Наталья Андреева - Проигравшему достается жизнь Страница 15

– Знает, что на работе.

– Красивая она у вас.

– Красивая… – он достал сигареты.

– Господи, как подумаю, что у нас в багажнике!

– А ты не думай.

Валя немного успокоилась. В конце концов он начальник, а приказы начальства не обсуждаются. Конечно, надо было как-то по-другому. Но как? Милицию вызвать? По закону да, надо. Но это либо огромная взятка, либо тюрьма. Мало им в клинике налоговых и прочих проверок? Если заведут уголовное дело, лицензию могут отобрать. Спустить на тормозах то, что они проделали с Риной, – немалых денег стоит. Все, что заплатила за операцию Свежакова, уйдет на покрытие расходов. И зачем тогда все? Георгий Рубенович принял правильное решение. Надо только довести дело до конца.

Она вздрогнула. Но ведь столько людей знает! Персонал клиники знает! И что? В милицию побегут? Да не смешите! Приучили уже: от милиции надо держаться подальше. Выгоды тот, кто заявит на Георгия Рубеновича, не получит никакой, а вот забот на свою голову немало. Повестки одна за другой, бесконечные допросы у следователя, потом суд… И к тому же работы лишится. А за работу сейчас держатся. Коллектив дружный, сработавшийся, деньги хорошие. Поэтому все будут молчать…

– Что молчишь? – спросил Георгий Рубенович, глубоко затянувшись сигаретой. Курил он теперь беспрерывно.

– Так… думаю…

– О чем?

– Наши-то не сдадут… – Валя вздохнула. – А эта будет молчать?

– Свежакова? А куда ей деваться? На ее счет у меня есть план… – Георгий Рубенович приоткрыл окно и выкинул на шоссе окурок. – Выкрутимся, лишь бы сейчас обошлось.

– Обойдется, – сказала Валя и в этот момент заметила на обочине светящийся в темноте силуэт. Гаишник, а рядом – патрульная машина. Сердце замерло.

– Спокойно, – Георгий Рубенович тоже напрягся. – Замедли ход, не дергайся.

– Ой, мамочки… – ее затошнило от страха, а когда гаишник полосатым жезлом указал «на обочину», Валя вообще перестала что-либо соображать.

Из машины вылез Георгий Рубенович.

– Лейтенант Семенов. Попрошу водителя показать документы.

– Это моя машина, – хирург полез во внутренний карман пиджака. Накрапывал дождь, было ветрено, сыро, но холода он не чувствовал.

– А за рулем кто?

– Видишь ли… – и, сделав над собой усилие, Георгий Рубенович подмигнул. – Еду на дачу, с любовницей. Я хирургом работаю, а она у меня медсестрой. Ну и решили, пока жена в отъезде, прокатиться за город, на дачу. В квартире-то боюсь, вдруг жена не вовремя вернется? Она у меня такая. Ревнует. Да что я тебе рассказываю? Сам мужик, небось, понимаешь, – он опять подмигнул лейтенанту. – Я выпил для куража, день был тяжелый, две операции… ну, ты понимаешь… – Георгий Рубенович достал сигареты. – А за руль бабу посадил. Нервничает она.

– А чего нервничает?

– Ну так! Не жена же. – Хирург глубоко затянулся. – Мы что, правила нарушили?

– Плановая проверка документов. Женщину сбили в трех километрах отсюда.

– А… Так это пожалуйста… – Георгий Рубенович протянул документы.

Гаишник взял их, потом нагнулся, осмотрел правое крыло, обошел машину и осмотрел бампер. Открыл ПТС. Потом обошел машину с другой стороны и заглянул в салон, где сидела полумертвая от страха Валя. После чего вернулся к Георгию Рубеновичу и, протянув документы, сказал:

– Смачная баба. Ну, гуляй. Все в порядке.

Хирург взял документы, и, стараясь не суетиться, полез в машину. Негромко обронил:

– Поехали.

– Отпустили?!

– Поехали!

Валя надавила на газ.

– Тихо ты! Не дергайся!

– Ой… Как вам это удалось?

– Сказал, что ты моя любовница, – усмехнулся хирург. Валя смутилась.

– Далеко еще? – помолчав с минуту, спросил Георгий Рубенович.

– А куда мы едем?

– В лес. И обратно другой дорогой. Поняла?

– Да. По старой Волоколамке поеду.

– Умница!

Они опять замолчали. Километров через десять, свернув направо, Валя сказала:

– Сейчас будет овраг. Глубокий. Может, туда?

– Да уже без разницы. – Георгий Рубенович устал. – Глубокий, говоришь?

– Да. Внизу густой кустарник. Туда дачники частенько мусор выбрасывают.

– Хорошо. Там останови.

Вскоре Валя притормозила. Георгий Рубенович первым вылез из машины и открыл багажник. Вынул мешок с телом Рины, положил на обочину. Подошла Валя.

– Бросаем?

– Погоди. Мешок надо забрать.

– Зачем?

– Береженого бог бережет. Я его на даче сожгу.

– А у вас что, есть дача?

– Есть. Мы сейчас туда поедем. Домой не хочу. Не могу. – Он поморщился.

– Неужто мы ее так? Без…

– Погоди, – вновь сказал Георгий Рубенович.

И вновь полез в багажник, покопался там какое-то время, потом достал черный полиэтиленовый мешок для мусора, большой, на сто килограмм, и две пары хлопчатобумажных перчаток. Одну протянул Вале:

– На-ка, надень.

– Мы, прямо как шпионы, – хихикнула та.

– Береженого бог бережет, – повторил Георгий Рубенович, натягивая перчатки.

Проезжающих машин было мало, да и внимания на них никто не обращал. Глубокая осень, на обочине припозднившиеся дачники, которые освобождаются от хлама перед тем как законсервировать на зиму загородный дом. Обычное дело. Спрятавшись за машину, они переложили тело Рины в полиэтиленовый непрозрачный мешок и, когда на дороге никого не было, столкнули его в глубокий овраг.

Георгий Рубенович подошел к самому краю, нагнулся и вгляделся в темноту:

– Вроде, хорошо упал.

Подошла Валя, тоже нагнулась и присмотрелась. Сказала:

– Там всякого хлама… Не скоро найдут.

– Если вообще найдут. Ну, вроде все. Молодец. Садись в машину.

В темноте ему было не видно, как Валя порозовела. Все, что происходило, было ей неприятно до крайности, но в то же время она чувствовала, что происходит что-то особенное. Сейчас на краю оврага стояли не начальник и подчиненная, а два человека, которых сближала общая тайна, мужчина и женщина, и если уж он ей доверил ТАКОЕ, то прочее случится само собой. Об этом, впрочем, Валя изо всех сил старалась не думать, но сердце ее сладко замерло, когда, сев в машину, Георгий Рубенович сказал:

– На дачу едем вместе. Завтра нам надо встать пораньше и прибраться в клинике.

«Нам!» – отметила Валя и вновь порозовела.

– Тебя дома кто-нибудь ждет? – спохватился хирург.

– Я с родителями живу. Нет, не ждет. То есть… Я сейчас маме позвоню. – Валя поспешно достала из сумочки мобильный телефон. – Алло? Мама? Меня на работе задержали срочные дела. Ночная операция, – соврала она. – Я должна ассистировать. Как не бывает? Бывает! Вот, Георгий Рубенович рядом, мой начальник, хочешь, спроси у него! Когда приду? Завтра.

«С обеда отпущу», – вполголоса сказал хирург.

– Георгий Рубенович сказал, что с обеда отпустит. А потом даст отгул. – Валя посмотрела на хирурга, тот кивнул. – Мне заплатят сверхурочные… Мама, это работа! Я же не на гулянке! Все, пока. Да, можешь звонить. И в клинику. Но я буду в операционной. Откуда я знаю, когда закончится? О Господи! Ну, утром позвоню! Все, пока.

Она дала отбой.

– Поезжай, – сказал Георгий Рубенович и тоже достал мобильный телефон. Машина плавно тронулась. – Лида? Ты где? Ах, у подруги… Нет, все в порядке, я пока не собираюсь домой. То есть, я хотел сказать, что моей пациентке стало хуже. Ты знаешь какой, я тебе рассказывал. Да, сложный случай. Заночую в клинике, у меня в кабинете кушетка, ты знаешь. Куда? В клуб? Хорошо, поезжай. Постой… А с кем? С подругой? С какой подругой? Я не понял, где вы? Ах, клуб в двух шагах от дома… Хорошо. Постой… А как же сын? Тринадцать лет это еще не взрослый. Хорошо, я ему позвоню. Но ты же не до утра будешь в ночном клубе? Как-как? А на чем ты домой поедешь? На такси? Ты же сказала: в двух шагах от дома! Ах, от ее дома… Как, говоришь, зовут твою подругу? Хорошо, – сдался Георгий Рубенович, – делай, что хочешь. Да, я на телефоне. Если не отвечаю, значит, в операционной, – спохватился он и посмотрел на Валю. Та кивнула. Георгий Рубенович дал отбой.

– Мы оба в операционной, если что я тебя прикрою, а ты меня… А она тебе верит? – Валя сама не заметила, как перешла на ты.

– До сих пор верила, – усмехнулся хирург, пряча в карман мобильный телефон. – И я ей верил. Похоже, зря.

– Ну, в клуб поехала с подругой, что ж тут такого?

– Она теперь боится, что жизнь мимо прошла. Все время об этом говорит, – Георгий Рубенович опять достал сигареты. – Как за тридцать перевалило, словно подменили. Подруги какие-то появились, я за порог и она за порог. На пластику просится. А уж такая красавица, рука не поднимается резать! Блондинка! Что мне до ее морщин? По мне, так пусть будут. Спокойнее. – Он глубоко затянулся. – Жизнь мимо прошла… А у меня не мимо? Начнешь вспоминать – одни операции на ум приходят. Там получилось, а тут неудача, клиентка осталась недовольна. Даже свадьбу помню смутно, накануне оперировал, вымотался, медовый месяц тоже не удался – срочно вызвали в клинику. Мимо прошла… Слова-то какие. Она мимо других может пройти, твоя жизнь, а мимо тебя никак. – Он вновь глубоко затянулся. – Ну и денек выдался!