Я рисую ангелов - Анна Викторовна Томенчук Страница 14

– Маньяк – художник? – спросил Грин.

– Может да, может нет. Может, отвергнутый обществом художник. Или кто-то из свиты деятелей искусства Треверберга. Кто у нас самый известный?

– Самуэль Мун, – не задумываясь, ответил Говард. – Примечательно то, что он является и самым дорогим художником Треверберга, и владельцем поселка, в котором произошло преступление.

Карлин передернул плечами.

– У нас нет ничего на Муна, даже вопросов к нему. Он слишком крупная фигура, чтобы прийти с пустыми руками и начать расспрашивать о маньяке.

– Тогда пошлем Артура, – ответил Аксель. – Тресс – сын одного из партнеров Муна по бизнесу, он сможет поговорить как ни в чем не бывало.

– Эй, давайте не примешивать сюда семейные связи, – встрял криминалист. – Я с Сэмом пару раз пил на выставках – и только. Не думаю, что мое резкое появление в его жизни останется незамеченным или не вызовет вопросов. И я не понимаю, как вы вообще вышли на Муна, глядя на белую стену с мертвым младенцем. Карта скоро будет.

Дверь открылась, и полицейские дружно обернулись, но это была лишь Мира с картой. Оставив бумагу на столе, она исчезла, чутко определив, что атмосфера в кабинете накалилась до предела.

– А как тебе удалось отхватить такой кабинет? Я тоже хочу белую стену и простор, – продолжил Артур. – И вообще, я работаю здесь дольше тебя, что за черт.

– Давайте начнем.

– Больше никого не будет? – удивился Карлин.

– Нет. Тресс представляет отдел криминалистики, нам его достаточно, он сможет организовать работу коллег. По вскрытию все данные уже у нас. Уверен, мы в начале серии. Хотя сейчас это сложно доказать. Но на самом деле ключевой вопрос только один: когда он убьет снова. И второй. Кого он убьет.

Карлин и Логан взяли карту, развернули ее и прикрепили на свободное место на стене, справа от фото, развешанных Акселем. Красным маркером стажер отметил дом Броу. Перенес на него фото с места преступления.

– Он совершенно точно рисует картины, – начал Марк. – Если вчера у меня были сомнения, то сегодня уже нет. Об этом говорит все. Он использует кровь в качестве краски. Ватман и стены вместо холста. И строит композицию, в которой жертва становится ангелом, а зритель в первую очередь видит весь масштаб, красные мазки, вписанное в интерьер произведение искусства. Он хочет, чтобы это видели. Хочет, чтобы это вселяло ужас и восторг. Можно с точностью сказать, что это первый опыт. Иначе мы бы уже знали о подобном. Ну и то, как пришиты крылья, говорит именно об этом. Он совершенно спокойно убивает ребенка, не испытывая никаких эмоций, надрезы по венам идеально ровные, их сделали обыденно. Но как только дело доходит до крыльев, все идет не так. Он ошибается.

– Его цель не смерть. Его цель – картина. – С этими словами Говард достал из папки фото с места преступления и разложил их на столе.

– Вот и повод поговорить с Муном, – вынес вердикт Артур. – Мун – признанный эксперт в живописи. Можно привлечь его к делу в качестве консультанта. И в процессе выясним, имеет ли он к этому какое-то отношение.

Логан пожал плечами:

– Здесь нет связи, но в целом ты прав, офицер Тресс. К тому же опрос свидетелей в поселке ничего не дал. Никто ничего не видел, семья Броу образцовая, хотя муж и не бывает дома, ребенок всегда в порядке, чист, одет в дорогую одежду, слуги работают как часы. Словом, все идеально, выбор жертвы неочевиден.

– Есть еще няня. Мы не можем до нее дозвониться. У нее есть алиби, но это не значит, что она не помогла убийце проникнуть в дом. – Голос Грина звучал будто бы издалека. Он сел за стол и прикрыл глаза. – Тресс, Логан, езжайте к Муну. Не забудьте соглашение о конфиденциальности. Доктор Карлин, от вас требуется профиль. Я останусь здесь и попробую еще раз связаться с няней. Мы упускаем самое главное.

– Прошла всего пара дней. Картина сложится, – пообещал Тресс, поднимаясь с места. – Ну что, стажер. Прокатимся?

Дождавшись кивка Грина, они ушли. Карлин остался у стены. Он хмурился, хотя обычно оставался спокойным. Ему не нравилось происходящее. Грин встал, убрал со стола коробки из-под пончиков и кофейные стаканчики и подошел к Марку.

– Ты сейчас думаешь о деле – или тебя беспокоит что-то еще?

Марк устало прикрыл глаза.

– Если честно, все сразу. Я не спал последние дни. Голова соображает плохо. Вернусь домой и буду спать до завтра. А утром выдам очередную гениальную версию. Если убийство повторится, я обещаю, что отменю все командировки и буду здесь с тобой.

– Спасибо.

* * *

11:45

Марк Карлин работал в полиции так давно, что не помнил, каково это – просто прийти домой, побыть с семьей и не думать о маньяках. Сейчас он много преподавал, постоянно находился в командировках, что не мешало ему руководить недавно сформированным отделом психологической экспертизы, быть на хорошем счету у начальства и принимать участие в сложных расследованиях. В свои тридцать пять лет Карлину удалось достичь существенно большего, чем многим коллегам. Но за любой успех назначена своя цена, и Марк не был тем исключением, о которых пишут в дешевых романах. Он платил за это семейным счастьем.

С женой, Урсуллой Лотти, он познакомился около шести лет назад, женился в 1996-м, вскоре у них родился сын. Йорну было уже два с половиной года, но Карлин до сих пор не понимал, как правильно общаться с ребенком, и, казалось, позабыл, как правильно общаться с женой. Он слишком много работал, и если в первые месяцы отношений это восхищало Урсуллу, мотивировало делать ему сюрпризы, ухаживать за ним и всячески налаживать быт, то к настоящему моменту стало проблемой. Марк понимал на уровне психологии, что происходит, но даже лучший специалист, все понимающий и принимающий, перешагивая порог собственного дома, хотел немного побыть просто человеком. Просто мужчиной, который вернулся в дом, где его любят и ждут.

Вместо любви все чаще его ждали холодность, обида, претензии и истерики. Сначала Марк пытался что-то объяснить. Они бурно ссорились, бурно мирились, он клялся в том, что любит ее, несмотря ни на что. Потом они снова бурно ссорились. Потом в его жизни появилась Кейра. А сейчас они с женой даже перестали разговаривать. Урсулла засыпала до того, как он возвращался, он уходил раньше, чем она вставала. Сына Марк почти не видел, им занималась няня. Жену видел и слышал в основном по телевизору, который включал во время тренировок. Урсулла была