Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс идёт по кровавым следам Страница 14

— Вы — Шерлок Холмс, — произнёс незнакомец спокойным твёрдым голосом, в котором угадывался небольшой акцент. Повернувшись ко мне, он добавил: — А вы, должно быть, доктор Уотсон?

— Преимущество на вашей стороне, — поднимаясь на ноги, сказал я.

Холмс, сохраняя в голосе остатки обычной властности, сказал:

— Полагаю, Уотсон, мы оказались в обществе профессора Авраама Ван Хельсинга из университета Амстердама.

Мужчина лаконично кивнул.

Ван Хельсинг. Имя отразилось эхом в уголках моей памяти. Ван Хельсинг! Ну конечно, подумал я, статья в «Таймс».

Почувствовав, как сердце моё сжимается от холодного, липкого ужаса, я произнёс хриплым шёпотом:

— Вампиры!

— Представляю себе, что для практичного научного склада вашего ума, мистер Холмс, вампиры — то есть мертвецы, покидающие ночью свои могилы, чтобы пить кровь живых людей, — это выдумка карнавальных шарлатанов или персонажи причудливых сказок. Но заблуждение нашей науки состоит в том, что она стремится всё объяснить, а когда не в состоянии это сделать, заявляет, что объяснять нечего. Вижу по выражению вашего лица, что, несмотря на сегодняшний опыт, вам всё же трудно в это поверить.

Прошёл час, и мы трое уже были в квартире на Бейкер-стрит. Мы с Холмсом сидели у камина, а Ван Хельсинг, расхаживая по комнате, беседовал с нами тихим, проникновенным голосом.

Внешне он чем-то напоминал Холмса: будучи несколько старше и ниже ростом, он имел такой же высокий лоб, худощавое лицо и крупный орлиный нос. Его длинные, тронутые сединой волосы при разговоре падали ему на лицо, и он нервно откидывал их назад рукой. Подбородок его довольно не к месту украшала седая всклокоченная борода a' la Ван Дейк. Но самым поразительным в его внешности были пронзительные голубые глаза, сиявшие на измождённом лице с юношеским задором и пылкостью.

Холмс, внимательно выслушав голландца, сдержанно улыбнулся.

— Нельзя ожидать, что за один вечер вам удастся искоренить мой устоявшийся скептицизм, профессор, — с расстановкой произнёс он. — Тем не менее должен сознаться, что после ночного эпизода я в большей степени подготовлен прислушаться к вашим теориям, чем за несколько дней до того. А каково ваше мнение, Уотсон?

Я кивнул.

— Может быть, вы подробнее расскажете нам об этом «культе восставших из мёртвых», как вы его называете? И как вам удалось столь удачно прийти к нам на помощь?

— Конечно.

Усевшись в плетёное кресло, Ван Хельсинг несколько мгновений смотрел на мерцающее пламя, словно собираясь с мыслями, после чего начал своё странное повествование.

— Вам, может быть, легче будет считать вампиризм болезнью, отчасти физической, отчасти душевной. Вампир «поцелуем» забирает у живого человека кровь, необходимую ему для выживания. Как сказано в Библии: «Кровь — это жизнь». Постепенно жертва слабеет, как будто страдая от изнурительной болезни, которую часто принимают за хроническую анемию. В конце концов этот человек умирает, но через несколько дней он тоже встаёт из могилы в поисках драгоценной живительной силы. Итак, культ распространяется — пусть даже бесконечно медленно.

— В течение дня вампир покоится в могиле, и только ночью он принимает форму живого человека. Точно так же, как зло не выносит света добра и разума, так и вампиру невыносимо очистительное прикосновение дневного света.

— Место упокоения для него — гроб, который должен либо находиться в могиле или усыпальнице, либо содержать в себе горсть родной для этого существа земли. Гроб тщательно, зачастую даже изобретательно скрывают, поскольку в течение дня восставшие из мёртвых наиболее уязвимы. Часто для защиты в дневное время вампир прибегает к помощи человека. Обыкновенно это мать, скрывающая инфицированных дочь или сына, слуга — загипнотизированный или настолько преданный хозяину, что не отдаёт себе отчёта в дурных последствиях своих действий, или же какой-нибудь приверженец дьявола, надеющийся когда-нибудь примкнуть к этому нечестивому культу. Если бы не помощь сообщников среди смертных, обнаружить вампира в его логове и уничтожить его было бы гораздо легче.

— Вы полагаете, существо, с которым мы повстречались этой ночью, один из вампиров? — спросил я.

— Я не полагаю, доктор — я знаю, — твёрдо ответил профессор. — Об этом говорит одна только её внешность. Длинный балахон, в который она была одета, без сомнения, саван. У неё были все характерные признаки восставших из мёртвых. Обычно у них осунувшиеся, как у трупа, лица с мертвенно-бледной кожей. Они холодные на ощупь, и у них зловонное дыхание, как у всех плотоядных животных. Вампира отпугивают христианские образы и все священные предметы. Как вы сами видели, Призрачная дама скрылась при виде символа Бога, распятия.

Ван Хельсинг на минуту умолк, чтобы достать сигару из кожаного портсигара.

— Нападение происходит по определённой схеме, — продолжал он после того, как зажёг сигару. — Оно начинается в тот момент, когда с помощью гипнотических способностей вампира жертва приходит в состояние успокоенности и блаженства. Тогда вампир обнимает жертву и погружает острые клыки в нежный участок шеи, отчего кровь свободно стекает ему в рот. Основная цель нападения — яремная вена. Острые как нож клыки способны быстро сделать надрез.

Ван Хельсинг, постучав длинным указательным пальцем себя по шее, вопросительно взглянул на меня и Холмса, словно проверяя, как подействовали на нас эти фантастические подробности. После чего он с ещё большей серьёзностью продолжил своё повествование.

— Джентльмены, деятельность вампиров отмечена во всех частях света. Я располагаю огромным числом свидетельских показаний — как современных, так и стародавних, от верующих и скептиков, живших в любой цивилизации и во все века. Все они подтверждают существование этих ужасных созданий. Однако именно в Восточной Европе вампиры или носферату обрели для себя надёжную опору, в основном благодаря одному человеку — говоря «человек», я на самом деле имею в виду порождение дьявола — графу Дракуле.

Я никогда раньше не слышал этого имени, но одно упоминание о нём, казалось, пробудило во мне какой-то глубинный ужас.

В продолжение всего рассказа Ван Хельсинга Холмс сидел с застывшим как маска лицом, но при этих словах подался вперёд.

— Кто такой этот граф Дракула? — нетерпеливо спросил он.

— Дракула — это отображение в одном существе всего зла на свете. Прошу прощения, если покажусь вам напыщенным, но жестокость этого живого трупа не поддаётся никакому описанию.

— Трупа? — воскликнул я.

— Да. Граф — восставший из мёртвых. По сути дела, он их повелитель. При жизни он был дворянином из Трансильвании и состоял в родстве с Владом Тепешом, бессердечным аристократом, в пятнадцатом веке правившим Валахией. Влад Тепеш был удачливым, но беспощадным воином, заслужившим прозвище Сажатель-на-кол благодаря излюбленному способу расправы с врагами. Точных сведений о том, сколько лет графу Дракуле, не существует, но вполне вероятно, что он и Влад Тепеш — одно и то же лицо.

— Это невозможно! — воскликнул я. — Тогда ему было бы больше четырёхсот лет!

Ван Хельсинг мрачно улыбнулся.

— И всё же это возможно, доктор. Кровь является прекрасным консервантом. До недавнего времени граф скрывался в глубоких укреплённых лабиринтах замка Дракулы, высоко в Карпатских горах, неподалёку от опасного ущелья Борго, покидая своё надёжное логово только для обретения живительной силы, столь ему необходимой.

— Вы сказали «до недавнего времени», — заметил Холмс. — Вы имеете в виду, что больше его там нет?

— Мои поиски замка Дракулы, поиски, на которые ушло много лет, закончились лишь четыре месяца назад. В огромных склепах, находящихся под полуразрушенным зданием, я обнаружил тела трёх его кровных невест и сумел уничтожить их, но следов Дракулы там не было — он исчез. Осматривая помещения замка, я наткнулся на переписку графа по поводу отправки больших ящиков с землёй. Очевидно, это было средство перевозки его самого. Доставить ящики в Варну, порт на Чёрном море, должен был некий человек по имени Мейнстер, почти наверняка он — смертный сообщник графа. Там ящики должны были погрузить на русскую шхуну под названием «Деметра». Я отправился в Варну и расспросил портовых служащих об отправке этого груза. Они хорошо запомнили Мейнстера — уродливого карлика с одним глазом.

— А место назначения шхуны? — спросил Холмс.

— Лондон, — невозмутимо ответил Ван Хельсинг.

Только через несколько мгновений до меня дошёл весь смысл сказанного голландцем. Я воскликнул:

— Вы хотите сказать, Дракула сейчас здесь, в этом городе?

— Я уверен в этом, доктор, — решительно ответил Ван Хельсинг. — Официально я прибыл в Лондон, чтобы прочитать в Королевском обществе цикл лекций, но истинная цель моего визита — выследить графа Дракулу и уничтожить его.