Валерия Вербинина - Кольцо с тайной надписью Страница 15

Но, встретив взгляд Ласточкина, вор сгорбился, съежился и сник.

– Лиза, – велел Ласточкин, – запри дверь.

Я исполнила его приказание. Рыжиков с ужасом покосился на меня и сглотнул слюну.

– Откуда кольцо? – спросил Ласточкин мягко.

– Будто не знаете, – обиделся щипач. – Спер я его!

Ласточкин хрустнул пальцами. Тени в его лице стали еще гуще.

– Поподробней, – велел он. – Где спер, у кого?

– В метро, – пробормотал воришка.

– Еще подробней, – велел Ласточкин.

– Ну, – нервно начал Рыжиков, – вы, наверное, знаете… Все метро поделено нашими на участки. На чужой участок залазить нельзя – пальцы сломают. Вот… Я могу стричь только на трех станциях, но мне повезло – на одной из них пересадка на Кольцевую, много народу ходит. И навар, соответственно, больше. Только вот незадача – приходится главным отстегивать. Не то опять же сломают пальцы…

– Дальше, – велел капитан.

– Я раньше никогда не попадался, – внезапно сказал щипач. – До сих пор не пойму, как эта баба меня ущучила.

– Галя бывшая твоя коллега, – отозвался Паша.

Воришка разинул рот.

– Ах вот оно что! А я-то не мог сообразить… – Он засмеялся неожиданно веселым, искренним смехом. – Здорово получается, да? Вор у вора, значит, дубинку украл! Ха-ха-ха!

– Ближе к делу, – сказал Ласточкин, нервно дернув щекой.

– Колечко я снял возле Кольцевой, – решительно сказал щипач. – Но только вот что. Меня прежде не ловили, и я желаю, чтобы оно и впредь так было. Поэтому, если хотите, чтобы я вам все рассказал про того мужика, аннулируйте протокол. И заяву тоже. А ей, толстой, можете сказать что хотите. Вот когда вы у меня на глазах все бумажки порвете, тогда я и расскажу вам все, что знаю.

– Не-а, – сказал Ласточкин, сняв трубку телефона. – Мне проще сдать тебя с потрохами ребятам из Следственного комитета, которые ведут это дело, чем с тобой тут валандаться. Да и час поздний, мы с Лизой свою смену честно отработали, и нам пора по домам. – Он стал накручивать диск. – Вот со следаками и будешь препираться, заодно и условия свои им продиктуешь. – Он потер подбородок. – Кстати, колечко это позволит им крепко взять тебя в оборот. Посадят за соучастие как миленького. Вещдок – великая вещь… Алло! Станислав Сергеевич? Как, он еще не приехал? Ладно. Когда будет, передайте, чтобы позвонил капитану Ласточкину. Тут у меня для него кое-что есть.

Капитан повесил трубку. Лицо Рыжикова пошло пятнами.

– Капитан… Может, не надо этого, а? Может, мы с вами как-нибудь договоримся? У меня мама больная, она не переживет…

Ласточкин зевнул.

– Помнится, – сказал он в пространство, – когда я еще учился, старый генерал Саенко натаскивал нас так: товарищи, говорит, никогда не жалейте воров и убийц, что бы они вам ни плели. Потому что эти люди получают только то, что заслужили. – Он откинулся на спинку стула, сцепив пальцы на затылке. – Ничего. Минут через десять мы перезвоним Стасу. Вот и посмотрим, как ты тогда запоешь. Это тебе не ментам в метро отстегивать, чтобы не ловили… это ребята серьезные, они вообще шуток не понимают…

– Хорошо, – внезапно выдохнул Рыжиков. – Не надо никому звонить, капитан. Я и так могу вам все рассказать. У меня мама инвалид…

– Достал ты меня своими сказочками, – проворчал Ласточкин, морщась. – Короче, Семен. Меня очень интересует это колечко. Где ты его взял, у кого и так далее. Будешь вести себя хорошо, я, так уж и быть, пожалею твою маму и отпущу тебя восвояси. Будешь темнить – пеняй на себя. – Ласточкин поставил локти на стол и соединил кончики пальцев. – Итак?

Рыжиков немного помялся и начал рассказывать.

Он заметил этого человека на станции, с которой можно перейти на Кольцевую линию. Ничего особенного, обыкновенный мужчина лет шестидесяти с совершенно седыми волосами.

– Рост? Какой у него рост примерно?

– Да обыкновенный рост. Не высокий и не низкий.

– Одет во что?

– Честно говоря, я не приглядывался… Одежда как одежда. Брюки вроде черные… Рубашка светлая в мелкую полоску. Да, пиджак еще на нем был.

– Что за пиджак, из какой ткани, какого фасона?

Рыжиков напрягся.

– Погодите-ка… Ткань… ну… обыкновенная, честно говоря… не знаю даже, как она называется… Цвет такой… бутылочно-коричневый, вот! И фасон стандартный…

Телефон на столе капитана ожил и испустил бодрую трель. Ласточкин поднял трубку.

– Капитан Ласточкин у телефона. Что? А, это ты, Стас? Да, я хотел тебе кое-что сказать. Пули, которые из охранника вытащили, они у капитана Колесникова находятся. Так вот, надо бы их сравнить с теми, что угодили в Кликушина. Что-то мне подсказывает, что они могут быть от одного ствола… Что? Я уже упоминал у Тихомирова о баллистической экспертизе? Извини. Совсем заработался… Что? Синеокова? Она рядом. Что ей передать? – Капитан отвел трубку в сторону. – Стас просит тебе привет передать.

– Да ну его, – проворчала я.

– Она тоже тебе привет передает, – бодро отрапортовал Ласточкин в трубку. – Ну, пока. Если что наклюнется новое по делу, не забудь мне сказать. Ладно, отбой…

Капитан повесил трубку и хмуро поглядел на лежащий перед ним лист бумаги, на который он записывал приметы заинтересовавшего его незнакомца. Я слушала, ничего не понимая, но смутно чувствуя, что происходит нечто важное.

– Так, заплаты… Ясно. Кроме коричневого пиджака, во внешности субъекта есть что-нибудь запоминающееся? Типа шрамы там, родинки, очки…

– Во-во, – оживился Рыжиков. – Точно, очки на нем были.

– Что за очки? Давай подробнее.

– Да какие там подробности – солнцезащитные очки, чтобы глаза не слепило. Оправа пластмассовая, насколько помню.

– Какого цвета, не запомнил?

– Ну… Вроде как зеленая. Как бутылочное стекло.

Судя по всему, Рыжиков весь мир рассматривал сквозь призму бутылки. Почти все цвета напоминали ему о бутылочном стекле.

– Так, – протянул капитан. – Ну что ж, это уже кое-что. Где он держал колечко?

– Во внутреннем кармане.

Мой напарник покачал головой.

– И ты туда забрался? Ну и артист!

– Я думал, там у него деньги, – оправдывался воришка. – Знаете, многие люди в метро предпочитают деньги ближе к телу держать. Им и невдомек, что нам что сумка, что внутренний карман – все едино.

Ласточкин, хмурясь, просматривал список примет.

– Среднего роста, седой, на вид лет шестьдесят, коричневый пиджак, очки… Что-нибудь еще вспомнил? Может, он хромал или у него на руке шесть пальцев было?

– Ну вы и загнули, – обиделся воришка. – Да будь у него шесть пальцев, я бы нипочем к нему не подошел!

Да, все-таки верно говорят у нас на Руси: чужая душа – потемки, не стоит туда лезть – заблудишься.

– Значит, он вошел на станции, с которой есть переход на Кольцевую. А вышел где, ты не помнишь?

Рыжиков немного подумал.

– Я же вам сказал, мой участок – всего три станции… Когда я вышел, он остался в вагоне. Вот и все, что я знаю. А так я за ним не следил.

– Ладно, – вздохнул Ласточкин. – Что-то я сегодня добрый. Давай приметы людей, у которых потырил остальное добро. Хотя бы примерно.

Воришка заколебался, но делать было нечего, и он довольно неохотно перечислил, у кого что изъял.

– Значит, так, Семен, – сказал Ласточкин. – На первый раз я тебя отпускаю, потому что ты мне помог, но это не значит, что я забыл, чем ты занимаешься. Мой тебе совет – умерь аппетиты. И оставь свой телефон, ты мне понадобишься для опознания, когда мы того старика прихватим.

– А нельзя ли как-нибудь без этого? – спросил Рыжиков нервно. – Потому что – поймите меня правильно – я не стукач и быть им не хочу.

– Не бойся, – успокоил его Ласточкин. – Опознание будет неофициальное, это я тебе гарантирую. Давай телефон – и домашний, и номер мобильника.

Рыжиков продиктовал, после чего Ласточкин позвонил в адресное бюро и назвал пароль.

– Мне нужно проверить координаты одного человека. Рыжиков Семен Иванович… Живет в Долгопрудном. Что? Да, слушаю. А телефончик какой? Спасибо.

Ласточкин повесил трубку и поднял глаза.

– Все в порядке. Можешь идти. У тебя правда мать инвалид?

– Да, – подтвердил Рыжиков, поднимаясь с места.

– Пожалел бы ты ее, – сказал Ласточкин ему вслед.

Рыжиков пожал плечами.

– А что мне делать? Образования никакого, за честную работу гроши платят. Вот и приходится вертеться. Каждый делает, что может.

– Философ, – буркнул Ласточкин. – Ладно… Синеокова, открой товарищу дверь.

Я отперла замок, и Рыжиков благополучно покинул кабинет. Я поглядела, как он идет по коридору, шаркая ногами, и повернулась к Ласточкину.

– Паша, – начала я, – я надеюсь, что ты знал, что делаешь… Потому что, хоть убей меня, но я ничегошеньки не поняла.

– Иди сюда, – подозвал меня Ласточкин. – Возьми кольцо и погляди в лупу на его внутреннюю сторону.

Я сделала, как он велел. Сначала я ничего не заметила, но стоило мне чуть отвести лупу, и я увидела вязь букв на внутренней стороне кольца. Там красовалась какая-то надпись.