Джон Гришем - Вердикт (= Сбежавшее жюри) Страница 15

Повернув налево, он вскоре вошел в большое белое здание, где находился известный местный ресторан "Мэри Маханиз" - любимое место встреч городской общественности во время слушаний в суде. Истер прорепетировал этот путь неделю назад и даже отобедал в непосредственной близости от столика почтенного Фредерика Харкина.

Сейчас он вошел в ресторан и спросил у первой встретившейся ему официантки, обедает ли еще судья Харкин. Да. А где? Она показала, и Николас быстро прошел через бар и маленький вестибюль в обеденный зал, залитый солнечным светом и украшенный множеством живых цветов. Народу было много, Его честь сидел за столиком на четверых. Харкин увидел Истера, и вилка с насаженной на нее мясистой жареной креветкой застыла у него в руке на полпути ко рту. Он узнал в Николасе одного из присяжных, к тому же на груди у него красовался красно-белый значок.

- Простите, что беспокою вас, сэр, - сказал Николас, останавливаясь у края стола, уставленного тарелками с горячим хлебом, аппетитными салатами, закусками, а также большими стаканами чая со льдом. Глория Лейн, секретарь суда, тоже онемела от изумления. Вторая женщина за столом была помощницей секретаря, третья - судебным делопроизводителем Харкина.

- Что вы здесь делаете? - спросил Харкин. К его нижней губе пристал крохотный кусочек козьего сыра.

- Я здесь по поручению жюри.

- Что случилось?

Николас наклонился поближе, чтобы не устраивать сцены.

- Мы голодны, - сказал он сквозь зубы. Четверо напряженных людей за столом отчетливо уловили гнев в его словах. - Пока вы, уважаемые господа, наслаждаетесь здесь отличной едой, мы сидим в четырех стенах в ожидании "комплексного обеда", который почему-то никак не доберется до нас. Позвольте со всем уважением заметить вам, сэр, что мы голодны. И весьма расстроены.

Вилка Харкина с силой ударилась о тарелку, креветка соскочила с нее и шлепнулась на пол. Он швырнул на стол салфетку, бормоча себе под нос что-то совершенно неразборчивое. Взглянув на женщин, составлявших ему компанию, судья поднял брови и сказал:

- Что ж, пойдемте разберемся.

Женщины вскочили, и все пятеро, вихрем пронесясь через обеденный зал, выскочили из ресторана.

Когда Николас с судьей Харкином и тремя женщинами, пройдя по коридору, появились в комнате присяжных, Лу Дэлл и Уиллиса нигде не было видно. Стол оставался пустым - никакой еды. На часах - пять минут второго. Присяжные замолчали и уставились на Его честь.

- И вот так уже почти час, - сказал Николас, махнув рукой в сторону пустого стола. Если поначалу присяжные удивились, увидев судью Харкина, то через несколько мгновений удивление сменилось гневом,

- Мы имеем право рассчитывать на то, чтобы с нами обращались достойно, - раздраженно сказал Лонни Шейвер, и это окончательно добило судью.

- Где Лу Дэлл? - спросил он, обращаясь к трем сопровождавшим его женщинам.

Все три посмотрели на дверь, через которую как раз в этот момент ворвалась Лу Дэлл. Увидев Его честь, она застыла как вкопанная. Харкин посмотрел ей прямо в лицо.

- Что здесь происходит? - сдерживая ярость, спросил он.

- Я только что звонила в ресторан, - ответила она, запыхавшись; от страха лицо ее покрылось испариной. - Произошло какое-то недоразумение. Они говорят, что кто-то им позвонил и сказал, будто обед откладывается до половины второго.

- Эти люди умирают от голода, - сообщил Харкин, словно Лу Дэлл еще этого не знала. - До половины второго?

- Там в ресторане что-то напутали. У них что-то с телефоном.

- Какой ресторан?

- О'Рейли.

- Напомните мне поговорить с хозяином.

- Да, сэр.

Судья переключил внимание на присяжных.

- Приношу вам свои извинения. Это больше не повторится. - Он помолчал немного, взглянул на часы и мило всем улыбнулся. - А пока я приглашаю вас всех отобедать вместе со мной в "Мэри Маханиз". - И, повернувшись к своему делопроизводителю, распорядился: - Позвоните Бобу Махани и скажите, чтобы он приготовил для нас дальний кабинет.

На обед подали закуску из крабов, свежие устрицы и знаменитое фирменное блюдо Махани - суп из стручков бамии. Это был звездный час Николаса Истера. Покончив с десертом уже после половины третьего, они неспешно отправились вместе с судьей Харкином в суд. К тому моменту, когда присяжные заняли свои места, готовые продолжить работу, все присутствующие уже знали историю их восхитительного обеда.

Нил О'Рейли, хозяин закусочной, позднее предстал перед судьей и поклялся на Библии, что ему позвонила какая-то молодая дама, представилась помощницей секретаря суда и велела доставить обед для присяжных ровно в половине второго.

Первым свидетелем на процессе выступал покойный Джекоб Вуд - была показана видеозапись, сделанная за несколько месяцев до его кончины. Перед присяжными установили два монитора с двадцатидюймовыми экранами, еще шесть расставили по всему залу. Установку завершили, пока присяжные праздновали свою победу в "Мэри Маханиз".

Джекоб Вуд, обложенный подушками, полулежал, судя по всему, на больничной кровати. На нем была белая майка без рисунков, ноги прикрывала простыня. Он был худ, изможден, бледен, вдоль тонкой шеи спускалась кислородная трубка, конец которой был вставлен в нос. Кто-то дал ему команду начинать, и он, глядя в объектив камеры, назвал свои имя и адрес Голос у него был скрипучий и больной. Он страдал еще и от эмфиземы легких.

Хотя его окружали адвокаты, на экране был он один. Время от времени за кадром между адвокатами возникали какие-то стычки, но Джекоб, казалось, этого не замечал. В пятьдесят один год он выглядел на все семьдесят и явно находился при смерти.

Побуждаемый адвокатом Уэнделом Рором, он поведал всю свою биографию, начиная с рождения, что заняло почти целый час. Детство, начальная школа, друзья детства, дом, служба в морском флоте, женитьба, работа, дети, привычки, новые друзья, путешествия, отдых, внуки, перспективы пенсии. Следить за рассказом несчастного поначалу представлялось весьма захватывающим занятием, но вскоре присяжные осознали, что жизнь его столь же скучна, как и их собственная. К тому же плотный обед начал оказывать свое действие, и они заерзали на своих местах. Веки у них отяжелели, и восприятие притупилось. Даже Херман, который, слыша лишь голоса, должен был воображать себе лица, заскучал. К счастью, судья тоже стал испытывать послеобеденную истому и спустя час двадцать минут объявил короткий перерыв.

Четверым присяжным-курильщикам требовался перекур, и Лу Дэлл радостно сопроводила их в маленькую квадратную комнату с открытым окном возле мужского туалета, которую обычно использовали для содержания малолетних правонарушителей, ожидавших вызова в суд. "Если вы и после этого суда не бросите курить, значит, что-то здесь не так", - неловко пошутила она. Ни один из четверых не улыбнулся. "Простите", - извинилась Лу Дэлл и закрыла за собой дверь. Джерри Фернандес, тридцативосьмилетний торговец автомобилями, неудачно женатый и сильно задолжавший в казино, зажег первую сигарету и дал прикурить трем женщинам, вышедшим вместе с ним. Все четверо глубоко затянулись и выпустили в окно густые клубы дыма. "За Джекоба Вуда", - словно тост, произнес Джерри. Женщины хранили молчание, они были слишком поглощены курением.

Председатель, мистер Граймз, уже прочел им краткую, но энергичную лекцию о недопустимости обсуждения обстоятельств дела, он этого не потерпит, сказал он, потому что судья Харкин без устали сурово требует от него этого. Но сейчас Хермана в комнате не было, а Джерри распирало любопытство.

- Интересно, старина Джекоб пытался когда-нибудь бросить курить? спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Сильвия Тейлор-Тейтум, свирепо затянувшись своей длиннющей тонкой сигаретой в стиле "эмансипэ", ответила: "Не сомневаюсь, что скоро мы это узнаем", - и выпустила столб голубоватого дыма через свой длинный острый нос. Джерри обожал прозвища и про себя уже нарек ее Пуделихой из-за чрезвычайно узкого лица, острого вытянутого вперед носа и густых курчавых седеющих волос, разделенных пробором строго посередине и падающих на плечи тяжелыми прядями. Ростом не меньше шести футов, угловатая, она отпугивала людей неизменно хмурым выражением лица. Пуделиха словно бы предупреждала, чтобы ее не трогали.

- Интересно, кто будет следующим? - сказал Джерри, пытаясь завязать разговор.

- Наверное, все эти доктора, - ответила Пуделиха, глядя в окно.

Две остальные дамы продолжали курить молча, и Джерри сдался.

Женщину звали Марли, во всяком случае, так она предпочитала называть себя в данный период жизни. Тридцать лет, короткие темные волосы, карие глаза, рост средний, стройная, одежда очень простая, рассчитанная на то, чтобы не обращать на себя внимание. Марли шикарно выглядела в обтягивающих джинсах и мини-юбках, она вообще шикарно выглядела - в одежде или без, но в настоящий момент стремилась к тому, чтобы ее никто не замечал. Она дважды до сих пор посещала здание суда - один раз две недели назад, когда присутствовала на другом процессе, второй - во время отбора присяжных уже для нынешних слушаний. Она прекрасно здесь ориентировалась: знала, где находится кабинет судьи и где судья обедает, знала имена адвокатов истицы и ответчика, всю эту информацию не так уж легко было раздобыть. Она прочла материалы дела, ей было известно, в каком отеле прячется во время слушаний Рэнкин Фитч.