Алексей Кленов - Игра без правил Страница 14

— Ради Христа… Вашбродь… жизни не решайте, господин офицер. Ведь свои же мы!

— Все мы нынче свои, и друг другу глотки рвем, — перебил МИхей с досадой. — Да не сепети ты, говори ровно.

— Истинный крест, я… Купчина тот, Семисадов, в Минусинске к нам прибился, при отступлении. Слыхал я, как он их благородие, господина Вяземского, о покровительстве просил. Позавчера, как в Надеждино были на постое, я при их благородии вестовым состоял…

Судорожно дернув кадыком, солдат сглотнул слюну и, умоляюще глядя на Воронова, продолжил:

— Как стрельба на окраине зачалась, красные, значитца, набегли, я первым делом в избу кинулся, господина Вяземского упредить. А Семисадов, царствие ему небесное, на полу лежит, и дырка-то, вижу, в затылке…

— Поспешил, стало быть, их благородие? — уточнил Воронов.

— Мне то неведомо. Только смотрю, штабс-капитан сундук раскрыл и смотрит…

А глаза-то как у волка горят. Меня увидал, да как рявкнет, мало вены на лбу не полопались, ажник проняло меня хужей чем от красных… Уходили мы ввосьмером, и штабс-капитан девятый, на тачанке. А коняка его следом бежал. Послушный у него коняка, ага… Так всю роту и положили в Надеждино, без пулемета. Можа и жив кто остался, ежели в лес убег…

Тяжело дыша, солдат округлившимися глазами смотрел то на сверкающий возле самого горла клинок, то, умоляюще, — на Михея, смаргивая ресницами падающие на глаза капли пота со лба.

Помолчав, Михей резко разбросал костер, тщательно затоптал уголья, и махнул Загидуллину. Тот небрежно втолкнул шашку в ножны, не скрывая досады от того, что не довелось покуражиться. Анфитка отступил от второго дозорного. Михей еще с минуту постоял молча, широко расставив ноги и уперев левую руку в эфес шашки. Потом резко повернулся к солдату.

— Что в сундуке?

— Ваше благородие… Истинный крест — не знаю!

— Не ври мне!

— Богом клянусь — не видел! Только…

— Что "только"? Что?

— Слышал я, Семисадов обещал штабс-капитану щедро отплатить за услуги.

"В Харбине… — это его слова, — в Харбине вы не будете нуждаться ни в чем".

— В Харбине? Это точно? Сам слышал?

— Вот как вас.

Михей коротко взмахнул нагайкой, полоснув по голенищу юфтевого сапога, и шагнул к околице. Анфитка с Римом молча двинулись следом. Уже на ходу Михей сказал через плечо:

— Костры не жгите. Наведете красных — все кровушкой умоемся…

Фельдфебель, до сих пор не обронивший ни слова, пробормотал вслед, словно оправдываясь:

— Холодно, вашбродь. А на дороге внешний дозор имеется.

А когда казаки совсем растворились в темноте, грубо, с откровенной злобой добавил, скрипнув зубами:

— С-сучье вымя… Понацепили серебряных погонов и командуют. Ух, я бы вас всех…

Войдя в избу, где Анфитка ночевал с четырьмя казаками, Михей негромко распорядился:

— Анфитий, лампу запали. Урядник, выведи казаков, обождите на улице…

Дождавшись, пока казаки выйдут, Михей молча кивнул Анфитке на хозяйскую половину. Тот проворно нырнул за занавеску и вытолкал к Михею совсем не заспанную хозяйку, даром что ночь была на излете.

— Вот что, хозяюшка, — Михей кивнул женщине на лавку и, тяжело глядя на нее из-под лохматых бровей, велел. — Говори, куда мужик твой направился на ночь глядя, ежели беды не хочешь. К красным ушел, о нас упредить?

Хозяйка пожевала бледными губами, невидяще глядя прямо перед собой. Анфитка чуть вынул из ножен шашку, вопросительно поглядев на Михея. Подъесаул резко махнул зажатой в руке нагайкой, и клинок мягко скользнул обратно в ножны. Хозяйка тускло забормотала:

— Вся Расея на дыбы поднялась, не иначе как конец света скоро… Старший мой у вас служит, младший с партизанами по лесам мотается. За кого мне молиться? Оба дороги… Не к красным мужик мой пошел, не греши понапрасну, казачок. Офицер ваш, старший который, — хозяйка неожиданно остро, коротко взглянула на Михея, — вечор к себе вызывал. Велел ночью быть при нем, проводником, дескать, пойдет. От наших Пожаров до самой Монголии ни одной живой души нет. Ну а мужик то мой, понятное дело, охотник. Все тропы знает…

— Так офицер велел до границы вести?

— Ну а куда же? Я и говорю, от нас и до границы — ни хутора, ни деревни. Скит только староверческий, Ерохиным прозывается. Я и то говорю мужику: куда, мол, дале то ехать, ежели Расея на нас и заканчивается? Кого воевать? А он мне: нишкни, дура, не твово ума дело…

Повинуясь взмаху Михеевой нагайки, хозяйка ушла на свою половину и легла на топчан, чутко прислушиваясь к разговору на другой половине избы. Давно уже не ждала ничего хорошего от людей с оружием, от красных ли, от белых. Германская война в разор ввела, а гражданская и того хлеще.

Год назад, на поминках свекра, оба сына, сведенные под родительской крышей общей бедой, друг на друга волками смотрели, мало зубы не скалили. Того и гляди что прямо за поминальным столом начнут друг дружке глотки грызть, и на отца с матерью не посмотрят. Тимофей то в прапорщики выслужился, награды имеет. А у младшего Степана всех заслуг — красный лоскут в шапке, да ружье под рукой. И чего делят? Как были оба голытьбой, так ею же и остались. За что воюют?..

Михей грузно опустился на лавку возле стола, подперев плотно сжатыми кулаками голову, и угрюмо вперился взглядом в огонь керосиновой лампы. Анфитка, сев напротив, выжидающе уставился на дядьку.

— Вишь как, — пробурчал Михей. — А ты говоришь — ассигнации. Кого имя нынче удивишь? Бумага, она и есть бумага, хоть царская, хоть керенки… В Монголию Вяземский метит, паскуда. А оттуда и далее. А там бумагой только задницу подтирать, да и то неловко, шершавая. Не иначе как золотишко в сундуке, и, должно, немало.

— Так я и говорю, — зашептал Анфитка. — Возьмем офицера за жабры, да поделим поровну с казаками. Дома-то оно и пригодится. Ей-Богу, дядько, зачем Вяземскому отдавать? Он на то золото в Парижах да Амстердамах этих… кокоток будет покупать да шампанским им ноги мыть. А нам быков надо, хлеб ростить. А, дядько? Лобогрейку купим. А то и мельницу поставим…

От грохнувшего за околицей выстрела, и, вслед за ним, хлопка ручной гранаты Анфитка подскочил на лавке, выхватывая из кобуры наган. Михей резко поднялся, оттолкнул лавку и бросился на улицу, матюгнувшись на ходу. Выскочив на крыльцо гаркнул во весь голос:

— Урядник, подымай казаков! Десять человек занять оборону на южной околице. Остальные — на северную. Анфитий — со мной…

Первым делом Ким купил новые билеты на вокзале. Потом в ближайшем гастрономе взял продукты по составленному Оксаной списку, а в соседнем универмаге одежду и обувь для всех троих. В спортивном отделе прихватил туристический набор из трех разнокалиберных котелков и комбинированных вилок-ложек. Не забыл и небольшой топорик в кожаном чехле. Загрузив машину покупками, поехал обратно, стараясь придерживаться небольших улиц.

При выезде из города его насторожила пробка у поста ГАИ. Объехать не было никакой возможности. Решил рискнуть. Двое сержантов проверяли документы и осматривали машины. Чуть поодаль, у застекленного здания КП, покуривали трое ребят в пятнистой униформе с коротконосыми АКС за плечами.

Повинуясь движению полосатого жезла, Ким остановился. В окно заглянул один из сержантов, козырнул:

— Сержант Бессмертнов. Ваши документы, пожалуйста.

Ким, протянув права и техпаспорт, бодрым голосом поинтересовался:

— Что случилось, сержант? Облава на кого-то?

Тот сделал вид, что не слышал вопроса.

— Откройте, пожалуйста, багажник.

Ким, пожав плечами, вышел, поднял крышку багажника.

Сержант бросил беглый взгляд внутрь, махнул рукой, давая понять, что процедура проверки окончена, козырнул, вернул Киму документы и шагнул к следующей машине.

Ким, отъехав немного, свернул к обочине, заглушил двигатель.

Подошел к ребятам из спецвзвода, окликнул:

— Эй, служивые, огоньку не будет? Прикуриватель отказал.

Один из парней, рыжий здоровяк, подал ему спички. Ким прикурил, вернул коробок.

— Спасибо. А что за шумиха? Кого ловят-то?

Тот же парень лениво протянул:

— А черт его знает. Сами еще не знаем, кого. Тут вчера в садах стрельба была. Кто-то с трассы пожар заметил, позвонил. Пока пожарные приехали, уже все сгорело. Нашли сторожа застреленного и еще кучу трупов. Что к чему, никто не знает. Вот получили приказ все машины шмонать, оружие искать. Кто-то будто бы слышал, что из автоматов стреляли. Короче, темное дело. Море крови — и никаких следов.

Ким вернулся к машине и поехал, обдумывая услышанное. Судя по всему, конкретно никого не искали. Просто предположили, что вчерашняя пальба и заваруха у дома Кирилла как-то связаны между собой, вот и боятся продолжения. Ну что же, рассудил он, по крайней мере, ему эта неразбериха на руку. Его пока не ищут. Хотя трудно сказать, как сложится обстановка в ближайшие часы. Если милиции стало известно, что у дома Кирилла мелькала его ішестеркаі, и там связали это с пожаром в его дачном домике, то к нему потянет прямая дорожка. Вот тогда и жди гостей. іА ну-ка, гражданин Воронов, объясните нам такое забавное совпадение…і А если еще в квартиру заглянут? А в гараж? А в тайнике (плевом по сути) следы ружейного масла? Наводит на кое-какие размышления. Не-е-ет. Исчезнуть надо немедленно. Жареным вот-вот запахнет.