Ирина Волкова - Очень смертельное оружие Страница 15

Я вздохнула. Комплимент был примитивным, но, надо отдать должное, играл Сианон просто великолепно.

Ляо взглянул на часы.

- К сожалению, я должен идти. Ирина, ты не возражаешь, если мы встретимся вечером?

- Позвони мне в отель после обеда, и мы обо всем договоримся, - сказала я.

- У меня есть отличная идея, - неожиданно вмешался Стефанос. - Я слышал, что сегодня в Батубулане, это селение у подножия Гунунг Агунга, состоятся ритуальные танцы "сангхьянг". Говорят, это незабываемое зрелище. Танцоры входят в транс и полностью перевоплощаются в свиней, обезьян или лягушек. Почему бы нам всем вместе не поехать туда?

Я взглянула на Сианона. Полицейский чуть заметно отрицательно качнул головой, но я сделала вид, что не заметила этого. Я читала о подобных ритуальных перевоплощениях и даже видела фотографию, на которой южноамериканский индеец, превратившийся в выдру, одними зубами, без помощи рук ухитрялся вылавливать рыбу из реки. Неужели я упущу такое зрелище?

- Я с удовольствием поеду, - решительно заявила я. - Всегда мечтала посмотреть нечто подобное. Йоши, ты ведь присоединишься к нам?

Сианон метнул на меня яростный взгляд.

- Разумеется, - вежливо улыбнулся он.

* * *

Адела со Стивом отправились плавать на виндсерфинге, а я решила воспользоваться временной передышкой и спокойно прогуляться по пляжу, не думая ни об электронных бомбах, ни об арабских миллиардерах, ни о безопасности Индонезии.

Я задумчиво брела по кромке прибоя, наслаждаясь щекочущей прохладой омывающих щиколотки волн и периодически наклоняясь, чтобы получше рассмотреть выброшенную на песок ракушку или морского ежа. Время от времени я останавливалась, оглядываясь вокруг и стараясь запечатлеть в памяти лица и яркие одежды местных жителей, звуки и запахи бурлящей вокруг жизни.

Ненадолго отвлекшись от созерцания ракушек, ежей и окрестных пейзажей, я поймала себя на том, что с неприличным любопытством рассматриваю мужчину, сидящего на темно-синем полотенце метрах в трех от меня. Если бы он был красавцем с мускулами Шварценеггера, я еще могла бы понять свой необычный интерес, но мужчина был самым обыкновенным - примерно среднего роста, загорелый, ни толстый, ни тонкий, - словом, совершенно нормальный, разве что излишне волосатый. Так чего ради я пялюсь на него, как на икону?

Лицо мужчины из-за близорукости я видела не слишком хорошо, оно было повернуто в профиль и казалось мне незнакомым. Да и с какой стати я должна встретить на Бали кого-то знакомого? Маленький индонезийский остров - это все-таки не московское метро.

И вдруг я поняла, что именно привлекло мое внимание. Этот узор, образованный волосами на плечах и лопатках, я уже где-то встречала. С тех пор как в детстве я увидела в учебнике биологии портрет волосатого человека, шерстяному покрову которого запросто могла позавидовать моя собака, я стала исследовать атавизмы, с азартом отыскивая их признаки у своих знакомых и пытаясь определить, сопровождается ли наличие шерсти, миниатюрных хвостиков и дополнительных сосков соответствующими отклонениями характера. Поскольку представители сильного пола с густыми волосами на спине и плечах встречались не так уж часто, они производили на меня сильное впечатление, и обычно я запоминала очертания атавистической растительности намного лучше, чем черты их лиц.

Задумчиво глядя на смуглую волосатую спину, я принялась перебирать в памяти всех своих знакомых. Озарение снизошло на меня совершенно неожиданно, и я с трудом удержалась от восторженного вопля. Как же я сразу не сообразила? Это ведь Марк Симония, мой темпераментный грузино-еврейский поклонник, а ныне известный сионистский деятель' Теперь понятно, почему я не узнала его лицо. Он же сбрил бороду! Хотелось бы знать, что потребовалось на Бали ортодоксальному еврею? И разве может ортодоксальный еврей сбрить бороду? На мгновенье я задумалась о том, бывают ли ортодоксальные евреи без бороды. К сожалению, я была не слишком подкована в этом вопросе. Виденные мной по телевизору сионисты, традиционно кучкующиеся у Стены Плача, все как один были бородатыми и носили большие черные шляпы.

- Привет сионистам! - незаметно подкравшись к Марику сзади, воскликнула я.

Поэт подпрыгнул на месте, и его рука отточенным движением метнулась к сумке. Мне показалось, что под сдвинутой в сторону одеждой блеснула вороненая сталь пистолета. Впрочем, я могла ошибиться. Зачем Марику пистолет?

Рука Симонии так и осталась в сумке. Раскрыв рот и не говоря ни слова, он тупо уставился на меня.

О, страна моя,

Каменисто-песчаная Африка!

Медный твой пряник сосу,

Как налитые женские груди...

процитировала я. - К сожалению, это все, что я запомнила из твоих стихов. Кстати, я использовала эти строчки в одной из своих книг. Ах да, ты ведь даже не знаешь, что я теперь пишу книги. А ты, говорят, стал знаменитым сионистом, - вдохновенно тараторила я. - Кстати, я забыла, как заканчивается это стихотворение?

Слышатся крики и лай.

Это охота идет на меня,

сдавленным голосом произнес мой бывший поклонник. - Что ты здесь делаешь?

- То же, что и ты. Отдыхаю. Удивительно, до чего тесен мир. Никогда бы не подумала, что встречу тебя на балийском пляже. А это правда, что ты стал важной шишкой среди ортодоксальных евреев?

Марик вынул руку из сумки, не забыв прикрыть одеждой привлекший мое внимание предмет.

- С чего ты взяла?

- Дима Штейнман сказал.

- Ерунда все это. Нашла кому верить. Димка всегда был треплом. И вообще я грек.

- Грек? - удивилась я. - Вот это новость! С каких это пор?

- С тех пор, как получил греческое подданство.

- В последнее время стало модно получать греческое подданство, - заметила я. - Половина русской мафии уже греки. Ты что же, эмигрировал в Грецию из Израиля?

- Прекрати говорить об Израиле. Я не хочу вспоминать об этом периоде своей жизни. И вообще меня зовут Максимилиан Коксос.

- А я вот пока только фамилию изменила. Теперь я Волкова. Кстати, ты не должен был брать имя Максимилиан.

- Почему? - удивился Марик.

- Потому что Марк и Макс слишком созвучны. Шпионы никогда не берут схожие имена или имена с совпадающими инициалами, поскольку по созвучию иногда их можно вычислить.

- Ты что, спятила? Какие еще шпионы? При чем тут они?

- Не обращай внимания, - лучезарно улыбнулась я. - Просто я теперь пишу детективы, в том числе про секретных агентов. Ты не представляешь, до чего я рада тебя видеть. Такое ощущение, что ничего не изменилось и мне снова восемнадцать лет.

Опускаясь на песок рядом с Мариком, я сделала вид, что у меня подвернулась нога, и неловко плюхнулась на его сумку. В ней действительно оказался пистолет, по крайней мере, предмет, вонзившийся мне в ягодичные мышцы, очертаниями весьма его напоминал. В последний момент я сообразила, что только полная идиотка может так с размаху плюхаться на оружие. Если пистолет заряжен и не дай бог не поставлен на предохранитель, он ведь может выстрелить. Один мой знакомый спецназовец случайно прострелил себе таким образом бедро.

К счастью, пистолет не выстрелил, и я сползла с сумки на полотенце, гадая, какого размера у меня теперь появится синяк.

- Извини, - сказала я. - Надеюсь, я тебе ничего не помяла. Кстати, как мне теперь тебя звать - Марик или Макс?

- Лучше Макс. Я уже привык к этому имени.

- Где ты остановился?

- В индивидуальном бунгало отеля "Бесаких". Извини, мне очень хотелось бы с тобой поболтать и вспомнить старые добрые времена, но, к сожалению, я должен идти. Очень рад был снова тебя увидеть.

- Думаю, мы еще встретимся. Бали маленький остоов.

- Пока.

- Пока.

Я сидела на песке, глядя в спину удаляющегося поэта. Вернее, это раньше он был поэтом. Кем же он стал теперь? Марик, как и во времена нашего романа, держался очень прямо, стараясь казаться выше ростом. Подошвы его "вьетнамок" были толщиной по меньшей мере в пять сантиметров. Хоть в чем-то он не изменился.

Куда еще толкнуло его самолюбие "мини-мужчины"? Когда мы были знакомы, Марик не был религиозен. И все же, в надежде сделать карьеру, он эмигрировал на "родину предков", заделался ортодоксальным евреем и сионистом. Видимо, ему наскучило быть петухом в маленьком израильском курятнике. Кем же он стал теперь? С его феноменальными способностями и знанием языков ему прямая дорога в спецслужбы. Только в какие спецслужбы? Израиля? Видимо, Израиля. Арабы и евреи неразлучны, как инь и ян. Сначала около острова причаливает яхта Халеда Бен Нияда, вооружающего арабских наемников и террористов, а затем я встречаю на пляже бывшего сионистского деятеля, а ныне греческого подданного с пистолетом в пляжной сумке. Для полноты картины не хватает только китайцев и русской мафии. Кажется, я уже начинаю скучать по соотечественникам.

Моя милая родина! Сейчас Москва казалась мне самым безопасным городом на свете. По крайней мере, там я точно не встречу Бен Нияда, прогуливающегося на своей яхте по Москве-реке. А если отстроить трехметровый бетонный забор, вокруг дома и поставить по углам парочку пулеметов, так уж точно можно будет чувствовать себя в полной безопасности. Главное - намотать на забор побольше колючей проволоки под током.