Аркадий Карасик - NEXT-3: Венок для Лавра Страница 14

— Хватит болтать, сявка! — перебил Дюбин. — Оформляй по быстрому, не то сожрешь свою бабочку.

Продавец не очень испугался. Сейчас трудно отличить миллионера от бандита — оба ботают по фене, оба готовы изуродовать человека, который им возражает. Какая, спрашивается, нужда у этого господина расправляться с обычным служащим фирмы? Поугрожает, попугает и отстанет.

Все же, на всякий случай, парнишка развил бурную деятельность. Явно показную, рассчитанную на немалое вознаграждение. Через полчаса Дюбину вручили все необходимые документы. В обмен на сущий пустяк — каких-то сорок кусков баксов.

— Ваша фирма очками торгует? — спросил он, усевшись в «кадет».

Продавец недоуменно поднял выщипанные бровки. Ему приходится отвечать на множество разных вопросов о приобретении аксессуаров, близости заправок или автосервиса, монтажа средств безопасности или магнитолы, а вот о каких-то очках — впервые.

— Что вы имеете в виду, господин?

— Не для задницы же — на глаза. Желательно, побольше.

— Извините, не торгуем.

Ну, и хрен с тобой, что не торгуешь, подумал Дюбин, стараясь погасить вспыхнувшее раздражение. Еще минута и — выстрелит. Достаточно, успокойся, уговаривал он свое травмированное сознание. Два трупа — хватит на сегодня, третий — ни к чему. Как бы вместо охоты на Лавра не угодить за решетку. Он уже устал считать убитых им, размышлять: превысил ли квоту или можно еще кого-нибудь отправить к Хозяину?

Вспыхнувшая было «лампочка» послушно вощла в норму.

На колесах мститель почувствовал себя более уверенно. Теперь наметить цель предстоящей охоты.

Расправляться с Лавром не стоит, смерть для него — слишком мизерное наказание. Эта мысль накрепко засела в поврежденном мозгу еще в швейцарской клинике. Значит, ударить по близким людям? Правильно, молоток, именно по близким, гибель которых рикошетом ударит по сердцу бывшего авторитета, заставит его мучиться. А уж после этого Лавр сглотнет порцию предназначенного ему свинца.

Кто станет первым, подскажет случай. Выйдет из дома Клавдия — она, дай Бог, появится рыжий отпрыск — удача, выскочит подельщик Лавра толстый Санчо — то же немалая удача: рассчитаться за давнишнее столкновение.

Первым вышел толстяк. Судьба-индейка! Расправиться с ним не удалось — удрал, сявка, слинял! Ничего страшного — останется на десерт. Перед своим хозяином.

Кто остается? Рыжий пацан-бизнесмен и сладкая вдовушка. Почему-то мститель предпочел в первую очередь ударить по Кирсановой. В памяти засело выражение лица женщины, когда она говорила по мобильнику с Лавром. Какое-то возвышенное, излучающее нежность и ласку. Любит? Тем болезненней будет для ее жениха.

Если не удастся перехватить президента «Империи» на даче или по дороге к офису, либо помешает охрана, имеется запасной вариант. Иванушка-дурачек…

Но это все позже. Перед намеченным сальто-мортале под куполом цирка не мешает подлечиться, вдруг в самый ответственный момент погаснет «лампочка» или, что намного страшней, перегорит. Светиться в дорогой аптеке слишком опасно, вдруг за ним ходят ментовские «топтуны», безопасней отовариться в аптечном киоске. Сейчас они — на каждом шагу.

Оставив «кадет» на платной стоянке, Дюбин отправился на поиски. Киоск «нашелся» возле станции метро. За стеклом позевывает толстуха, чем-то напоминающая жену Санчо, нет, не жену — сожительницу. Или — приживалку? Поврежденные извилины работают со скрипом, извиваются на подобии дождевых червей.

— Девушка, — какая там девушка — бабка со вставными зубами и ушным протезом! — подскажите, что нужно принимать при… ну, умственном заболевании…То-есть, я хотел сказать: при конверсионной истерии?

Бабка вздрогнула, будто коснулась оголенного электропровода. Еще бы не удивиться, когда закрученный диагноз напоминает имя метеорита в созвездии Кассиопеи! Грипп, ОРЗ, боли в суставах — в этом она знаток и специалист. А вот какая-то истерия, да еще конверсионная…

— Как вы сказали?

Дюбин предпочел промолчать. Лампочка в голове предупреждающе моргнула, бешенство вот-вот вырвется наружу. Лишний, незапланированный труп ни к чему.

— Впервые слышу такой диагноз, — призналась аптекарша. — Он что значит? Временное умопомрачение или какой-нибудь синдром?

Ничего не поделаешь, придется проводить ликбез, иначе никаких необходимых ему лекарств не получить. Бешенство спряталось в нору, затаилось там, готовое выплеснуться. Выстрелом в упор.

— Как бы объяснить подоходчивей… Ну, когда мощный поток сознания плохо сказывается на физическом самочувствии.

Именно так объяснял швейцарский профессор своему немощному пациенту причину его странного недомогания. Солидно и… непонятно.

— Валерьянку пробовали? — заинтересовалась провизорша. — Говорят, помогает. Ежели не поможет, лучше обратиться в психушку…

Спасибо за добрый совет, без раздражения, иронически подумал «псих». В конце концов, все туда попадают, кто по доброй воле, кого привозят в смирительной рубашке. Ему еще рано — сначала нужно завершить начатое.

— А если без желтого дома?

Аптекарша пожала могучими плечами… Где он мог ее видеть раньше? Пышногрудая, крутобедрая, накрашенная… Кого она напоминает? Потревоженная память недовольно зашевелилась. Дескать, оставь меня в покое, сам должен понимать — устала.

— Не знаю… Редкий случай… Когда поток сознания выходит из подчинения, обычно принимают транквилизаторы.

Тоже — открытие! В Швейцарии его так напичкали дьявольскими таблетками — до сих пор стоят в горле. Но выхода нет, придется воспользоваться успокоительным, возбуждающим, потрясающим средством или отказаться от расправы с Лавром. Другого просто не дано…

И все же почему аптекарская баба кажется ему давно знакомой? Где он мог ее видеть? В гадюшнике Ессентуки? Отпадает, там ходят цыпочки, тоненькие, изящные, а провизорша — старая утка… В дачном поселке, где живет Кирсанова, он тоже таких баб не видел… Случайно встретил на улице? Очень может быть, но почему эта «случайная» встреча так врезалась в больную память?

Густой, басовитый голос провизорши будто выдернул его из черного омута.

— Мы такими лекарствами не торгуем.

Непонятно! Сейчас торгуют всем, что приносит выгоду. В магазинах «продуктов» — презервативами и женскими прокладками, в «промтоварах» — молоком и колбасой, В «галантерее» кошачьим кормом…

— Почему не торгуете? Запрещают или — нет спроса?

— Видите ли, господин, здесь не аптека — всего лишь аптечный киоск. Рецептуарные препараты не получаем. Отсюда и приходится танцевать.

— Тогда давайте валерьянку и аспирин.

Получив деньги, провизорша посмотрела на зеленую бумажку. Внимательно и недоверчиво. И этот жест будто сдернул с памяти черную пелену.

Когда оживший мертвец миновал российско-белорусскую границу (или все еще в Белоруссии?) его остановила дорожная проститутка. Пышногрудая, крутобедрая бабища. Точная копия провизорши. Забралась в салон, деловито назвала цену своим услугам и, не ожидая согласия либо отказа, начала раздеваться. Наверно, привыкла к голодным «дальнобойщикам», которые с жадностью набрасывались на продажных женщин.

Тогда Дюбин тоже не отказался — мигом разложил сидения, вволю, не без удовольствия, оприходовал умелую и ловкую давалку. Во время расчета, когда отработавшая баба внимательно изучала «зелень», раздраженный обидным недоверием, он застрелил ее.

То ли ожила шлюха, то ли за стеклом аптечного киоска сидит ее двойник?

Рядом с удовлетворением от сработавшей все же памяти возникла шальная мысль. А что, идея! Полечиться и одновременно получить удовольствие. Чем лечиться? Еще в Женеве (или в Лозанне, или в Цюрихе?) один психотерапевт вскользь упомянул о мужской сперме, давящей на сознание, особенно, на травмированное.

Вот он и сбросит это напряжение, авось, курс секслечения подействует лучше валерьянки и аспирина.

Дюбин склонился к окошечку.

— Мадам, конечно, замужем?

Глубокий вздох потревожил массивные груди, они поднялись и опустились. Провизорша уголком кружевного платочка притронулась к накрашенным глазам.

— Увы, в прошлом году похоронила Мишеньку…

Первая удача! Даст Бог, не последняя!

— Тогда не согласились бы вы полечить больного мужчину. Нетрадиционным методом. Конечно, не бесплатно?

Никаких цветочков, признаний в любви, предложении руки и сердца. Не тот возраст, не те законы, рынок — во всем рынок, даже в сексе. Товар-деньги-товар!

Вдовушка стыдливо потупилась. С одной стороны, дает о себе знать долгое воздержание, с другой — желание подработать.

— Даже не знаю… У вас какой-то поток сознания, вдруг…

Опасения понятны — боится, в постели псих озвереет, примется терзать немолодое тело лекарки. Дюбин еще ближе наклонился, прошептал.

— Не бойтесь, я смирный, никаких стрессов не будет.