Алексей Пронин - Страж державы Страница 14

Дальнейшие события разбились в сознании Миссионера на отдельные кадры. Вот он подбирает с пола укороченный «узи» с глушителем. Вылетает из комнаты, едва успевая отпрянуть в сторону. Пули, предназначавшиеся ему, пролетают мимо. Он давит на спусковой крючок. Последний из оставшихся воинов Иудеи кубарем скатывается с лестницы и сбивает начинающего терять силы Миссионера. На этом раскадровка заканчивается, свет гаснет.

Конец фильма.

Он очнулся, почувствовав, как чья-то рука прощупывает пульс на его шее. Старлей Слобцов открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Мари, успевшую за время короткого затмения освободиться от пут.

– Кто ты, прекрасная дева? – Руки Миссионера потянулись вверх.

– Полегче, супермен, – с улыбкой отпрянула на безопасное расстояние Мари.

– А где Линар и Тихомиров?

– Они на втором этаже. В отключке.

– А ты как здесь оказалась?

– После того как двое охранявших меня бойцов, услышав шум, побежали вниз и не вернулись, я еще минут пять прислушивалась. Потом осторожненько спустилась. Увидев, что на тебе лежит прошитый пулями гость, я поначалу подумала, что и ты мертв. Первым делом я нашла ключи от наручников, освободила руки, отлепила ото рта скотч и сразу к тебе.

– Слушай, Мари, может, ты все-таки освободишь мои руки от этих железок?

– Чтобы ты сразу набросился на меня и лишил невинности?

– В каком месте?

– Ах ты, скотина! – замахнулась на него рукой Мари.

– Все, все, сорри. После этой мясорубки я ничего не соображаю.

– Ладно, ковбой, так уж и быть, освобожу тебя от наручников.

Мари пару раз провернула в замке маленький ключик, и Миссионер привстал, разминая затекшие запястья. Все тело ныло от полученных ударов.

– Машутка, не в службу, а в дружбу, пока выдалась свободная минутка, организуй своему спасителю что-нибудь выпить и закусить. Аппетит зверский.

– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

Мари встала и, покачивая бедрами, пошла на кухню. Ее короткая юбка посреди горы трупов смотрелась явно не к месту. С трудом подавив возникшее из ниоткуда дикое, необузданное желание, появляющееся у представителей рода человеческого после преодоления нешутейных опасностей, он, перешагивая через тела поверженных противников, прошел в гостиную, бухнувшись в то самое кресло, в котором совсем недавно сидел в качестве пленника. До смерти хотелось курить. Миссионер, похлопав себя по карманам, пришел к неутешительному выводу. Ну что ж, придется курить трофейные. Обыскав лежащего рядом Арона, он позаимствовал у него едва початую пачку «Мальборо» и зажигалку «Зиппо».

В дверном проеме появилась Мари с подносом в руках. У Миссионера, еще не успевшего за столь короткий срок вернуть свой рассудок в привычное житейское состояние, неизвестно из-за чего защемило сердце какой-то доселе неизвестной тоской.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Озабоченный голос Мари вернул его на землю, в гостиную, полную трупов и крови.

Глядя на бездыханных коллег, ему почему-то расхотелось есть. Сделав из горлышка приличный глоток самогона, названного каким-то англоязычным извращенцем со специфическим чувством юмора «Белой Лошадью», Миссионер ответил:

– Надо пристроить коллег. Чтобы не мозолили лишний раз глаза.

Емкость с «Белой Лошадью» качнулась еще раз. Мари, недоумевающе глядя на главу концессии, растерянно кивнула.

Не по-христиански как-то это было. В одной неглубокой яме пришлось упокоить пятерых человек. Засыпав тела землей, вровень с поверхностью, и замаскировав свежевырытый грунт растительностью, они в молчании расселись вокруг братской могилы.

Чувство тоски не проходило, волнами накатывая невеселые мысли о том, что вот так же, как сейчас, их более разворотливый противник, в отличие от них, не терзаемый муками совести, прикопает и их где-нибудь в леске, под сенью вековых деревьев. А может, даже и не прикопает вовсе, а сбросит в реку, привязав для верности камешек потяжелее, или по-простецки, не мудрствуя лукаво, выбросит на свалку или в какой-нибудь заброшенный подвальчик, на потеху не брезгующим человечинкой крысам.

Старлей Слобцов оглядел своих собратьев по борьбе. Мари старалась держаться бодро, но было видно, он почувствовал это интуитивно, что в ее голове носились примерно те же самые предательские мыслишки. Де Линар, оторвавший свой взгляд от погоста, красноречиво взглянул на Миссионера:

– Там, в комнате, бутылка виски…

Бельгийцу не пришлось повторять дважды. Крепкий напиток, несколько раз прошедший по кругу, оказал всем троим неоценимую услугу – вернул трезвость мысли и вдохнул дополнительные силы.

Глава 3. Момент истины

Полковник Тихомиров пришел в себя от легкого укуса иголки, попавшей точнехонько в пульсирующую жилку на сгибе локтя. Не подавая виду, что сознание вернулось к нему, он едва заметно приподнял левое веко и сквозь мутную пелену увидел склонившийся над ним приятный женский силуэт. Мари, запустив в кровь релаксирующюю жидкость, бережно согнула локоть пациента, придавив ваткой место укола. Закончив процедуру, она еще на пару мгновений задержала свой взгляд на бесчувственном лице. Минут через десять придет в себя.

Захлопнувшаяся за женским силуэтом дверь позволила Тихомирову открыть глаза и попробовать осознать себя в абсолютно новой реальности. Укол подействовал, и он ощутил, как его тело вновь приобретает привычное состояние. Вместе с релаксацией вернулась память, отчетливо зафиксировавшая лицо официанта – последний кадр перед тем, как провалиться в темноту.

Полковник узнал его.

Это было лицо старшего лейтенанта Слобцова, ключевой фигуры в хитроумной комбинации особого департамента полиции. «Сработало!» – пронеслась в мозгу оптимистичная мысль. Полковнику вдруг захотелось незамедлительно вскочить и как можно быстрее убедиться в том, что первый и самый сложный этап пройден успешно. И снова увидеть лицо старлея Слобцова, который был неотразим в униформе официанта. Предупреждая желание Тихомирова, дверь медленно распахнулась, и Миссионер, с початой бутылкой виски и усталым, несколько отрешенным выражением лица, не глядя на полковника, плюхнулся в кресло.

– Очень рад вас видеть, Роман Максимович. – Приглушенный голос Тихомирова прозвучал для Миссионера, как гром среди ясного неба. Сказать, что у него от удивления отвисла челюсть, – значит не сказать ничего. – Не удивляйтесь, старлей Слобцов, – продолжал Тихомиров, не обращая внимания на реакцию собеседника. – Я действительно очень рад видеть перед собой сейчас именно ваше лицо. Я всегда доверял выбору и интуиции генерала Скоробогатова, в чем еще раз только что убедился.

Первый шок от слов полковника прошел, и до Миссионера постепенно стало доходить, что поведение товарища Тихомирова кое для кого в его родном ведомстве вовсе и не было неожиданностью, а было лишь составной частью очередной хитроумной комбинации, ставившей своей целью как следует запудрить мозги нужным людям.

Вот те нате – полковник Тихомиров в томате!

– Михаил Львович, конечно же, в курсе, – предвосхитил Тихомиров готовый вот-вот сорваться с губ Миссионера вопрос. – Моя встреча с товарищами из Лэнгли была запланирована заранее и является составной частью крайне сложной операции. Об этом знают только двое: я и, соответственно, руководитель департамента генерал Скоробогатов. Ну и теперь – вы. – Глядя на все еще остающееся напряженным лицо Миссионера, полковник добавил: – Я вижу, у вас остаются сомнения по поводу искренности моих слов. На вашем месте я сомневался бы точно так же. – Он взглянул на часы. – Не будем терять времени. Арлингтонский вокзал, камера хранения, ячейка номер семьдесят один. Код – число и месяц вашего рождения. Там вы найдете ответы на все вопросы. Код дипломата тот же. Да, и оставьте мне виски.

Арлингтонский вокзал встретил старлея Слобцова суматошной суетой, свойственной не только отечественным заведениям подобного рода, но и, как выяснил для себя русский полицейский по ходу действия, всем без исключения вокзалам мира.

Люди отъезжающие, встречающие, провожающие не обращали на него абсолютно никакого внимания. Лишь однажды миниатюрная прелестная парижанка, шедшая в обнимку со своим превышающим ее в возрасте кавалером, осмотрев его с головы до ног, лукаво подмигнула ему. Конечно, он не удержался и послал ей воздушный поцелуй. Нет, положительно, парижский воздух каким-то совершенно удивительным способом воздействует на вдыхающих его людей, вселяя в них беззаботность и неумолимую жажду эпикурейства.

Старлей Слобцов подошел к нужной ячейке камеры хранения, набрал код и достал оттуда кожаный дипломат. Зайдя в общественный туалет, он заперся в кабинке и открыл его. Внутри лежал запечатанный конверт, папка с документами и тоненький металлический кейс. Вскрыв конверт, он внимательно прочитал машинописный текст, уместившийся на двух стандартных листах формата А4, после чего превратил их в пепел, растворившийся в недрах городской канализации.