разве что немножко полегче. Кроме того, на курочкинской ночной вазе изображены были три поросенка, в то время как данный сосуд был украшен кокетливым цветочным бордюром. Не исключено, узор на горшке специально подбирался с учетом вкусов травоядного террориста. Чтобы потом, если что, не бегать по городу и не искать замену... Дмитрий Олегович прислушался. Ему внезапно показалось, будто за дверью туалета началась какая-то беготня. Хлопали двери, гоблины в коридоре оживленно переговаривались о чем-то своем, неразборчивом. Если учесть, что ночной горшок с растительным орнаментом уже не нуждался в замене, переполох в квартире был, вероятно, вызван чрезмерной активностью кота.

Курочкин спустил воду (для конспирации) и, держа тяжелый пустой горшок наперевес, покинул туалет. При этом он постарался изобразить на лице чувство исполненного долга.

- За дверью уже переминались двое гоблинов из охраны - толстяк и культурист. На лицах у обоих было написано оживление. Кота поблизости не наблюдалось.

- Что-нибудь произошло? - строго осведомился Курочкин у охранников.

- Все по плану, - бодро ответил гоблин-культурист. - Вы даже с опережением на одну минуту.

Дмитрий Олегович с толком использовал лишнюю минуту. Он протянул охраннику сосуд с цветочками и скомандовал:

- Отнесите в ГЛАВНУЮ комнату.

Ничуть не удивившись, гоблин-толстяк послушно подхватил на руки железный горшок и деловито понес его в указанном направлении. Мол, приказ есть приказ; велят - мороженое принеси, велят - ночную вазу с нарисованной икебаной. Наше дело охранное.

Сам Курочкин, проследив, как выполняется команда, отправился в сопровождении гоблина-культуриста прямиком в спальню. После "Туалета" распорядок отводил киллеру Сорок Восьмому полчаса на непонятный "Сексодром". Дмитрию Олеговичу совсем не нравилось это слово. Он искренне уповал на то, что данный пункт в плане - всего лишь юмористическое обозначение виденной им большой постели, где можно просто отдохнуть в горизонтальном положении. Расслабиться, как пообещал ему во время экскурсии серебристый хек, - и ничего кроме этого.

Тем не менее Курочкин вступил в будуар с изрядной долей тревоги: не будет ли тут сюрпризов? "Все по плану", - успокоительно повторил сопровождающий гоблин и плотно прикрыл за его спиной дверь.

Дмитрий Олегович вгляделся и перевел дыхание. Кажется, никого. Кровать в углу была похожа на Землю в один из первых дней Творения, сразу после отделения воды от тверди. То есть - безвинна и пуста, если не считать белоснежного покрывала. Адам с Евой еще не изобретены, и Дмитрию Олеговичу этот факт на руку. На полпути к ложу он с облегчением скинул обувь, а потом, не раздеваясь, с разбега запрыгнул на кровать...

- О-о! - простонал кто-то под покрывалом.

- Ай!! - в страхе воскликнул Курочкин, безуспешно пытаясь выбраться из зыбучей перины.

Дмитрий Олегович, привыкший к советским тюфячкам, недооценил мягкости явно импортной кровати: оказывается, сверхмягкая постель могла почти целиком поглотить человека. И даже двух.

Парализованный периной Курочкин со страхом наблюдал, как из-за покрывала появляется большая черная рука. Потом - большая черная нога. И наконец, - целая большая женщина в крохотном красном купальнике. По своим габаритам она необычайно походила на курочкинскую супругу Валентину. Только ЭТА женщина была еще иссиня-черного цвета - точь-вточь как кристаллики перманганата калия. Курочкину-фармацевту был знаком такой оттенок.

- Хелло, май дарлинг! - нежно проворковала огромная и почти голая негритянка. - Ай вонт ю!

12

Сережка Солопов, институтский приятель Курочкина, далеко не сразу стал почтенным доктором медицинских наук и заведующим кафедрой гангрены. Было время, когда Солопов еще только-только выбирал свое возможное поприще и даже всерьез планировал завоевать себе место под солнцем на просторах психоанализа. С этой целью он прочел вдоль и поперек всего полузапрещенного тогда Зигмунда Фрейда, а затем долго и с пристрастием экспериментировал на Дмитрии Олеговиче, безжалостно классифицируя все его потаенные комплексы. Именно тогда Курочкин с удивлением узнал истинную причину, по которой он, оказывается, женился на своей Валентине. По Фрейду ровнехонько выходило, что некрупные мужчины вроде Курочкина подыскивают себе подруг жизни с комплекцией Брунгильды, подчиняясь неосознанным желаниям обладать не столько женой, сколько матерью. "Да что ты?" - тихо конфузился Дмитрий Олегович, поплотнее прикрывая дверь в комнату (свой психоанализ Сережка засекречивал). "Именно, Димыч, можешь мне поверить, убежденно говорил Солопов, кружа по кухне, где они якобы играли в шахматы. - У старика Зигмунда об этом прямо сказано во всех его пяти лекциях, а особенно - в пятой. "Эвиг киндлихе", усекаешь? Скрытая потребность сохранения вечно детского состояния взаимодействует с дискомпенсированным либидо, в результате чего любая попытка коитуса для мужа-ребенка подсознательно символизирует возвращение в плаценту, к девятимесячному внутриутробному комфорту... Тебе ведь хочется во время полового акта называть жену "мамочкой", да?" В ответ Курочкин уныло отнекивался. "Обязательно захочется, - обнадеживал Солопов. Рано или поздно, гарантию даю. От бессознательного, Димыч, не убежишь. Эта разновидность эдипова комплекса в мире наиболее распространена. Крупногабаритная женщина - твой сексуальный оптимум, четко детерминированный правилами психоанализа... Понял?" Из всей этой зауми Дмитрий Олегович понял только одно: согласно непреложным законам психоанализа, он мог бы изменить родной Валентине разве что с женщиной ее же формата. И ни килограммом, ни кубическим сантиметром меньше. Аксиома.