Хью Пентикост - Город слухов Страница 14

Поэтому в половине одиннадцатого он подъехал к дому Каммингсов. Френк и его жена, судя по всему, недавно вернулись с заседания совета просвещения. Подойдя к крыльцу, Марк увидел в окно, что они пьют чай.

Когда Френк открыл дверь, его лицо напоминало маску.

— Привет, Френк, — сказал Марк. — Я бы хотел поговорить с тобой и Эммой.

— Даже не знаю, — Френк переминался с ноги на ногу. — Если вы насчет собрания... ну, Эмма еще не остыла, мистер Свенсон.

Из кухни донесся твердый голос Эммы:

— Если вы пришли насчет собрания, я не заберу назад ни единого слова. Ни единого.

— Я не собирался просить вас об этом, Эмма, — ответил Марк. — Но мне необходима ваша помощь. Как председатель совета просвещения я должен знать, чем вызвано ваше выступление.

Френк Каммингс смотрел на седовласого мужчину, стоящего на пороге его дома и вспоминал то серое утро, когда, выглянув из окна, он увидел, что вокруг все залито водой. Казалось, что для него все кончено. На помощь банка рассчитывать не приходилось. Ссуды просили все, а доставались они только богатым, тем, кто мог что-нибудь заложить. А такие, как Френк, едва сводили концы с концами. И разве мог он забыть, как два дня спустя на его пороге возник улыбающийся Марк Свенсон и сказал: “Похоже, стихия не обошла тебя стороной, Френк. Ты можешь подсчитать, сколько нужно денег, чтобы привести все в порядок? Если ты не будешь возражать, я с радостью помогу тебе”.

Френк все помнил и отступил в сторону.

— Проходите, мистер Свенсон. Хотите чашечку чая?

— Благодарю.

Марк сел напротив Эммы. Та встретила его ледяным взглядом.

— Эмма, мне не совсем ясно, о чем вы говорили в школе?

— Остальные меня поняли.

— Я не уверен, что сидящие в зале разобрались в значении ваших слов. Вы сказали, Эмма, причем публично, что, по вашему мнению, ваша дочь, скажем так, сбилась с пути истинного благодаря советам мисс Винтерс.

— Именно это я и сказала.

— Если вы заметили, что Лайла вела себя неподобающим образом, почему вы разрешили ей поехать на карнавал? Почему вы не остановили ее? Почему вы раньше не обратились ко мне или к кому-нибудь из членов совета?

— Потому что мы ничего не знали, — выкрикнула Эмма. — Мы ничего не знали, а потом было уже поздно.

— Я ничего не понимаю, — покачал головой Марк.

Френк подошел к столу и поставил перед Марком чашку чая.

— Мы ничего не подозревали до того... до того, как она умерла, мистер Свенсон.

Марк неотрывно смотрел на Эмму.

— Чего же вы не знали? — спросил он.

По белому как мел лицу миссис Каммингс покатились слезы, но заговорила она тем же ровным голосом.

— Только после аварии мы выяснили, что она собиралась делать... с Джимми Оренго.

От жалости к Эмме у Марка защемило сердце.

— Как вы это выяснили?

— Нас надоумил сержант Телицки, — ответил Френк.

Марк резко повернулся к нему.

— Сержант Телицки?

Френк кивнул.

— Он приходил к нам в воскресенье, когда Лайла лежала здесь... в соседней комнате... Он сказал нам.

— И что же он вам сказал? — голос Марка задрожал от внезапного приступа ярости. — Что он вам сказал, Френк?

— Он сказал, что подростки распутничают. Что в школе их учат не тому, чему следует. Он сказал, что полиция расследует обвинение в безнравственном поведении, выдвинутое против мисс Винтерс и других. Мы ответили, что Лайла тут ни при чем. Только не Лайла.

— Но он оказался прав! — вмешалась Эмма.

— Почему вы решили, что он прав?

— Он попросил посмотреть, не осталось ли у Лайлы каких-нибудь записей, писем, дневника, если она его вела.

— Мы еще не разбирали вещей Лайлы, — добавил Френк. — Еще... прошло так мало времени, вы понимаете?

— Разумеется, — кивнул Марк. — И вы показали ее бумаги Телицки?

Френк кивнул.

— Ее тетрадь по курсу секса с картинками, — ответила Эмма. — Не смею сказать, мистер Свенсон, что я там увидела.

— Это были схемы, — поправил ее Френк. — Скелет человека и все такое. Не картинки.

— Называй их как хочешь, Френк, но я видела неприличные картинки, — стояла на своем Эмма. — И еще мы нашли дневник.

Френк отвернулся.

— Там все и было, прямо в дневнике. Она писала, что Джимми Оренго попросил ее, она ответила “нет”, но ей хочется, и она намерена спросить совета у мисс Винтерс. Нужно ли вам что-то еще, мистер Свенсон?

— Могу ли я взглянуть на дневник, Эмма? — спросил Марк.

— Мы отдали его сержанту Телицки, — ответил Френк. — Он сказал, что это важная улика.

— Вы можете вспомнить, какие именно слова записала Лайла?

— Я их никогда не забуду! — воскликнула Эмма. — Она написала: “Джимми Оренго попросил меня сегодня, и я сказала “нет”. Но мне очень хочется, и я собираюсь посоветоваться насчет этого с мисс Винтерс”. А потом она поехала на карнавал и погибла... потому что ей “очень хотелось”.

— Вы ничего не упустили, Эмма? — спросил Марк, его лицо потемнело.

— Она написала именно эти слова, — подтвердил Френк.

Марк встал, так и не пригубив чая.

— В одном вам обоим повезло, — сердито сказал он.

— Повезло? — повторила Эмма.

— Лайла никогда не узнает, как легко вы ее предали. Спокойной ночи.

Сев в машину, Марк развернулся и погнал к полицейскому участку. Обвинение в аморальном поведении? Кто его выдвинул? В скольких домах побывал Телицки, распространяя эту гнусную ложь?

В дежурную часть он влетел, кипя от ярости. Но застал там лишь молодого патрульного Маккарти. Он сказал Марку, что у лейтенанта Хогана выходной и тот уехал к родственникам, а Телицки “на задании” и связаться с ним невозможно.

Марк вернулся к машине и поехал домой. Все дела откладывались до утра.

В начале девятого Марк вошел в кабинет Хогана. Лейтенант поднял голову, его лицо осунулось от усталости.

— Доброе утро, мистер Свенсон.

— Мне необходимо поговорить с вами.

— Если только вы хотите дать показания, — ответил Хоган. — Мы сейчас заняты по горло.

— Какие показания? — переспросил Марк. Он приехал в участок прямо из дома.

На лице Хогана отразилось удивление.

— Вы хотите сказать, что ничего не знаете?

— А что, собственно, произошло?

— Наверное, вы единственный во всем округе, — покачал головой Хоган. — Ночью кто-то убил Бредли Коннорса. Застрелил его прямо между глаз.

— Что?!

— Эвери Хэтч нашел его примерно в три часа ночи, без признаков жизни.

Марк ошеломленно смотрел на Хогана.

Открылась дверь, и в кабинет вошел Телицки. Бросив на Марка короткий, подозрительный взгляд, он проследовал к столу и положил перед лейтенантом заполненный бланк.

— Как я и думал, у Винтерс есть пистолет тридцать второго калибра. Мы выдали ей разрешение около года назад.

Хоган вздохнул.

— Надо проверить, где он сейчас.

Марк не верил своим ушам.

— Вы предполагаете, что Аннабелль Винтерс застрелила Коннорса?

— Мы не нашли пистолета на месте преступления, — ответил Хоган. — Но доктор Паттон передал нам пулю. Стреляли из пистолета тридцать второго калибра. Телицки выясняет, кто из жителей Рок-Сити имеет разрешение на хранение пистолета такого типа. Одно из них получила мисс Винтерс.

— И только она? — спросил Марк.

— В городе порядка двадцати пистолетов этого калибра, — ответил Телицки.

— И вы собираетесь проверить всех владельцев?

— Зачем? — удивился Телицки. — Коннорс публично обвинил ее в безнравственности. На лужке перед ее домом вчера зажгли крест. Она наверняка ненавидела Коннорса. Мы не будем беспокоить десятки людей, если, скорее всего, виновата именно она. О них мы подумаем, когда она докажет свою невиновность. И, держу пари, у нее ничего не получится.

Впервые в жизни Марк почувствовал себя глубоким стариком. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он пришел жаловаться на Телицки. Теперь стало ясно, что это бесполезно. Жаловаться надо выше. Тут он ничего бы не добился.

Глава 2

Между учителем и жителями города, в котором он или она живет и работает, всегда возникают особые отношения. Умная, интеллигентная Аннабелль Винтерс понимала это лучше, чем кто-либо другой. Тысячи учеников, проходящие через руки учителя, ощущают на себе его воздействие как личности, прислушиваются к его мнению на многое из того, что выходит за рамки школьной программы, разделяют его предубеждения и восторги, подражают его примеру. Появление любимчиков и некомпетентность, таковы два обвинения, постоянно нацеленных на учителя. Редкие родители готовы признать, что их ребенок отстает в развитии или у него какие-то сложные проблемы, комплексы. Если ребенок плохо учится, родители скорее всего скажут, что учитель отдает предпочтение другим или просто не знает своего дела.

Хорошему учителю эти жалобы не причинят вреда, потому что они составляют малую толику его работы. Но если под сомнение поставлена личная жизнь учителя, если брошена тень на его моральный облик, все кончено. Нет дыма без огня. Когда дело касается учителя, этому верят все родители.