Угонщик - Роман Феликсович Путилов Страница 14

Через несколько минут мы звонили в дверь квартиры номер шестнадцать дома, расположенного, напротив. Несколько минут за дверью ничего не происходило, но мы продолжали настойчиво звонить в дверь.

— Кто там? — судя по раздавшемуся из-за двери девичьему голосу, отвечала нам Янина лучшая подруга.

— Милиция. Здравствуйте. Нам надо с Ирой поговорить.

— Я дома одна и открывать не буду.

— Правильно, не стоит открывать, если дома одна. Просто скажи, где Яна, и мы уйдем.

За дверью повисла тишина. Я прям, как в реальности, представил девушку, склонившуюся к двери и раздумывающую, соврать или не соврать, где ее подружка.

— Ира, ты тут?

— Я не знаю, где Яна.

— Ира, ты сейчас, прямо через дверь, можешь нам сказать, где Яна, после чего мы сразу уйдем и больше у тебя не покажемся.

Опять тягучее молчание, опять стоит, прижавшись к двери и мучительно мечутся в голове Иры мысли: сказать или выполнить обещание, данное лучшей подружке и ничего не говорить.

— Я ничего не знаю…

— Ира, когда дома будут взрослые?

— Зачем вам?

— Мы все равно придем, будем с тобой разговаривать при взрослых.

— Мама будет через два часа…

— Не прощаемся…

В помещении РОВД я выгреб из папки объяснительные от побитых — сейчас их скрепят металлическими скобами с листочками сообщений из больницы и спишут в накопительное дело — до маразма, что на любое сообщение необходимо делать «отказной», объемом не менее, чем десять листов, наша бюрократия еще не дозрела.

— Паша, вот адрес, кража из машины, следователь уже ждет.

— Сейчас. Руслан, на «потеряшку» делаешь ориентировку, отдаешь помощнику дежурного, а сам звонишь по моргам и больницам, список телефонов у Зуева на столе под стеклом лежит.

На «адресе» нас ждет темно-вишневая «Шестерка», с выломанной боковой форточкой и сломанным замком зажигания. Очевидно малолетки пытались покататься на машинке, но завести, соединив провода напрямую, не смогли, поэтому вырвали из посадочного места радиоприемник «Урал» и ушли. Злой хозяин, понадеявшийся, что оставленная под окнами квартиры машина находится под надежной охраной, зло бубнит под ухом, что милиция не хочет работать и вообще… Хочется вступить с ним в дискуссию, но понимаю, что бесполезно. Советскую доктрину, о возможности раскрытия любого преступления, официально еще никто не отменял. И хотя уже не приходится укрывать все «темные» преступления, а только половину из них…В любом случае ухожу делать бесполезный, но обязательный поквартирный обход.

Дверь в квартиру Иры распахивается, как только я подношу палец к кнопке электрического звонка. На пороге, занимая своим роскошным телом весь проход, стоит темноволосая женщина гренадерских статей:

— Вы кто? Милиция? Отлично. Пойдемте к вам в отдел, мне надо вашему начальнику жалобу на вас написать. Что ты улыбаешься? Ничего, завтра уволят из органов, улыбаться не будешь!

— Вы меня конечно, барышня извините, но прежде чем куда-то идти, подскажите — вы кто?

— Он еще и издевается. Я Ирина мама — Татьяна Николаевна Бурова.

— О как! Не подумал бы никогда, больно молодо выглядите. А могу я уточнить, на что вы жалобу писать собираетесь. Ну, чтобы я раскаялся и, так сказать, проникся.

— Ты, что, думаешь, что я совсем тупая и издеваться тут надо мной будешь…

— Ну все-таки, подскажите, что мы натворили?

— Натворили? Ломились в дверь квартиры, когда ребенок был один, напугали ее…

— Можно вашу дочь позвать, так сказать, уточнить детали?

Дама развернулась и гаркнула:

— Ира! Быстро сюда!

Загадочная Ира, выглянувшая из комнаты в коридор была сильно уменьшенной копией мамы.

— Ира? Ира, я сейчас расскажу твоей маме, как мы к тебе приходили, а ты, если я неправду скажу, то прервешь меня. Хорошо? — я дождался кивка девочки и начал: — Мы позвонили в дверь. Так как ты не открывала, но было слышно, что в квартире кто-то есть, мы звонили долго. Так?

Дождавшись кивка ребенка, я продолжил:

— Когда ты отозвалась, мы сказали, что это милиция и попросили открыть дверь и ответить, где может быть твоя подружка Яна. Так?

— Моя дочь с этой шалашовкой… — взвилась мама Иры.

— Можно, я закончу! — я орать тоже могу.

— Ты ответила, что дома никого нет, кроме тебя, и ты открывать не станешь. Я ответил тебе, что ты правильно делаешь, что не открываешь, но попросил рассказать где Ира, и мы сразу уйдем, либо мы придем позже, когда будет кто-то из взрослых, но нам все равно придется вернуться. Ты сказала, что ничего не знаешь, и мы сразу ушли. Так дело было?

Ира заторможено кивнула, как бандерлог, при встрече с удавом Каа.

— И на что вы жаловаться собрались, уважаемая?

— Мне дочь рассказала чуть по-другому. — мадам бросила испепеляющий взгляд на съежившееся у косяка чадо: — Но моя дочь с Янкой этой не общалась. Я ей запретила.

— Не, ну это конечно все меняет. Я вас попрошу, с нашим сотрудником пройти куда-нибудь, и он, от вашего имени, напишет объяснительную.

— Это еще зачем? — мама Иры сдаваться не собиралась.

— Так положено. Мама Яны сказала, что ваши девочки дружили. Это в протоколе записано. Мы обязаны опросить или вашу дочь или вас по данному поводу. Формальности.

— Я вам еще раз говорю, моя дочь не имеет ничего общего с этой вертихвосткой. И моя дочь никогда бы так не сделала, как эта…

— Отлично. Тогда расписку напишите, и мы пойдем?

— Какую еще расписку?

— Ну как какую. Расписка дана в том, что моя несовершеннолетняя дочь не такая порочная как ее подруга Яна, и если она исчезнет, я не буду обращаться в органы внутренних дел, так как с ней ничего плохого случиться не может.

— Вы какую-то глупость сейчас сказали!

— Да нет, Татьяна Николаевна Бурова, это вы глупости сейчас творите. Пропал ребенок шестнадцати лет, и какое бы вы мнение не имели о поведении Яны, она ребенок, а ее мама, такая же женщина, как вы, уже сутки бегает по району, ищет свою девочку. И вы, вместо того, чтобы помочь нам, скандалы устраиваете на пустом месте, не даете нам работать.

— Ладно, пойдемте писать ваши бумажки. Только обувь снимайте. — хозяйка и Руслан исчезли в глубине квартиры. Я и Ира, не поднимающая глаза на меня, остались стоять в коридоре. Ну раз девочка глаза не поднимает, я сам сунул ей в лицо фотографию, потом еще одну, потом…

На третьей фотографии девочка отпрянула от меня и закрыла лицо руками.

— Что, не понравилось? — я сунул в карман фотографии из старого розыскного дела: — Ведь тут все так же начиналось. Девочка ушла из дома. Подружка знала, с кем она встречается, но промолчала. А рассказала она обо всем, что