Лариса Соболева - Спаси меня Страница 15

Действительно, телевизор работал, он и давал всполохи при смене кадров. Но и здесь никого не было, Макар вернулся в коридор.

– Тапочек не видно, – обратил его внимание Дергунов-два.

Но Макар и сам заметил, что тапочек нет, отсюда напрашивался вывод: Ида высочила на минутку, например, к соседям.

– Мне почему-то не по себе, – тихо вымолвила Алина, стоя за спиной Макара. – Телевизор работает, квартира открыта, а хозяйки нет. Где она?

Только сейчас он увидел еще две двери напротив входа, одна вела, как оказалось, в кладовку, забитую до отказа рухлядью, вторая… Едва Макар распахнул вторую дверь и нажал на выключатель, как Алина, поднявшись на цыпочки за его спиной, глухо вскрикнула, значит, увидела.

– Выйдите все! – приказал он. – Ничего не трогать.

Это была душевая с туалетом. В углу на полу полусидела женщина в застиранном халате, с закрытыми глазами. Одежда на ней вымокла, потому что сверху из трубы без рассекателя тонкой струйкой лилась вода, попадая ей на живот. Молодая женщина успела вымокнуть, будто прямо в халате и тапочках, один из которых лежал рядом, приняла сначала душ, а потом ей стало плохо, и она не смогла толком закрыть кран, упала в угол.

– Вызывай милицию, Севастьян, – сказал Макар, сам же присел перед мертвой женщиной, потер ее лоб тыльной стороной ладони. Сзади несколько раз всхлипнула Алина, вызвав у него раздражение. – И выведи Алину!

Он изучал тело, начиная с ног, изучал пол вокруг трупа. Один тапочек на ноге, второй лежал у бедра, ничего интересного не было. Глаза Макара заскользили вверх по трупу. Халат на груди распахнут. Лицо с приоткрытым ртом…

– Убита, убита, – определил Дергунов-два, нависнув над ним. – Ей не стало плохо, как ты подумал, да и на вид она здоровая. Ее убили в комнате, труп перенесли в душевую, по дороге потеряли тапочек, потом забросили его сюда, поэтому он лежит у бедра, а не у стопы. Да и как бы она принимала душ в одежде и тапочках, а? Нет, ее перенесли сюда уже мертвой. Бросив бездыханное тело, убийца включил эту штуку, напоминающую душ, налил на труп воды…

– Зачем?

– Кто ж его знает? Может, убийца облил ее, надеясь, что вода смоет с трупа его следы.

– Чем же ее убили? – спросил Макар. – Как будто следов насилия нет.

– Голова у нее… целая, ломом ее не проломили. Черт, подбородок закрыл шею. На скуле ссадина… но давнишняя. На шее следа от шнура нет, значит… Видишь: рот открыт, как при удушении? Руками задушена. Посмотри на шею сбоку. (Макар привстал, наклонился к трупу, посмотрел слева, потом справа.) Видишь округлые следы?

– Вижу. По краям нечеткие, значит, убийца руками обхватил шею. – Он выпрямился. – За что ж ее так? Простую цветочницу?

Он ринулся в комнату, остановился на пороге. Следов борьбы здесь не было. На софе небрежно брошены: плед, подушка и раскрытая книга. Следовательно, убийца пришел, когда она лежала перед телевизором. Он позвонил, представился, например, сантехником, она открыла и…

– Раскладушка, – указал Дергунов-второй в угол.

Да, там стояла сложенная раскладушка, на ней лежали одеяло и белье, которыми явно пользовались. Значит, кто-то ночевал у Иды, собрался ночевать еще, поэтому раскладушку и белье хозяйка не убрала.

7

Троица изрядно наследила, Макару было стыдно, потому что там, где могли остаться отпечатки пальцев убийцы, оставил отпечатки он. Но откуда же ему было знать о трупе в доме? Да еще где! В душевой, а не там, где ему полагалось быть – в комнате или в коридоре. Но убийца оттащил труп в душевую, дверь которой не сразу заметил Макар. Впрочем, отпечатков нашли много, разберутся – чьи они, если повезет.

Продавщицу цветов Иду задушили утром в промежутке от девяти до десяти часов. Время глухое, так как работа у большинства обитателей этого двора начинается в восемь-девять утра, к моменту убийства почти никого не было в квартирах и во дворе. С другой стороны, двухэтажный дом Иды находится в тупике, его не сразу найдешь, а уж заметить, кто вздумал посетить этот сарай, тем более нельзя. Так что поначалу уповали на соседей, которые проживают на первом этаже, а те понятия не имели, кто у Иды ночевал и ночевал ли, они никого не видели. Ну, это не новость, обычно соседи попадаются слепые и глухие, иногда только после активной работы с ними они приобретают частичное зрение со слухом. И совсем редко, когда прилагаются титанические усилия, память вдруг возвращается к ним полностью, как после излюбленной болезни сериалов – амнезии. Поэтому Макар внимательно наблюдал за соседями во время опроса, гадая, кто из них хоть что-то знает, но не хочет говорить.

Алина с Севастьяном сидели внизу на ступеньках лестницы, он нервно курил, она прижалась плечом и виском к стене, вроде бы дремала. Макар спустился, уселся между ними, закурил.

Вечер дурманил запахом весны. Хотя она и отступила на ночь, позволив холоду окутать город, но в воздухе уже чувствовалось: это ненадолго. Весной в Макаре зарождалось желание новизны, тяга к деятельности. Но это желание оставалось в зачаточном состоянии, не созрев, оно гасло вместе со второй рюмкой, а с третьей окончательно увядало. Макара нельзя назвать бездельником, а также слабохарактерным и безвольным, ведь он не пьет, когда это требуется. Но в этом мире он не находит своего места, потому ощущает себя лишним, все люди ему скучны, а он неинтересен им.

– Макар, – сонно, а может, устало протянула Алина, – что там?

– Работают. – Он бросил окурок под ноги, растер ступней, повернул голову к Севастьяну. – У Иды кто-то ночевал.

– Кто мог ночевать? – проговорил тот, опустив голову. – Вероника, полагаю. Куда ж ей еще пойти?

– Больше не помните знакомых, у которых она может остановиться?

– Не помню. Не знаю. Уф, от шока никак отойти не могу. Меня долбануло, когда я этого совсем не ждал. Мне казалось, я редкий счастливчик, и вдруг… вот уж действительно: нет в мире совершенства. Послушайте, Макар, не говорите милиции, что моя жена ночевала здесь, это же может оказаться не так. Давайте сначала найдем ее, узнаем, почему она все это делала, потом будем решать, как с ней быть?

– Поздно, уже сказал, – огорчил его Макар. – Но с поправкой: она могла ночевать здесь. С вами поедет криминалист, поищет в доме отпечатки вашей жены, если вы позволите. А не позволите, разрешение они все равно получат.

– Жаль, – опустил плечи и голову Севастьян. – Если они найдут ее раньше, я не смогу ей помочь.

– Чем вы собрались ей помочь? – дернулась Алина.

Она выпрямила спину и выстрелила в него ненавидящим взглядом: вздумаешь покрывать свою мошенницу, я тебя вместе с ней закопаю. Он почувствовал поток негатива, исходящий от нее, смутился, будто его застукали за неприличным занятием, тем не менее упрямо сказал:

– Надо выслушать Веронику. Я понимаю, вам не нравится мой настрой, но всякое может быть…

– Какое – всякое? – процедила Алина, негодуя. – Она обокрала меня, выдавая себя за мою сестру. А где моя Вероника? Куда она ее дела?

– Скажите, Макар, – крепко схватил того за руку Севастьян, – вы же не думаете, что Иду и Веронику моя жена?.. Не думаете?..

– Что случилось, покажет будущее, – ограничился общей фразой Макар. Не было у него привычки докладывать каждому встречному-поперечному, что он себе надумал.

– А вам не приходила в голову мысль, что мою жену кто-то запугал путем шантажа? Что она вынуждена скрывать даже от меня?

– Сказки! – сухо бросила Алина и отвернулась, тем самым поставив точку в коротком диалоге. Но точку не захотел ставить Севастьян.

– Я хорошо знаю Веронику, она не могла поступить подло по отношению к кому бы то ни было. Значит, есть важная причина. Если ее возьмут эти люди, – он указал кивком головы наверх, – мы можем вообще ничего не узнать.

Макар не мог с ним не согласиться:

– К сожалению, Алина, шантаж сейчас процветает, поэтому не стоит отбрасывать эту версию.

Из темноты вынырнул Денис, которому позвонила Алина и сообщила, где они находятся:

– Ну что тут?

– Труп, – вздохнул Макар.

Те же отпечатки, что в квартире и Иды, нашли в доме Севастьяна, о чем ему сообщил Макар, приехав вместе с Денисом и Алиной в салон вечером следующего дня.

– Значит, она ночевала у Иды! – вздохнул он. – Черт, как я сразу не догадался!

– А потом куда делась? – взвинченно спросила Алина. Сев на стул, она и позу приняла отторгающую хозяина этого маленького кабинета. – Почему она не вернулась к цветочнице?

– Не знаю! – огрызнулся Севастьян. – Там была раскладушка, на ней лежало постельное белье, значит, моя жена собиралась вернуться к подруге.

– И не вернулась, – повторила Алина с нажимом. – К вам тоже. Может, ваша жена ночевала у следующей подруги, а вы вспомните о ней только завтра? И мы найдем еще один труп.

– Да почему, черт возьми, вы разговариваете со мной, будто я тайный сообщник жены в темных делах?! – свирепо прорычал Севастьян. – Вы еще ничего не знаете, а готовы приписать убийство Иды моей жене. Или даже мне!