Наталья Солнцева - Кинжал Зигфрида Страница 15

– Какое еще снаряжение? Не из Москвы же все тащить? Я думал, у вас тут возьму, напрокат.

Поскольку Шемякин на уговоры не поддавался, москвич спросил, можно ли оставить машину у него во дворе – на время охоты.

– Я заплачу.

– Ладно, пусть стоит, – согласился хозяин. – Жалко, что ли?

– Если понадобится, пользуйся, – великодушно предложил Неверов. – Дам ключи.

– Зачем? У меня свой транспорт. Только я бы тебе не советовал с браконьерами связываться.

– Спасибо, – усмехнулся приезжий. – Учту.

Он ушел, где-то бродил до вечера. Вернулся затемно, довольный, попросил напрокат ружье и рюкзак. Видно, нашел желающих заработать на худом деле.

Шемякин хотел предостеречь москвича, но передумал. Не в его правилах учить взрослого мужика уму-разуму. Жизнь научит.

– Рюкзак бери, а ружье – вещь дорогая… – неодобрительно глядя на Неверова, сказал он. – Вдруг не вернешь?

– Я похож на вора? – обиделся тот.

– Не о том речь. А если сам не вернешься?

– Типун тебе на язык, дядя! – как-то слишком весело, беззаботно произнес москвич. – Сколько ружьишко стоит? На, возьми деньги. И потом, у тебя моя тачка в залоге остается. Держи! – Он бросил Шемякину ключи и усмехнулся: – Не дрейфь, мужик! Все будет в порядке.

– Средство от комаров захвати, не забудь. Заедят.

Шли дни, а Неверов охотился. Наверное, решил пожить в каком-нибудь охотничьем домике, подышать лесным воздухом, попариться в баньке с березовыми веничками. Для городского человека это экзотика.

Собственно, Шемякину не было никакого дела до москвича. Пусть хоть год в лесу сидит. Но машина занимала много места за домом, создавала неудобства. Да и мыслишки нехорошие закрадывались. С кем приезжий отправился на незаконный промысел? Как бы чего дурного не случилось.

Серебристый джип мозолил Шемякину глаза, беспокоил. Если, не дай бог, москвич не вернется, кто первый попадет под подозрение?

«Я, конечно, – думал Егор Петрович. – Раз машина у меня во дворе стоит, выходит, я хозяина и того… Отправил на тот свет. Поди докажи обратное! Никто разбираться-то не станет. Наши люди на расправу скорые. Черт знает какие у этого Неверова друзья, родные? Наедут, мало не покажется!»

Жена с дочкой гостили в Новгороде, у тетки, приехали – а тут чужая машина во дворе. Тоже пристали с расспросами. Хоть бы они подтвердили, что ушел Неверов в добром здравии и больше не появлялся. Так нет, не получится – не было их в это время дома.

«Друзья» приезжего москвича озадачили Шемякина: тоже заговорили о кабаньей охоте. Что за напасть такая? Однако надо им как-то объяснить его отсутствие. Выдумывать Егор Петрович был не мастер, поэтому выложил все как на духу. Так, мол, и так…

Они выслушали, задумались. Потом мужчина спросил:

– Кто мог согласиться помочь Владу организовать охоту?

– Народ всякий есть, и среди нашего брата попадаются любители незаконной добычи. Знаю семейство Грибовых, которые браконьерством балуются, знаю Потапова, бывшего егеря. Еще парочку заядлых горе-охотников.

Столичная дамочка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, поглядывая на своего спутника. Тот называл ее Астрой. Редкое имя. Кто они Неверову? Он про друзей словом не обмолвился.

– Вы полагаете, Влад проводит время в каком-нибудь охотничьем хозяйстве? – спросила она.

– А где же? Палатки он с собой не брал. Хотя можно в деревне остановиться. Здесь многие так делают, и туристы, и искатели приключений, и богомольцы разные. В наши места странное паломничество началось. Едут и едут!

– Зачем?

– Вас что сюда привело? – задал встречный вопрос Шемякин. И, не дожидаясь ответа, добавил: – То-то! Путешествуют люди, каждый свою цель преследует. Кому-то природа по душе, не городские парки да скверы, а настоящая, дикая. Кого-то история интересует. Кто-то в религию ударился. Кому-то хочется одиночества, тишины. Некоторые чудаки на болотах селятся да в непроходимых дебрях, чтобы отшельниками себя почувствовать. Дури всякой хватает!

Он с готовностью рассказал «друзьям» господина Неверова, где найти братьев Грибовых и бывшего егеря.

– Сначала с ними поговорите. Авось что-то и прояснится. Если ночевать негде, приходите ко мне. Милости прошу.

Астра была в восторге. Машина Неверова нашлась! Значит, и сам он где-то неподалеку.

– Рано радуешься, – хмыкнул Матвей. – Искать в здешних лесах охотников, тем более браконьеров, пустая трата сил. Разве что ждать, пока они вернутся. Но я не останусь. У меня бюро, мальчишки из «Вымпела».

– Думаешь, Неверов вернется?

– Ему же надо машину забрать.

– Джип принадлежит Куприяновым, а Влад ездит по доверенности.

– Вот как?

– Правда, Леда сказала, что подарила ему этот внедорожник. Просто они не успели оформить документы.

– Странно… – пробормотал Матвей. – Почему он машину оставил во дворе у Шемякина, а не у тех, с кем отправился на охоту? Может, врет Егор Петрович?

Дом Грибовых нашли не сразу. Он стоял в проулке, в глубине яблочного сада. Окна были украшены затейливой резьбой, на крыльце навострила уши черная лохматая собака.

– Хозяева! – крикнул Матвей.

Собака зевнула и завиляла хвостом. Зато откуда ни возьмись раздался оглушительный лай. Сбоку, за кустами крыжовника и малины, скрывался вольер, в котором содержались охотничьи псы.

– Хороший признак, – оживилась Астра. – Раз собаки дома, то и охотники тоже.

Из сеней вышел поджарый мужчина в расстегнутой рубашке и мятых штанах. На его бородатом лице ясно читались следы попойки.

– Чего надо? – хмуро спросил он.

– Вы Грибов?

– У нас тут все Грибовы – Степан, Аким и Гришка. Тебе кого?

– Степана, – наугад ляпнул Карелин.

– Ну, я Степан.

Он с трудом соображал, что происходит.

– Мы друзья Влада Неверова, – представился Матвей. – Вы с ним на охоту ходили?

– Ну…

«Кажется, Грибовы именно те, кого мы ищем», – подумала Астра.

– А где он? Шемякин просит машину забрать.

– Какую машину?

– Джип.

До Степана туго доходило, о чем речь.

– Какая охота? – запоздало возмутился он. – Нынче ружье в лес берут так только, птицу попугать. Мы закон блюдем.

Астра незаметно толкнула Карелина в бок, и тот выдал заранее заготовленную фразу:

– Шемякин сказал, что видел Влада с вами в лесу. Случайно.

Грибов выпучил глаза, пытаясь взять в толк, чего от него хотят эти незнакомые мужик и баба. От выпитой водки сознание заволакивал туман.

– Ну…

– Можно нам войти? – приветливо улыбнулась Астра. – А то комары.

– Это еще не комары… – осклабился Степан и милостиво кивнул: – Валяйте, проходите, братьев спросите. Какая охота? Сейчас стрелять ни-ни…

Он пьяно качнулся, пропуская гостей в дом.

Братья Грибовы, судя по обстановке, вели холостяцкую жизнь. В большой неприбранной горнице пахло кислой капустой, дымом дешевых папирос и перегаром. Стол ломился от бутылок и грязной посуды. Один из братьев похрапывал на железной кровати, другой сидел за столом, курил.

Астра осторожно присела на краешек стула, огляделась. На деревянных стенах висели охотничьи трофеи: рога, шкуры зверей, чучела птиц.

Матвей взял себе табуретку, стряхнул мусор.

– Где Влад Неверов? – без обиняков спросил он, в упор глядя на самого трезвого из братьев. – Вас с ним видели.

Тот загасил папиросу об стол и выругался.

– Скажи им, Гришка, – прогундосил Степан. – Охотиться за-пре-ще-но.

– Хотите иметь дело с милицией?

Матвей говорил, что приходило в голову. Авось попадет в точку?

– Ты нас не пугай, – разозлился Гришка. – Ты кто такой?

– Господин Неверов – важный человек. Его ищут.

Братья переглянулись.

– Может, сказать им? – заколебался Степан.

– Заткнись, идиот!

– Он нам бабки недоплатил!

– А мы доплатим, – поспешно предложила Астра. – Мы компенсируем причиненный вам ущерб.

Глава 10

Новгородская область. Деревня Камка

После посещения заброшенной обители молодую послушницу Филофею начали одолевать демоны. Случалось, она засыпала в избе старца Авксентия, а просыпалась в келье со сводчатым потолком. Со стены бросал на нее лучистые взоры Ангел…

Филофея приходила в смятение, металась в жару и просыпалась уже по-настоящему в отведенной ей комнатке с узкой кроватью, печкой и самодельной этажеркой, уставленной коробками и банками с целебными травами. Окно закрывали выцветшие ситцевые занавески. В углу теснились старые темные иконы, спасенные из огня, когда горел деревенский храм.

Она опускалась на колени и молилась, молилась, чувствуя себя грешницей, одержимой похотливыми мыслями. Как смотрел на нее Ангел, какие речи говорил, она не смела повторить ни про себя, ни вслух.

Филофея взялась испытывать свою волю – ела пищу самую простую, с утра до ночи трудилась, самоотверженно помогала сестрам и преподобному Авксентию, лишая себя отдыха и всяческих радостей. Но крамольные мысли и видения не только не исчезли, наоборот, приобретали все более яркие краски, все более ощутимые чувственные оттенки и поразительную живость. Развивались, обрастая новыми подробностями…