Марина Серова - Цена случайной ночи Страница 15

— И тогда Тамара Аркадьевна сказала, что «на днях этот человек выходит на свободу»?

— Ну да… — Людмила Васильевна по-прежнему растерянно переводила взгляд с мужа на меня.

— И ты молчала об этом! — воскликнул Владимир Сергеевич. — Я тут твержу, что мы не знаем никаких конкретных случаев, а ты умалчиваешь о таком эпизоде!

— Но я как раз и не знаю ничего конкретного! — принялась оправдываться его супруга. — И разговор-то был не очень серьезный, мы с ней начали вообще на другую тему…

— Все равно нужно было рассказать! — настаивал Гладилин.

— Так я ничего не знаю! — прижала руки к груди жена.

— Подождите, — остановила я их спор. — Людмила Васильевна, вспомните поподробнее этот разговор. Что еще упоминала Тамара Аркадьевна? Может быть, фамилию этого человека или еще что-то? Дело, по которому он проходил обвиняемым?

Людмила Васильевна задумалась, закусив губу.

— Она назвала его Рогожкиным, — осторожно произнесла она. — А больше ничего. И фамилию-то проговорила так, вскользь. И мы сразу о другом заговорили. Нет, никаких подробностей дела она не рассказывала.

— Вы знаете что, — вмешался Владимир Сергеевич. — Лучше обратитесь к Никите по этому вопросу. Он наверняка должен знать, что там и как. Или, по крайней мере, поможет узнать.

— Да, конечно, — отозвалась я. — Я именно так и сделаю. Спасибо, вы ответили на все мои вопросы.

— К сожалению, вряд ли мы чем-то помогли, — с извиняющейся улыбкой проговорил Владимир Сергеевич. — Но я сразу предупреждал — мы просто друзья, вот и все. А проблемы Тамары идут все-таки от ее работы, я в этом уверен. Вы бы проверили.

— Ее работа — слишком обширное поле, чтобы его все можно было так скоро проверить, — возразила я.

— Ну… — Гладилин смутился. — Начните с этого Рогожкина. И все равно успехов вам.

— Да, Ксюша, наверное, здорово переживает, если даже частного детектива наняла, — вздохнула Людмила Васильевна. — Жалко мне девчонку, сиротой совсем осталась.

— Ну ладно уж тебе, сиротой! — резковато бросил Владимир Сергеевич. — Она старше нашего Данилы, ей уже девятнадцать. Взрослый человек, осталась не на улице, а в квартире, да и средства после матери есть. Так что нечего зря причитать, слава богу, с таким резервом она не пропадет.

— Да я просто говорю, что по-человечески ее жалко, — оправдываясь, проговорила Людмила Васильевна. — Все-таки сначала отца потеряла, потом мать. Думаешь, легко это девчонке, хоть и в девятнадцать лет?

— Да я это к тому, что она взрослый человек, — смягчился Владимир Сергеевич. — Хорошо, что не в школьном возрасте одна осталась.

— Это конечно, — тут же кивнула Людмила Васильевна, и следом послышался звук открываемой входной двери, а затем звонкие молодые голоса. — Ну вот и они, — с облегчением проговорила Гладилина, поднимаясь и легкой походкой направляясь к двери. — Нужно пойти их покормить. Вы извините меня, Татьяна, у вас все?

— Да, спасибо, — не стала я больше задерживать чету Гладилиных, которые и сами, вернувшись с работы, еще не садились ужинать из-за моего визита. Теперь у меня сложилось более полное впечатление о личности Тамары Шуваловой.

Я вышла в прихожую, где столкнулась с раскрасневшимися Данилой и Ксенией, которые разувались, что-то возбужденно, наперебой рассказывая при этом вылетевшей встречать их Маргарите Федоровне. Они поздоровались со мной, а Ксения тут же вперила в меня полный надежды взгляд.

— Ну что? — спросила она. — Вы уже что-нибудь узнали?

— Узнала я уже многое, — честно ответила я. — Но пока не могу назвать имени убийцы вашей матери. Расследование еще не закончено.

На лице Ксении отразилось чуть заметное разочарование, но она тут же взяла себя в руки, встряхнулась и бодро проговорила:

— Ничего. Вы продолжайте все равно, хорошо? Я заеду к вам завтра заплатить за последующие дни.

— Хорошо, договорились, — кивнула я.

— Бабуль, а поесть-то найдется что? — обратился тем временем Данила к Маргарите Федоровне.

— Ой, да, ну конечно, у меня уже все готово! — всплеснула руками моложавая бабушка. — Полезла в холодильник, а у вас ничего готового и нет, пришлось сейчас же котлеты жарить. Я за двадцать минут управилась, а вы за неделю ничего приготовить не можете, все бы кусками питались! Что родители, что дети — одинаковые! Давайте, давайте, проходите скорее — и за стол. А вы, Татьяна, с нами разве не поужинаете? — вцепилась в меня деятельная женщина.

— Нет-нет, спасибо, — отказалась я. — У меня еще дел много, да я и не голодна совсем.

Но Маргарита Федоровна никак не хотела отпускать меня просто так. Наказав мне, чтобы я непременно подождала, она метнулась на балкон, прогремела оттуда ведрами, затем пронеслась в кухню, а оттуда уже вернулась с полиэтиленовым пакетом, набитым душистыми крупными яблоками.

— Вот, — протянула она мне. — Свои, из сада. Так что кушайте на здоровье и не вздумайте отказываться!

От яблок я отказываться не стала, хотя врученный Маргаритой Федоровной пакет оказался довольно увесистым. Распрощавшись со всеми Гладилиными и Ксенией и спускаясь на лифте вниз, я подумала, что если дело так пойдет и дальше, то я непременно удостоюсь и рецепта приготовления знаменитого кофе от Маргариты Федоровны, подаренного ей неграми Южной Африки.

Глава 5

Начало следующего утра я провела дома. Чтобы не терять времени, я позвонила Ксении и попросила ее зайти. Во-первых, для того, чтобы уточнить несколько моментов, во-вторых, и от этого никуда не денешься, — получить от нее деньги за продолжение своего расследования.

Ксения явилась на этот раз без Данилы, и мне показалось, что она была чем-то расстроена. Впрочем, она и при первой встрече не улыбнулась ни разу. Это было, наверное, объяснимо, потому что она переживала смерть матери. Но сегодня девушка была еще более озабочена, чем прежде.

— Ксения, у меня к тебе вопрос относительно, скажем так, личной жизни твоей мамы, — осторожно начала я.

Шувалова пожала плечами.

— Я же говорила, что у нее никого не было, — тихо проговорила она.

— А вы не знаете человека по имени Валентин?

Ксения отрицательно покачала головой.

— И никогда не слышали о нем?

И дочь своим кивком снова подтвердила, что ничего не знает о личной жизни матери.

— А откуда всплыло это имя? — поинтересовалась она.

— Об этом сказал мне твой дядя, — ответила я.

— Дядя может наплести что угодно, вы же знаете, как он относился к маме, — нахмурилась Ксения. — Кстати, как он себя вел?

— Нормально, по сути дела, подтвердил свое алиби, — ответила я.

— Но он мог сделать это не сам, а через кого-то. — Ксения, по-видимому, поверила, что именно дядя виноват в смерти матери, и подталкивала меня к этой версии.

— Я все проверю, ты не волнуйся, — поспешила я успокоить ее. — И все-таки вспомни насчет Валентина — может быть, просто забыла, слышала или видела мимолетно.

— Я посмотрю, конечно, в ее вещах, в письменном столе, может быть, что-то и найду, но скорее всего вряд ли… — после задумчивой паузы пообещала мне Ксения. — Ну а дядя — неужели вы думаете, что он не виноват?

— Пока расследование не завершено, ничего с уверенностью сказать нельзя, — терпеливо ответила я. — Версия дяди еще будет отрабатываться.

Я ничего не стала говорить Ксении насчет нашего с Костиным плана по поводу судьи Антипова — это, в конце концов, мое дело, куда направлять основные усилия. Но по общему настроению Ксении я поняла, что она не очень удовлетворена моей работой. Впадать по этому поводу в меланхолию я, конечно, не стала, списав поведение заказчицы на девичий максимализм. Втемяшилось ей в голову, что дядя виноват, — и никакие аргументы против не подействуют. Просто нужно найти настоящего виновного.

Кстати, мне неожиданно пришла в голову мысль, что Ксения — достойная дочь своей мамы. Про Тамару Аркадьевну тоже высказывались в том смысле, что она была весьма упрямой особой.

— А про типа по фамилии Рогожкин тебе ничего не известно? — вспомнила я вчерашний разговор с Гладилиным.

— Нет, — подумав, ответила Ксения. — А кто это такой?

— Человек, который был осужден твоей матерью и грозился отомстить за это, — ответила я.

— Нет, — твердо сказала Ксения. — Мне ничего о нем не известно…

— Ну что ж, тогда у меня все, спасибо, — развела я руками и вздохнула.

Ксения чуть помедлила. Было понятно, что ей пора уходить. Но она, видимо, не решалась, формулируя внутри себя фразу, с которой хотела ко мне обратиться. Я почему-то подумала, что это будет нечто напоминающее историю с пресловутым дядей. Но Ксения после паузы задала мне совсем уж формальный вопрос:

— Так, значит, вы продолжите расследование?

— Конечно, не волнуйся, — улыбнулась я.